Навоз как средство от простуды (хроники пандемии) - Алекс Кожин Страница 26

– Бля! – охнул Авдеич и сполз с кушетки на пол.

Уже давно проехала техника, пролетели самолеты, проследовал военный оркестр. Лидеры государств тепло общались с ветеранами, а друзья так и сидели с открытыми ртами перед телевизором.

Акт тридцать первый

Придя в себя после увиденного на Красной площади, друзья, несмотря на перенесенное изумление и последующий стресс, все же решились осуществить план погасить Лучезарного. Не то чтобы их прельщали обещанные администраторами деньги, вовсе нет. Скорее, они руководствовались общественным благом и научным интересом. Засветив Лучезарного, друзья сами испугались того, что натворили. Амбиции новоявленного мессии были столь очевидны, что студенты в шутку прозвали его «Дучезарным». Мало у нас сумасшедших, жаждущих власти, теперь будет еще один, который, кроме всего, претендует еще и на роль духовного наставника, посчитали друзья.

Приготовив все необходимые приспособления: медное кольцо, кусок кабеля и штырь заземления, друзья отправились по следу Лучезарного Степана. К этому времени колонна последователей нового мессии растянулась уже километров на пять. Верующие вслед за вождем шли проселками, избегая шумных дорог. В ходе марша Степан посещал населенные пункты, устраивая собрания жителей. «Народные вече», как их окрестил Лучезарный, служили для агитации и сбора пожертвований. Впереди у колонны были Жлобин, Рогачев и Бобруйск.

Ночевку поклонники бывшего участкового устраивали где-нибудь у дороги, на лугу или поляне. По ночным стоянкам друзьям было легко отследить путь Лучезарного. После ночевки верующие оставляли огромную плешь полную мусора и пустой стеклотары. Все ближайшие кусты были загажены, там валялись куски туалетной бумаги, предметы женской гигиены и презервативы, бывшие в употреблении.

Теперь стала понятна функция аварийной машины водоканала, которая ехала за колонной. Аварийщики снабжали шествие водой и пытались замыть следы пребывания верующих. Время от времени скорая развозила особо экзальтированных поклонников нового учителя по домам сумасшедших. Пожарники следили, чтобы верующие мимоходом не подпалили лес, стога или прилегающие домовые постройки. Каждая деревня, мимо которой проходило шествие, несколько дней жила в напряжении. После того как колонна исчезала из виду, селяне обнаруживали пропажу кур, кроликов, поросят, а иногда и крупного рогатого скота.

Во время похода Лучезарный делал какие-то записи, каждое утро выступал перед поклонниками с речами, а вечером, перед закатом, обходил бивак, выбирая наиболее привлекательных дев для ночной исповеди. Степан не бегал в кусты, как остальные, он жил в норвежской палатке оборудованной всем необходимым, включая туалет, душ, холодильник, походный бар и двуспальную кровать с водяным матрасом. Питанием Лучезарного занималась Мария с итальянским поваром, маркитантками и десятком волонтеров. Бухгалтер Матвей перебрался жить в немецкий микроавтобус, оборудованный по последнему слову. За ним на машинах следовали финансовые отделы. Проповедуя аскетизм и умерщвление плоти, сам Лучезарный, как и его приближенные, не стремились к аскезе, что, впрочем, свойственно каждой религиозной общине.

Большинство верующих спало под открытым небом, любуясь на звезды, и, по возможности, растаскивая стога, чтобы подложить немного сена под бок и укрепиться духовно. Молодежь полночи шастала по кустам, едва успевая поспать. Жизнь на природе обогащала шествующих нравственно, укрепляя веру в их особую миссию и мессию.

Настроение в рядах несколько поникло, когда в окрестных деревнях появились первые зеленые яблоки и красная смородина, называемая в народе «паречкой». Несмотря на то, что дух поклонников Лучезарного твердел день ото дня, их стул размягчался, постепенно превращаясь в жидкий понос. Это грозило экологической катастрофой местной флоре и фауне и могло подорвать духовное богатство всего движения. Прибывшим медикам пришлось срочно раздавать верующим средства от дизентерии.

Друзья наскоро обследовали несколько стоянок Лучезарного, переночевали в машине и ранним утром, еще до рассвета, тронулись в путь, намереваясь застать бивак до подъема. Проехав по вытоптанному до глины проселку, они увидели впереди большой луг. Солнце уже выглядывало из-за горизонта. Бриллиантами блестели капли росы на стеблях. Свежий ветер нес запахи скошенной травы, парного молока и навоза.

Друзья въехали на луг, стараясь не сильно шуметь, чтобы не испортить прелесть свежего утра и не разбудить обитателей. К их большому удивлению стоянка была пуста. Людей не было, только ветер шевелил пустые пластиковые стаканы, пакеты, обрывки газет и брошенную одежду.

– Черт! – в сердцах воскликнул Женя. – Опоздали. Наверно, уже ушли.

– Погоди, – остановил друга Авдеич, – что-то тут не так. Смотри, вещи брошены, одежда, обувь… как будто куда-то спешили.

– Может, это коллективное вознесение, всеобщий выход в астрал? Тогда этот луг – место силы, окно в другое измерение и линия перемены дат, – предположили студенты.

– Вон там, смотрите, деревня. Поехали, узнаем, что случилось, – высказался Авдеич.

Друзья подъехали к крайней хате. Перед ней на пеньке у груды колотых дров сидел мужичок и курил папиросу. Друзья поздоровались – мужичок двинул бровями. Друзья стали спрашивать, но мужик молчал и только дымил.

– Глухонемой, наверно, – высказал мысль один из студентов, – или уже обкурился вусмерть, не реагирует на сигналы. Рефлексы отсутствуют.

– Стойте! – одернул студентов Авдеич. – Не с той стороны заходите!

– Што, смага? – обратился председатель к мужику. Тот сидел без движения, только глазами лупал.

Авдеич полез в машину, достал бутыль самогона, стаканы и какую-то закусь.

– Нарежь-ка сальца, – обратился он к Жене.

Все, включая мужика, выпили. Не спеша закусили. Потом повторили. После этого у селянина включилась первая сигнальная система, он крякнул и зашевелился.

– Ага, – высказался председатель, – вишь, кровь побежала. Сейчас отойдет.

Авдеич был прав: после третьей у мужика включилась вторая сигнальная система, основой которой, как известно, являются слова устной и письменной речи, а также жесты и мимика. Иными словами, селянин заговорил.

Из его рассказа выяснилось, что ночью стоянку Лучезарного окружил ОМОН. В свете прожекторов людей беспорядочно хватали и, не разбирая, бросали в автозаки. За час поляну зачистили полностью, а поклонников увезли в сторону Бобруйска.

– А вы не видели такого, ну… светился голубым? – со слабой надеждой спросил Женька.

– Как же, как же, – встрепенулся мужик, – этого особенно было видать. Четверо его тащили за руки, за ноги, а пятый дубасил дубинкой промеж ног. Сильно кричал голубой… и брыкался. Его в отдельной машине увезли… Такая, с антенной.

– А что кричал? – решил уточнить Женя.

– Кричал, что он богоизбранный, что новый наставник… А менты еще сильней раздражались… ну, и это, как водится…, – объяснил селянин.

Компания допила самогон. Друзья поехали обратно в Новые Оглобли, а мужик двинул на луг, собирать брошенные вещи.

Акт тридцать второй

Во вторник Петр Авдеич и Женька уехали в Гомель, чтобы навестить в больнице Варвару Васильевну. Дело в том, что бывшая Женькина теща настаивала на перепрофилировании Оздоровительного центра в наркологический диспансер. Тещины знакомые из Москвы жаловались, что длительное пребывание в изоляции