Илья Старинов - Записки диверсанта (Книга 1) Страница 26

Из рассказов жен арестованных товарищей я уже знал, что подготовленных нами партизан обвиняют в двух вещах: "в неверие в мощь социалистического государства" и "в подготовке к враждебной деятельности в тылу советских армий".

Следователь смотрел на меня почти ласково. Щука, наверное, тоже не испытывает особой злобы к карасю, которого считает обреченным...

-- Базы действительно закладывались и в ста километрах от границы. Но ведь укрепленные районы строились тоже в ста и более километрах, а стоят они сотни миллионов или миллиарды рублей!

-- Укрепрайоны вы оставьте! Они ни при чем.

-- Как ни при чем? Если затрачиваются такие средства на строительство, стало быть, допускается выход противника на эти рубежи. А коли так, логично готовить и все необходимое для развертывания партизанской борьбы между границей и укрепрайонами... Я готовил партизан для борьбы с врагом. Мероприятия, о которых идет речь, проводились в интересах защиты Родины.

Я коротко рассказываю о допросе, длившемся часа три. И вспоминать о нем противно, и не так уж важны подробности. Следователь, видимо, не имел санкции на мой арест. Отодвинув бумаги и подписывая мне пропуск, он сказал:

-- На сегодня мы расстаемся. Учитывая ваши боевые заслуги, мы вас не тронем. Но... возможно, мы еще встретимся. И вы подумайте. Советую вам написать все, что знаете об участниках дел Якира, Баара, Железнякова и прочей компании. Ничего не скрывайте. Этим вы упростите свое положение...

Меня охватил такой страх, какого я не испытывал ни на фронте, ни в тылу врага. На войне я рисковал собой, а тут под удар ставились все близкие люди, все святое.

Я видел только один выход -- обратиться к Наркому обороны, рассказать о своих сомнениях, просить защиты от необоснованных обвинений.

Ворошилов принял меня. Но на этот раз, он держался сурово и замкнуто.

-- В чем дело? О чем вы хотели сообщить? Волнуясь, сбиваясь, рассказал маршалу о своих переживаниях.

-- Товарищ Народный комиссар, ведь я выполнял задание Центрального Комитета по подготовке к партизанской борьбе, а склады оружия готовились по вашему указанию.

Нарком обороны смутился,

-- Вы не волнуйтесь...

Потом, помешкав, взял телефонную трубку:

Здравствуйте, Николай Иванович... Да вот... У меня сидит недавно прибывший из Испании некий Стари-нов. Его допрашивали о выполнении заданий Якира и Берзина по подготовке банд и закладке для них оружия...

Пауза. В трубке слышится неестественно тонкий голосок.

Снова говорит Ворошилов:

-- Конечно, он выполнял задания врагов народа. Но он был маленьким человеком, мог и не знать сути дела.

Опять пауза. И опять отвечает маршал:

-- Но он отличился в Испании и в значительной мере искупил свою вину. Оставьте его в покое. Сами примем соответствующие меры...

Начальник полигона

Буквально на третий день после посещения К. Е. Ворошилова меня вызвал начальник военных сообщений Красной Армии комбриг А. Е. Крюков.

Предстоящая встреча волновала.

С Александром Евдокимовичем Крюковым нас связывала долголетняя совместная служба в 4-м Коро-стенском Краснознаменном железнодорожном полку.

Как встретит он меня? Обрадуется ли моему возвращению в железнодорожные войска после столь длительного перерыва? Вряд ли!

Волнуясь, я предполагал многое. Но того, что случилось, предвидеть никак не мог. Комбриг принял меня в присутствии комиссара управления товарища Баринова.

-- Очень хорошо! -- широко улыбаясь, сказал Крюков. -- Блудный сын вернулся'. Что ж? Будем решать вопрос о вашем назначении.

Выдержав паузу и многозначительно поглядев на комиссара, Крюков уже без тени улыбки сказал:

-- Мы посоветовались с товарищем Бариновым и решили предложить вам должность начальника военных сообщений округа.

На минуту я онемел и только шевелил губами. Наконец речь вернулась ко мне:

-- Разрешите, товарищ комбриг'. Какой же из меня начальник военных сообщений округа?! Я командир железнодорожных войск, подрывник, готовил партизан, а в органы военных сообщений после академии попал не по своей воле... Не по силам мне работа, которую вы предлагаете.

-- Это не ответ, товарищ военинженер третьего ранга! -- вмешался Баринов. -- Вот товарищ комбриг (он наклонил голову в сторону Крюкова), он всего полгода назад командовал железнодорожным полком, а теперь -- начальник военных сообщений всей Красной Армии. И ничего, справляется! Кадров не хватает, и мы обязаны выдвигать на руководящую работу молодых командиров.

Последнюю фразу Баринов произнес торжественно, как бы упрекая меня в малодушии.

Я оказался в глупейшем положении. С одной стороны, должность начальника военных сообщений округа -- невероятное, головокружительное повышение. С другой -- мне было абсолютно ясно -- не спра-РЛЮСЬ я с такой работой, не отвечает она ни моим интересам, ни склонностям. А что может быть хуже и для подчиненных и для самого командира, когда он не на месте?!

-- О чем задумались? -- озабоченно спросил комбриг. -- В вашем подчинении будут два железнодорожных полка. Руководя службой военных сообщений на двух дорогах, вы сможете жить в большом городе. 134

-- Если уж нельзя иначе, прошу -- назначьте меня лучше командиром одного из железнодорожных полков! -- взмолился я.

-- Хватит скромничать.. Илья Григорьевич! покачал головой Крюков. -Многие ваши однокашники уже начальники дорог, начальники военных сообщений округов, а вы -- "полк"! Полками у нас командуют выпускники училищ не двадцать второго, а тридцатого года. Они были командирами взводов в ту пору, как мы с вами ротами командовали.

-- Да поймите, не гожусь я на такую роль!

-- И что вы заладили "не гожусь, не гожусь"... Хорошо. Раз так упрямитесь, не станем говорить об округе. Но и полк не пройдет! Самое меньшее, что мы можем вам предложить, -- должность начальника Центрального научно-испытательного полигона. Устраивает? Но учтите -- полигон вдали от больших городов, в лесах...

Из двух зол следует выбирать меньшее. Подумав, я согласился стать начальником полигона.

-- Так и запишем, --обрадовался Крюков.

Мы с Бариновым встали и направились к двери.

-- Да, минуточку, товарищ Старинов! -- позвая Крюков. -- Задержитесь. Мы остались одни.

-- Зайди вечером ко мне домой, -- по старинке на "ты" предложил Александр Евдокимович. -- Я ж тебя сто лет не видел. И супруга моя обрадуется, и сыновья... Ты-то еще не женился?

-- Да как тебе сказать... почти... Глаза Крюкова округлились:

-- Это событие! Кто же она, что тебя приручила?

-- Познакомлю, Александр Евдокимович. Крюков махнул рукой:

-- Знак" тебя. В последний миг сбежишь от невесты, как Подколесин. Ладно... Приходи, ждем!..

Вечером за семейным столом у Крюковых мы с Александром Евдокимовичем разговорились по душам. Сначала речь шла об Испании. Но незаметно перешли на другое. Выпив несколько рюмок, Крюков напрямик сказал:

-- Ты что думаешь? Легко мне в роли начальника военных сообщений Красной Армии? Эх, Илья! Ты же знаешь, я войсковик и никакого опыта работы в органах военных сообщений не имею. Кругом сплошные подводные камни -- того и гляди, разобьешься. А тут то один, то другой оказывается врагом народа, кадры редеют. Вот и кручусь как белка в колесе. Пожалуй, ты хорошо сделал, что выбрал полигон. Мы туда направляем группу выпускников академии: мостовиков, механизаторов. Можно будет развернуться.

-- Но полигон -- это целый город в лесу со своим большим хозяйством. Боюсь, это хозяйство заест меня! -- признался я.

Невесело говорил все это Крюков. Явное беспокойство, горечь, недоумение и, как мне казалось, тревога звучали в его голосе, читались в глазах.

Не столько слова, сколько тон, каким они были сказаны, толкнули меня на откровенность. В тот вечер мучительные сомнения с небывалой силой навалились на меня. Я отодвинул рюмку.

-- Александр Евдокимович! Как так случилось, что двадцать лет люди служили Советской власти и вдруг продались? И -- какие люди! Те, кому государство дало все, абсолютно все! И вот они -- враги народа. А кто они? Буржуи? АН нет. Первые красногвардейцы, краскомы. На что они надеялись, когда продавались? Ну на что?.. Да что нам с тобой хитрить? Многих из них мы знали по фронту, по работе...

Александр Евдокимович тяжело вздохнул:

-- Молчи, Илья! Товарищ Сталин сам занимается кадрами, он взял на себя эту заботу, и он не даст в обиду невиновных. Не случайно он выдвинул руководителем НКВД Ежова... Разве не так? Что ты молчишь, как каменный? Давай лучше выпьем! -- все так же невесело предложил Александр Евдокимович и добавил: -- Ведь мы с тобой никого не хороним...

Крюков наклонился над столом, и я заметил на его лице слезы.

Он взял меня за руку:

-- В свое время ты спас моего сына... Тебе я доверю одну семейную тайну. В конце прошлого года уволили из Красной Армии моего брата подполковника 136

Андрея Крюкова. Я уверен, ЭТО ошибка. Он честный человек. Убежден, что разберутся и его восстановят... А каково сейчас мне?..