182 - Вероника Валерьевна Сёмушкина Страница 24

– Я хочу развестись, – начала Алиса, – Жду выписки Джо. Дэймон разрешил у вас погостить.

Дебора в кресле пододвинулась к ней ближе:

– Конечно, конечно! После пережитого, Вы имеете полное право. Мне жаль, что так вышло. И что, Джордж, дал согласие? А как же Мэтью?

Вместо ответа Алиса, подбирая слова, стала рассказывать Деборе свою историю:

– Мне было двадцать пять, когда я встретила Джо. В то время в Гамбурге за мной ухаживал один славный парень. Тиль. Но, увы, нам не судьба было быть вместе. Он был беден. А мой знатный род разорился, и я вынуждена была выйти замуж за Джо. К тому же беременность…

Алиса развела руками, вздохнула и, помолчав, добавила:

– А я всегда любила Тиля. Даже сейчас с щемящим сердцем вспоминаю наши свидания. Глаза в глаза. Невероятная любовь. Потому и не сбывшаяся…

– А, Вы не пробовали с ним связаться?

– Я тогда сухо все ему объяснила. Оказывается, он все равно писал мне письма, только Джордж их сжигал, – Алиса устало прикрыла веки.

Немного подумав, Дебора воодушевленно произнесла:

– Ну, а что мешает сейчас? Все возможно!

Алиса открыла глаза и повернулась к Деборе.

– Вот моя тетушка в очередной раз вышла замуж. И, как Вы думаете, за кого?

Алиса захлопала ресницами.

– За свою первую любовь! – улыбаясь, продолжила Дебора, – По крайней мере, я думаю, Вам стоит его найти. Кто знает, как сложилась его судьба. Неужели, Вам это не интересно? – спросила Дебора, – Эй, Люси, – крикнула она горничной, – принеси-ка нам телефон.

Минутами позже, девушка-диспетчер приняла у них заказ на международные переговоры и стала соединять их согласно справочника с людьми, подходящими под такое имя. К счастью, с фамилией Майер в Гамбурге оказалось не так много Тилей. Четырежды ошибаясь номером, Алиса, в потрескивании проводов, наконец услышала знакомый и родной голос.

– Тиль, это ты? – громко спросила она и, получив утвердительный ответ, продолжила, – Тиль, это Алиса, я так скучала…

– Приятель, у тебя не найдется зажигалки? – спросил Дэймон у проходящего мимо парня, стоя на углу книжного Барни.

Вот уже две недели, он пребывал в свободном полете. Без тени вдохновения он бродил по улицам Бостона, пытаясь найти работу. На собеседовании, казалось бы, складывающемся вполне благополучно, ему задавали один и тот же вопрос, на который он не мог дать толкового ответа.

«Вы считаете себя довольно счастливым человеком? Кем Вы видите себя через пять лет?». Внутренние изменения, произошедшие с ним, путали мысли и больше не позволяли ему браться за любую работу.

Дэймон растерянно и напряженно молчал. После покидал кабинет и возвращался на улицу.

– Что, простите? – уточнил прохожий, вытаскивая наушник из уха.

– Зажигалкой не богаты? – с улыбкой переспросил он.

Парень, порывшись в кармане джинсов, вытащил спички и передал Дэймону

– Ого, – он стал рассматривать коробок, – Красивая картинка.

На спичках была изображена девушка таитянка, играющая на гавайской гитаре.

– Почти полотна Гогена[18], – усмехнулся парень.

Дэймон подкурил и предложил:

– Можно я куплю у тебя эти спички? Больно изображение понравилось.

Парень пожал плечами:

– Да, берите даром, мистер, – предложил он и пошагал прочь.

Дэймон завернул за угол книжного и присел на лавочку. Рядом, вникая в старую потрепанную книгу, сидела пожилая дама. Равнодушно посмотрела на Дэймона и продолжила чтение.

Запустив руку в нагрудный карман пиджака, он достал свой блокнот и фляжку с виски. Отложил их в сторону и взглянул на старушку. Та, заметив фляжку, поморщилась, но ничего не сказала.

Дэймон отпил немного виски и открыл блокнот на середине. На колени выпал сложенный пополам листок. Вчера, гуляя по парку, он написал для Софии письмо.

«Милая София…Мне бесконечно жаль. Пусть ты уже и слышала эти слова. Но я не могу в очередной раз не попросить прощение. Любил, люблю и буду ли я тебя любить в дальнейшем? Я не знаю. Я вообще теперь мало, что знаю. Как оказалось, не все в этом мире поддается моему объяснению. Быть может, я полюбил тебя заочно. Там на берегу, объединившем наши души, я ещё надеялся на то, что ты всего лишь мираж. Сладостный мираж, привидевшийся бывалому моряку. Ты была как свет маяка для моего заблудившегося в морском вихре корабля. Хотел бы я никогда не видеть тебя, встречать и знать? Быть может жизнь моя была бы такой же предначертанной моими же шагами в тумане. Лицо мое напоминало бы маску, слепленную из-за отсутствия сострадания и переживаний. Но, я смотрю на отражение в зеркале и ловлю свой новый взгляд. Я целую жену перед сном, а тебе мысленно желаю спокойной ночи. Свет гаснет, и я ещё долго смотрю, привыкая к темноте, как на окне пляшут фонари ночных машин, приближаясь и заливая светом часть комнаты. Молюсь о том, чтобы в этот поздний час ты была сыта и здорова. Лежала в теплой постели, свернувшись калачиком и также провожала свет фар загулявших машин. Как будто тот свет способен объединить нас, пройти сквозь нас и подхватив унести далеко с ревом авто. И, все же, я рад, что для тебя я стал неким предзнаменованием. Стадией развития от робкой куколки до прекрасной бабочки, обретшей свободу движений и мыслей».

На оборотной стороне листочка была нарисована иллюстрация:

Отхлебнув еще виски, Дэймон решительно смял листок и, чиркнув спичкой, поджег письмо.

«Так будет лучше. Лучше для тебя. Лети, моя бабочка, лети».

Старушка, недовольно бормоча, поторопилась уйти. Тлея, письмо догорело и ветер, подхватив пепел, постепенно развеял его по улицам Бостона.

Покидая лавочку, Дэймон столкнулся с Барни, вышедшим из книжного на перекур.

– Ого, какой, сюрприз! – воскликнул приятель – Ты чего здесь? Слушай, как с работой? – посыпал он вопросами.

Дэймон растерянно молчал.

– Я как раз собирался тебя искать, – сказал Барни, поправив съехавшие нанос очки.

– Что есть письмо? – с надеждой спросил Дэймон.

– Нет, – покачал он головой, – Не в этом дело… Если ты до сих пор не устроился, могу предложить тебе должность букиниста! Эрл уволился. Как идея? Кстати, Том заходил, просил напомнить тебе о субботней игре в покер. Никак не может до тебя дозвониться.

Дэймон устало улыбнулся и произнес:

– Отличная новость. В смысле, я буду рад работать с тобой. А Тому передай, что я больше не играю ни в карты, ни во что-нибудь еще. Теперь я играю только в себя.

Через несколько недель Дэймон освоился на