Сарра Нешамит - Дети с улицы Мапу Страница 27

- Не греши, жена, война ведь.

- Да, война! Одному горе, а другому мошна полна, - не унималась старуха.

- Права моя баба, ей Богу, права, - усмехнулся Афанас, громко хлебая простоквашу - Жили себе люди спокойно на своей земле, пахали, жали... и вдруг набросились на них, как дикие волки... Грабят, убивают, из домов изгоняют. Война им нужна, провались они пропадом!

- Немцы во всем виноваты, они на нас напали, - попытался было Шмулик вставить свое слово.

- Немцы... Только красные еще до них успели. Зачем сюда пришли ? Кто их звал ? - сердито закричала старуха.

- Сердита моя баба на русских, - объяснил Афанас, чуть улыбаясь. - Сын у нас был, в армию его забрали. Ушел, и с тех пор ни слуху, ни духу. Кто знает, жив ли еще?

- Один он был у меня, Ванька-то, и того забрали, - всхлипнула старуха.

- А ведь и поляки забирали в армию, дурная баба, - попытался урезонить ее старик. - Да и не только в армию. Каждый клочок хорошей земли осадники (Осадники - польские колонисты в Западной Белоруссии и на Украине, пользовавшиеся при польской власти особыми привилегиями.) себе забирали, а нам что оставили? Одни пески и болота.

- А русские хлеб не забирали? - стояла на своем старуха, как будто не слыша последних слов мужа.

- Эх, что там говорить! Любая власть берет. Берут у всех, а пользуются немногие. Но эти просто псы бешеные.

- Тише ты. Женщина подозрительно глянула на Шмулика.

- Чего тут молчать? Всякая власть забирает. Так уж мир построен, что поделаешь... Мужик должен подчиняться и делать свое дело. Нечего нам мешаться в политику. Только этим антихристам одних мужчин мало, им еще баб подавай.

Тут старуха расплакалась и запричитала, раскачиваясь взад и вперед:

- Надька моя, доченька. . . Куда затащили тебя, голубку мою? Куда закатились твои молодые косточки?

- Пришли эти, гори они огнем, и угнали дочку в Германию, - объяснил старик. - На работу будто забрали... Ах - махнул рукой, - чего говорить. Этих ничем не насытишь. Налегают вдруг, шарят по всем углам, только и вынюхивают, что бы еще забрать. Не раз уж приходилось прятаться от них с последними овцами и скотиной в лесу. Так к старухе моей цепляются : дай им яиц, масло... Жрут да лакают, пропади они!

Старик со злостью плюнул в сторону дверей.

- Что проку говорить-то? Только переливать из пустого в порожнее. Не могу я тебя оставить в хате, хлопец. Еще приплетется кто ночью. Не бойся, добавил он, видя, что Шмулик с опаской косится на пса, который тихо сидел под столом, положив голову хозяину на колени. - Только уходи до зари, чтобы чужой кто не заметил.

Шмулик поблагодарил хозяев и вышел. В конюшне он забрался на сеновал и тут же погрузился в глубокий сон.

- Эй, вставай, хватит дрыхнуть! - потряс кто-то Шмулика за плечо. Вставай, вот-вот рассветет, уходить тебе пора.

Сон мигом слетел со Шмулика. Он соскочил с сева на землю. Перед ним стоял хозяин, держа в руках бутылку молока и полбуханки хлеба.

- Бери да уходи, - протянул он мальчику еду.

Шмулик взял подарок, поблагодарил и той же дорогой, которой пришел, вернулся в лес.

Прошло два дня. От хлеба, который старик дал Шмулику, ничего не осталось. Голод грыз пустой желудок. И как назло, день и ночь шел проливной дождь. Шмулик пробовал спрятаться под деревом, но дождь проникал сквозь ветки, и мальчик промок до мозга костей. Правда, жажды он не испытывал, но зато мучил голод. Мальчик попробовал жевать листья щавеля, нашел под деревьями немного сморщенных ягод. Но все это только усилило муки голода. Дрожа от холода, измученный, стоял он под елью и чувствовал, что его покидают последние силы. "Что со мной будет? Надо во что бы то ни стало добыть еды". И он отправился в деревню.

Сумерки. Крестьяне заняты последними приготовлениями к ночи, хозяйки готовят ужин.

Топая по грязи и лужам, Шмулик перебрался через луг, превратившийся в настоящее болото, и добрался до деревни. Он не осмелился идти опять к Афанасу просить хлеба и решил зайти во второй двор.

Но уже подходя к плетню, он услышал крики, женский плач и грубый мужской смех. Шмулик отпрянул и спрятался за амбаром. Оттуда он увидел, как из хлева со смехом вышли два немецких солдата, таща за уши свинью. Та визжала на весь двор. За ними, ломая руки и громко плача, бежала женщина. А мужчина, одетый наполовину по-городскому, наполовину по-деревенски, пытался угомонить ее.

Шмулик так испугался при виде немцев, что позабыл про свой голод, и, еле переводя дух, ползком добрался до поля и спрятался там среди высоких колосьев. Немцы оттащили свинью в сторону, закололи ее и бросили на телегу, запряженную парой лошадей. Сопровождавший их мужчина вскочил за ними на подводу, взмахнул кнутом, и телега, разбрызгивая воду и грязь, скрылась вдали.

Шмулик подождал, пока стихли голоса на хуторе и все окутала ночная тьма. Собрав остаток сил, он дотащился до двора Афанаса и вошел в конюшню, но та оказалась пуста. Не долго думая, он направился к избе. Тихонько подошел к дому - дверь закрыта, изнутри не доносится ни звука. Он вспомнил, что в другом конце сеней есть еще дверь. Потянул за ручку. Едва вошел, как в нос ударил резкий запас навоза. Это был не то сарай, не то хлев, но кроме навоза и соломы он ничего не нашел. Наверно, хозяева со страху перед немцами убрались вместе со стадом.

Шмулик принялся шарить в сенях и во дворе. В углу возле двери, ведущей в сарай, он нашел чугунок и в нем вареную нечищенную картошку. Он торопливо стал набивать рот и глотать картошку прямо с шелухой. Наелся, набил карманы и уже собрался уходить, как вдруг услышал шаги. У него замерло сердце: что если сейчас войдут хозяева? Сочтут его за вора!

Поспешно выскочив из сеней, Шмулик попытался спрятаться позади дома, но не успел. Приближавшийся к дому человек вскрикнул и замер на месте. Шмулик узнал хозяйку. Торопливо подойдя к ней, он прошептал:

- Не бойся, это я, Васька.

Женщина успокоилась, перевела дух и начала сердито:

- Что ты тут делаешь? Зачем пришел ночью ?

- Пришел еды попросить, голодный я очень.

- Голодный, голодный! Будто мы обязаны кормить всех бродяг. Подашь им раз-другой, и уже прицепятся, что спасу от них нет. Убирайся отсюда живей, а то...

Она вошла в сени и захлопнула за собой дверь.

Шмулик постоял немного, ошеломленный таким приемом, затем повернулся идти. Вдруг открылось окно, и он услышал сдавленный оклик - Васька, Васька, ходь сюда!

Он подошел, и старуха протянула ему кусок хлеба.

- Бери и уходи скорей. Иди в лес, немцы шастают кругом. Смотри же, сюда больше не лазь! - и она поспешила захлопнуть окно.

Опять прошли сутки. Дождь перестал, небо прояснилось. Шмулик высушил промокшую одежду и отогрелся на солнце. Хлеб кончился. Прошлой ночью он попытался зайти в несколько домов в деревне и попросил поесть. Из одного дома вообще не отозвались. В другом приоткрылось окошко, высунулась рука и бросила черствый ломоть хлеба и несколько картошек. Окошко тут же закрылось, и Шмулик остался снаружи - подбирать из грязи скудное подаяние. "Так дальше нельзя, - решил он. - Надо искать работу и постоянное место".

Он решил отыскать Афанаса и поговорить с ним. Усталый, без еды и питья, бродил Шмулик целый день по лесу. Наконец, он услышал вдали мычание коровы.

Пошел на голос и вскоре заметил в кустах черную корову - ту самую, молоком которой его угощал пастух при первой встрече. Афанас сидел на пеньке и курил трубку. Шмулик подошел к нему и хотел, было, поздороваться, не язык его не поворачивался. С минуту молча смотрели друг на друга. Затем Афанас спросил:

- Ты все еще тут бродишь?

- Некуда мне идти.

- Отчего тебе не пойти в какую-нибудь деревню?

- Может, вы, дяденька, возьмете меня? - набрался Шмулик смелости. - Я не хочу даром хлеб есть. Я уже большой, умею работать.

Прищурившись, Афанас смерил его взглядом, будто оценивая.

- А что ты умеешь делать?

- Стадо могу пасти.

- Гм... да... верно, нужен мне пастух. И так уже запоздал с сенокосом. Да и жатва под носом.

- Хозяин, я буду пасти ваше стадо, а вы можете заняться хозяйством. Я многого не прошу - только ночлег да покушать. И ем я мало. Ломоть хлеба и немного картошки мне хватит. Да и хозяйке стану помогать: воду таскать, дрова рубить. Даже картошку чистить.

Старик с усмешкой посмотрел на него, пыхнул трубкой и сказал:

- Посмотрим. Приходи вечером во двор.

Так Шмулик поселился у Афанаса. Спал он в конюшне, каждое утро хозяйка будила его, вручала ему холщовую сумку с хлебом, сыром, а иногда с куском мяса или сала и отправляла на пастбище.

Иногда, когда доходили слухи, что немцы забирают у крестьян скот, Шмулик оставался в лесу на всю ночь. С помощью Афанаса он соорудил себе из ветвей шалаш и жил в нем. Коровы и овцы паслись себе или лежали на полянке, а Шмулик забирался в свой шалаш и погружался в раздумье.

Старуха Клава встретила Шмулика вначале недружелюбно. Но он быстро сумел завоевать ее расположение. Каждый раз, когда он видел, что она тащит тяжелую сумку или ведро, он забирал у нее груз. Носил ей воду из колодца и даже подметал дом и двор.