KGBT+ (КГБТ+) - Виктор Олегович Пелевин Страница 23

Судоплатонов начал понемногу входить во вкус большой игры. Он обратил внимание на то, что европейцы уже несколько сотен лет требуют платить им пошлины за карбоновые эмиссии, ссылаясь на свою климатическую науку. А в Соединенных Местечках отдельная климатическая наука и вообще была у каждой из трех партий.

Судоплатонов решил, что Доброму Государству негоже отставать в этом важном вопросе, и перед Тайным советом поставили задачу достичь полного климатического суверенитета. Прошла всего пара лет, и в России появилась своя климатическая школа.

В утюге стали показывать очкастых людей в белых халатах, тычущих указками в разноцветные графики. Сердобольская пресса запестрела рассчитанными на глубинный народ заголовками вроде «Наша наука – наука побеждать» или «Расчеты показывают, кто где срал». А затем наши климатические ученые объявили об эпохальном открытии – а именно, что все главные мировые ветра так или иначе зарождаются над необъятным простором Сибири.

Остальные взгляды были объявлены ненаучными, а работающим на ветряной энергии странам было предложено отныне покупать у Доброго Государства квоты на ветер. Вырученные средства предполагалось расходовать на поддержание экологического баланса, делающего возможным дальнейший ветрогенезис над бескрайней сибирской тайгой.

Про этот самый ветрогенезис столько писали, что слово стало вызывать отрыжку. Даже песни сочиняли. Одна, правда, была очень красивая и трогательная, в исполнении детского хора:

Ветерок, ветерок,

обещай нам, что будешь дуть вечно…

Из-за своего обычного расизма партнеры пытались блекотать, что их климатическая наука правильная, а российская якобы нет (они ведь, если разобраться, всю историю меряют нам череп, просто в каждом веке у них новая методика). Наши криптолибералы во всем им подпевали.

Это, конечно, было русскому человеку смешно, потому что и тут и там все сводилось к медийным вбросам и детскому пению, а в качестве доказательства приводились какие-то малопонятные картинки.

Именно тогда, кстати, и конкретизировалось смутное прежде деление на патриотов и криптолибералов.

Раньше считалось, что либералы – это люди, стремящиеся отменить и запретить всех, кто сомневается в их единственно верном сексуально-политическом учении (конкретно в его последней прошивке).

Но то же самое, если честно, можно было сказать и про консервативных патриотов – с той разницей, что их отключили от стора еще две тысячи лет назад, и с тех пор у них было плохо с апдейтами.

А теперь все стало ясно: криптолибералы стояли за вражескую климатическую школу, а патриоты за отечественную.

Объективные данные тут помогали мало – их можно было интерпретировать как угодно. Все зависело только от бюджета и наглости.

Полной уверенности, что у Доброго Государства хватит огневой мощи для международного признания нашей климатической повестки, ни у кого не было, и мировая напряженность стала понемногу расти.

Партнеры начали заматывать наши предложения, всячески затягивали решение вопроса, придумывали разные бюрократические рогатки и даже официально предлагали отключить им ветер за неуплату. Но Дядя Отечества напомнил злостным неплательщикам, что боевой лазерный модуль «Bernie» (последняя из карбоновых «орхидей на орбите») теперь под нашим контролем.

«Bernie» принялся жечь своим атомным лазером вражеские ветряки с орбиты по одному в час – и партнеры наконец прикинули, что ветер им действительно могут отключить, просто не совсем так, как они думают. И квоты стали покупать.

Некоторое время казалось, что новый международный баланс наконец достигнут. Но партнеры опять решили нас перехитрить и начали переносить свои ветряки в пустыни и степи Курган-Сарая, куда «Bernie» не добивал из-за дефекта одного из орбитальных зеркал, поврежденного космическим мусором.

Дядя Отечества, не будь дураком, тут же ввел в Курган-Сарай улан-баторов (многие помнят красивую съемку – лава пересекающих границу конников с крохотными зелеными саженцами, привязанными к спинам).

И тогда произошло немыслимое.

Прошел слух, что Дядя Отечества погиб – вернее, убит – в подземном хранилище восьмого таера.

Никто точно не знал, когда и как это произошло, потому что слухи так и не материализовались в официальное сообщение. Если верить «Ватинформу» (информация мелькала только на конспирологических каналах), высшие сердоболы получили из Лондона электронное письмо, что банка с мозгом Дяди Отечества разбилась «при уборке помещения».

Это, конечно, было пересечением всех красных линий, какие можно вообразить. Никто в баночном руководстве, планировавшем операцию, даже предположить не мог, что такое возможно.

Больше того, это был самоубийственный шаг со стороны мировых элит, потому что в мозгу генерала Судоплатонова стоял оружейный имплант, и после его смерти начался обратный отсчет в системе детонации Кобальтового Гейзера – радиоактивного вулкана, взрыв которого должен был уничтожить все живое на планете.

Мир спасло только то, что Кобальтовый Гейзер не сработал. То ли это была очередная диверсия врага, то ли промысел, то ли с Гейзера и правда растащили за столетия весь уран и кобальт – но жизнь на Земле не пресеклась.

А поскольку она продолжалась, возник вопрос о том, как именно все будет происходить дальше.

Негласным регентом Доброго Государства после смерти Судоплатонова стал генерал Шкуро (официально у власти оставался Дядя Отечества).

Проблем у Шкуро было выше крыши, потому что Курган-Сарай никуда не делся. Сердобольская конница, так уверенно выглядевшая на параде в сомкнутом строю, расшиблась в бескрайней азиатской степи на пыль и атомы. Надо было гнать на восток новые полки и табуны и, конечно, постоянно втирать что-то ободряющее гомикам с нулевого таера.

Шкуро получил от Думы титул «Мощнопожатного», что по плану сердобольских политтехнологов должно было отвлечь внимание глубинного народа от его баночного статуса и одновременно намекнуть на рукопожатность в криптолиберальных кругах.

Действовать генералу Шкуро приходилось весьма аккуратно, потому что его мозг хранился в том же лондонском бункере (говорили даже, на одной полке с Судоплатоновым), и были подозрения, что канал его связи с Москвой прослушивается персоналом «TRANSHUMANISM INC.»

Это было вполне возможно: и канал, и все необходимое оборудование были выделены Доброму Государству самой корпорацией (своего у нас не было), и сердоболы полагались в основном на внутримозговую шифровку.

Начало нового правления ознаменовалось тем, что Мощнопожатный выпустил «Декрет о защите языка» – или, как его назвали в народе, однобуквенный закон. Суть его была такой: поскольку русский язык есть священное национальное достояние, на котором возносятся молитвы и отдаются боевые приказы, все бранные и клеветнические слова должны обозначаться на письме только в формате /Х-слово/, где «X» – первая буква запретного термина.

Под закон не попадали существительное «жопа», глагол