Камиль Зиганшин - Боцман Страница 3

Внимательно разглядев облезлого, с прогнувшейся спиной незнакомца, Боцман сообразил, что перед ним совершенно дряхлый старик.

Боцман хорошо знал закон тайги - правит сильнейший. Но он не мог унизить себя дракой с беззубым зверем. Он просто подошел к косуле с другой стороны, и коты, то и дело искоса поглядывая друг на друга, мирно потрапезничали. Вскоре пришелец насытился и, поблагодарив взглядом, удалился, а хозяин примостился подремать на выворотне.

В это время к ельнику, привлеченный кровавым потаском *, приближался... медведь.

Услышав сквозь сон оглушительный хруст мозговых костей, Боцман, поначалу только облизывался, но довольное урчание косолапого обжоры, наконец, разбудило его. В вспышке слепящего возмущения кот бесстрашно подскочил к грабителю и впился свирепым взглядом в крохотные медвежьи глазки. Напружинив лапы, он приготовился биться за свою добычу.

В ответ из широко разверзшейся пасти вырвались низкие громоподобные раскаты. Этот рев и мощные клыки остудили праведный гнев кота: здравый смысл ему не был чужд.

В бессильной ярости и обиде закружил он вокруг мародера, но сознавая неоспоримое превосходство медведя в силе, отступил с притворным равнодушием, тем более, что туго набитое брюхо не располагало к серьезной драке.

Все лето Боцман провел в покое и достатке. Вольготная жизнь никем не нарушалась. Волки и медведи заставляли проявлять известную осторожность, но кот избегал лобовых столкновений. Впрочем, и те не искали встречи с ним. Каждый ходил своей дорогой, уважая права соседа.

В тайге лишь с людьми Боцман никак не мог ужиться, хотя он сам никогда не посягал на их интересы. Эти существа всегда были агрессивны и при каждом удобном случае выпускали из своих железных палок разящий гром. Но, к счастью, в зеленое время года они здесь появлялись очень редко.

В этом году кот ни разу не слышал и не видел их до той поры, пока не опали листья, а земля и деревья не укутались в белые одежды. Хотя молодой снег вскорости растаял, спокойная жизнь кончилась.

Вновь по отрогам и распадкам потянуло дымом, забрехали лютые псы, загромыхали тускло блестящие палки. Только теперь Боцману показалось, что армия зверобоев и их верных прислужников - собак стала еще больше.

Кот мастерски ухитрялся не попадаться на глаза промысловикам, за что заслужил репутацию зверя-невидимки. В то же время, невзирая на печальный опыт, Боцман не мог избавиться от присущего ему любопытства: люди манили его своей непонятностью.

По ночам кот нередко спускался с гор то к одному, то к другому охотничьему логову. На подступах к ним он всегда находил длинные ободранные тушки, в основном соболей и резко пахнущих норок. Беличьих почему-то не было. Видимо, их съедали собаки. Мясом же соболей и норок брезговали.

Выбрав место поукромней, Боцман подолгу наблюдал за жизнью двуногих соседей.

Любил он ходить и по лыжному следу: ему было интересно знать, что делают охотники в его владениях.

Кот изучил повадки промысловиков, а некоторых даже знал в лицо. Охотничьи ловушки и приманку возле них Боцман рассматривал издалека, чуя, что они таят смерть, никогда к ним не приближался. Случалось, в ловушке еще бился соболь или норка, реже колонок или горностай. Обессилев в бесплодных попытках освободиться, они через день-два коченели.

В один из таких обходов после легкой пороши Боцман вдруг учуял аппетитный запах. Шагах в четырех от лыжного следа под деревом парил в воздухе, слегка покачиваясь, здоровенный косой.

Недоумению кота не было предела - отчего вдруг длинноухий кружится словно птица?

Боцману не хотелось есть, но это его вечное любопытство... Он прикинул - если встать на задние лапы, то до косого можно дотянуться.

Мелкими семенящими шажками он приблизился к "летающему" зайцу и тут же отпрянул от внезапной боли: на левой передней лапе повыше широкой ступни сомкнулись железные челюсти.

Человек, поставивший ловушку, конечно, искушенным в своем деле промысловиком, но он не учел, что Боцман намного превосходит силой своих собратьев, и поводок, к которому был прикреплен капкан, не сдюжит его мощных рывков - через час кот уже порвал цепочку.

На трех лапах побежал он прочь от страшного места - в безжизненные поля каменных россыпей под высокими скалистыми вершинами, куда охотники и собаки никогда не забирались. Капкан с обрывком поводка цепко сидел на лапе, и его тарелочка при каждом прыжке вызванивала о железную станину "тринь-дзинь".

Добравшись до хаотичных россыпей. Боцман залез в пустоте между угловатых глыб. Здесь, в относительной безопасности потрясенный и измученный кот забылся тяжелым сном. К болезненной хватке железной пасти он притерпелся и спал на удивление долго. После сна происшедшее уже не казалось таким страшным, и кот вознамерился во что бы то ни стало избавиться от неудобной побрякушки, от которой сильно болела нога.

Боцман попытался сесть, чтобы стянуть туго зажавшие лапу дуги, но пружина капкана застряла между камней.

Превозмогая боль, кот задергал ногой. Капкан, сдирая шкуру, медленно сползал, но, достигнув широкой ступни, застрял. Тогда сметливый зверь потянул лапу на себя. Верхняя доля пружины, получив упор о камень, стала прижиматься к нижней, и чем сильнее тянул Боцман, тем слабее становилась хватка. Наконец дуги раздвинулись настолько, что лапа выскользнула из тугих тисков.

После этого происшествия Боцман стал еще более осмотрительным. Чтоб не стать жертвой новых хитростей охотников, он удалился на не посещаемый зверобоями голец, державно господствовавший над окрестными вершинами, и, промышляя там куропаток, жил безбедно, несмотря на сильные, пронизывающие ветра и трескучие морозы.

Ниже беловерхой вершины, в ельниках, стекавших зеленой лавой по горным ложбинам, обитали маленькие безрогие олени-кабарожки, и коту порой удавалось полакомиться их суховатым, но вкусным мясом.

Привыкнув к тому, что на Лысой горе снежный покров нарушается лишь следами крохотных копытец кабарги да набродами куропаток, он был крайне удивлен, когда увидел круглые вмятины рысьих следов. Дня два назад кошка - а это была именно кошка! - прошла по гребню кряжа в сторону холмистой долины.

Боцмана охватило неясное, сладкое волнение. Оставив было след кошки, он все же вернулся обратно и пошел по нему не останавливаясь, ступая точно в отпечатки лап самки.

Прерывистая стежка вывела на пологие увалы, где к ней присоединялись с разных сторон следы еще трех котов. В разгар ночи, по резким и страстным воплям, далеко слышным в тишине промороженной тайги, Боцман нашел всех четверых на лесистом скате.

Завидев самку, Боцман пришел в необычайное волнение.

Очаровательная кошка в дымчато-серой шубке сразу определила в новичке надежного покровителя и сама подошла к нему, не ожидая обычных любезностей и церемоний ухаживания.

Прежние кавалеры увязались было за ней, но Киса резко обернулась и неприязненно зашипела на них.

Молодая пара надолго удалилась в непролазную глухомань. Счастливый Боцман, будучи вообще-то весьма молчаливым существом, от избытка чувств время от времени издавал низкие протяжные вопли. Подруга вторила ему тихим грудным голосом. Эти любовные арии, очевидно доставляющие удовольствие исполнителям, заставляли замирать в страхе многих обитателей тайги.

Во время затяжной кошачьей свадьбы к восхитительной Кисе пытались приблизиться новые кавалеры, но Боцман никого не подпускал к своей возлюбленной. Для этого ему даже не было нужды вступать в драку. Одним взглядом он остужал их пыл, а его громадные размеры и свирепый вид отрезвляли претендентов в женихи лучше любой затрещины.

Лишь один длинноногий кот бурой масти, поскитавшись по распадкам и отрогам в безуспешных поисках другой самки, через неделю вернулся и разыскал любезничавшую парочку. В прежние годы у Бурого при встрече с Боцманом начинала холодеть спина, но за последние месяцы он сам порядочно заматерел и налился силой. И теперь Бурый, с вызовом глядя на соперника, пошел в атаку.

Боцман, вздернув короткий хвост и развернув наружу уши, приготовился дать отпор самоуверенному нахалу.

Они стояли друг против друга, перекатывая тугие бугры мышц. Распушив щетинистые усы, взгорбив спины, коты долго разогревали себя, нагоняли страху утробным завыванием. Наконец, стронулись с места и стали сходиться, то бросаясь, то отскакивая, с каждым разом сокращая расстояние.

Внезапно, словно сговорившись, они сцепились в яростно ревущий шар, а через несколько секунд так же быстро распались на отдельные, непримиримо шипящие половины.

Первый натиск ошеломил отвыкшего от сопротивления Боцмана и пробудил в нем настоящую злость. Обменявшись ударами лап, они вновь сплелись и закрутились многолапым колесом, безжалостно раздирая шкуры друг друга когтями.

Во время передышки Боцман оправился быстрей соперника и нанес огромной лапой по башке обладателя длинных ног сокрушительный удар. И тут же, не давая Бурому прийти в себя, располосовал когтями чувствительный нос. Не стерпев адской боли, соперник кинулся наутек, роняя на снег клочья выдранной шерсти и алые горошины крови. Ни разу еще Бурый не получал такой немилосердной трепки. "Надо подальше обходить этого дьявола", - выразительно говорил его пришибленный вид.