Сарра Нешамит - Дети с улицы Мапу Страница 26

Вдруг его слух уловил чьи-то шаги. Мальчик замер на месте. Тихо. Опять шаги. Слышно, как трещат под ногами сухие ветки. Затаив дыхание, Шмулик спрятался в густых кустах.

- Му-у-у,- раздалось мычание коровы раз, второй, и затем грубый окрик:

- Ты куда, скотина, черт тебя побери! Назад, а то расшибу твою дурную башку!..

Из кустов появилась сначала бурая рогатая голова коровы, а вслед за ней нестриженая голова пастуха. Тяжело дыша, он безуспешно старался обогнать корову и завернуть ее обратно.

Радость при виде человеческого существа победила в Шмулике чувство страха. Он вышел из кустарника и стал перед коровой, которая испуганно отпрянула, остановилась и побежала назад.

Только теперь пастух заметил Шмулика. Смерив мальчика взглядом с ног до головы, он процедил сквозь зубы по-белорусски:

- Ты кто, жидок?

Шмулик ответил не сразу. Вдруг в голове у него мелькнула идея, и он заговорил по-русски:

- Нет, я русский. Отец был военный. Немцы забрали всю семью, а я убежал. И тут же добавил:

- Голодный я.

Пастух подозрительно оглядел его и сказал:

- Еврей или русский, мне все равно. Многие сейчас бродят по белому свету без хлеба и крова над головой. Ох-хо-хо... Времена-то настали, упаси Господь...

Он рукой поманил Шмулика за собой. Привязав к рогам сумасбродной коровы веревку, пастух потащил ее за собой, громко бранясь:

- Ах ты, черт, рогатый! Набралась ума! Люди безобразничают, а скотина у них учится. Эта молодуха тоже завела себе обычай-убегать. Ах ты, тварь поганая.

Шмулик, поколебавшись, поплелся вслед за крестьянином и за его коровой, со страхом прислушиваясь к брани пастуха.

Вскоре они очутились на поляне, окруженной ивами и густо поросшей травой и папоротником, который доходил Шмулику чуть ли не до пояса. На поляне с аппетитом уплетали свежую траву несколько овец, корова и телка. Старик-пастух подошел ко пню, поднял потрепанную сумку, достал из нее полхлебины и кусок сала, отрезал здоровый ломоть того и другого и протянул Шмулику:

- Ешь, парень!

Шмулик взял протянутую ему еду и начал жадно есть.

Пастух следил за тем, как мальчик жует сало. "С удовольствием ест, без отвращения", - подумал, было, крестьянин и успокоился.

Вдруг жирный кусок застрял в сухом горле Шмулика. Пастух, следивший все время за выражением лица мальчика, заметил:

- Хоть и голодный ты, еврей, а все же салом брезгаешь.

- Пить хочу, где тут вода?

Пастух опять глянул на бледное лицо мальчика. Поколебавшись секунду, велел идти за ним. Подойдя к щиплющей траву корове, приказал: "А ну-ка, нагнись". Затем сам подогнул колени, залез корове под брюхо и потянул за полные сосцы. Тонкая струйка теплого молока брызнула на траву. Шмулик не стал дожидаться особого приглашения; засунув голову корове под брюхо, принялся глотать живительный напиток. Утолив жажду, он опять принялся за хлеб с салом.

- Куда ж ты идешь? - спросил его пастух.

- Не знаю. Нет у меня дома.

- А прежде где был?

- Бродил по селам.

- Чего же дома не остался?

- Немцы пришли в деревню, русских искали. Когда мать забрали, я убежал.

- Нынче ночью где спал?

- В лесу, под деревом.

- А хромаешь почему?

- Споткнулся в темноте о пень. Пастух замолчал. Видно было, что он что-то взвешивает в уме.

Потом встал, собрал свое маленькое стадо, повернулся к Шмулику и сказал, указывая рукой:

- Я живу там, на краю деревни. Мой дом с краю. Ночью можешь прийти переспать.

Он щелкнул в воздухе кнутом и, переваливаясь, погнал стадо вперед. Вскоре пастух ж стадо скрылись за деревьями.

Шмулик, стоя на месте, провожал взглядом серую фигуру пастуха. Вдруг надумав что-то, он двинулся вслед за стадом, не спуская глаз с пастуха.

Примерно полчаса они шли так между деревьев и зарослей кустарника. Пастух спешил, и Шмулик с трудом поспевал за ним, стараясь не упустить его из виду.

Постепенно лес начал редеть. Лучи солнца ярче освещали все вокруг. Шмулик понял, что они приближаются к опушке. Неожиданно его глазам открылся широкий луг. За лугом колыхалось на ветру поле ржи, а дальше там и сям виднелись крестьянские избы, разбросанные по зеленой равнине. Пастух погнал стадо через луг, обогнул поле и скрылся в первом дворе.

Шмулик вернулся в лес, забрался в кусты, растянулся на прошлогодней листве под тенистым ясенем и погрузился в грустное раздумье.

Острый укол в локоть заставил Шмулика вздрогнуть. Он засучил рукав и нашел на руке несколько рыжих муравьев. Он раздавил их и стряхнул на землю. Огляделся по сторонам и обнаружил муравейник. Шмулик уселся на камне и принялся с большим интересом следить за муравьями. Вот крохотный муравей тащит соломину или стебелек во много раз больше себя. А тут несколько муравьев стараются сдвинуть с места шарик овечьего помета, который, наверняка, кажется им большим сокровищем. Видя, что все их старания ни к чему не приводят, Шмулик взял палочку и подтолкнул это сокровище к муравейнику. Моментально множество муравьев окружили его со всех сторон.

"Лучше быть муравьем, чем евреем, - подумал Шмулик. - У муравьев есть дом, они знают, что делать, а что я буду делать завтра и послезавтра ?"

Но день был так хорош, запах леса так пьянящ и ощущение сытости так приятно, что Шмулик отогнал от себя грустные мысли.

Солнце уже садилось. Вечерний туман окутывал лес, одна тень поглощала другую, и вскоре все погрузилось в темноту.

Осторожно оглядываясь по сторонам, пересек Шмулик луг и поле и свернул ко двору, в котором исчез пастух со своим стадом. Перед мальчиком был плетень и в нем узкая калитка. Рядом стояли два больших строения и одно маленькое, вроде избушки-хибары. Он вошел в первый дом. Это оказалась бревенчатая, почерневшая от дождей и снега конюшня. Широкие двери были распахнуты настежь. В нос ударил запах навоза и свежего сена. Шмулик проскользнул через калитку во двор. Услышав лай собаки, остановился, сжал покрепче палку в вошел внутрь.

Его встретило лошадиное ржание.

- Кто там? - услышал он знакомый голос.

В темноте конюшни Шмулик разглядел двух лошадей и рядом с ними человеческую фигуру.

- То я, Васька!

- Что за Васька?

Человек подошел поближе.

- А, это ты? Ночевать пришел? Ладно. Лезь на сено, - ткнул мужик в глубь конюшни и добавил:

- Небось проголодался? Один раз поесть- надолго не хватит, особливо молодым, как ты, у которых брюхо работает лучше головы. Ступай в хату, там тебе дадут пожрать.

Он указал мальчику на избу в дальнем конце двора, в окнах которой мигал слабый свет. Но Шмулик не двинулся с места.

- Иди, чего стоишь? Нет там немцев, только моя старуха. Мне нужно лошадям корму дать.

- Ничего, я подожду.

- Молодой, а упрямый, - пробормотал мужик. - Ну, как хочешь.

Закончив работу, мужик вышел из конюшни. Шмулик последовал за ним к избе.

Опять раздался лай, и навстречу им выскочило черное существо, повело носом и оскалило зубы перед Шмуликом.

- Тихо, Цыган, тихо это свой.

Хозяин погладил собаку по спине и повернулся к мальчику:

- Не бойся, Цыган тебе ничего не сделает. Он тоже немцев не любит.

Они вошли в темные сени, Шмулик споткнулся о высокий порог и едва не упал. Хозяин толкнул тяжелую деревянную дверь, вошел внутрь, а мальчик за ним. При тусклом свете лучины, воткнутой в щель в стене, Шмулик заметил сначала только длинный стол и две скамьи по бокам. У печи, спиной к вошедшим, возилась женщина.

- Клава, добавь-ка картошки, - обратился к ней старик, - я гостя привел.

Женщина была маленького роста, худенькая, и когда она повернула к ним голову, Шмулик увидел изрезанное морщинами лицо и седые волосы, выбившиеся из-под платка.

Старуха внимательно оглядела мальчика. Изо рта у нее торчали два больших желтых зуба, которые расширяли ей рот и придавали ее лицу насмешливое выражение.

Не проронив ни слова, она взяла из угла за печкой ухват, подцепила им черный чугунок и ловко вытащила его из горячей печи. Затем накрыла чугунок крышкой, придерживая ее тряпкой, наклонила чугунок над деревянным ушатом и сцедила из него воду. Через несколько минут на столе стояла большая глиняная миска, полная дымящей картошки.

Старуха поставила на стол вторую глиняную миску с простоквашей, положила несколько деревянных ложек, нож с деревянной ручкой и полбуханки черного хлеба.

- Садись, парень, к столу, - позвал хозяин Шмулика, - бери ложку и хлебай из миски. Мы не городские, привыкли есть сообща, из одной миски, как ели наши отцы и деды.

- Брось, Афанас, сейчас и в деревнях едят из фаянсовых тарелок и блестящими ложками, - оборвала его жена.

- Едят, да... из тарелок... Не к добру эти фаянсовые тарелки да блестящие ложки. Не к добру, - задумчиво повторил старик. - Кто жиреет и пожирает; а кто кипучие слезы глотает... Хлебай, парень, не стесняйся, ешь, что Бог послал.

- Послал тебе Бог, как же, - проворчала старуха. Сердитый голос ее странно не соответствовал насмешливому выражению лица.