Конвой - Станислав Васильевич Вторушин Страница 3

У него снова перехватило горло. Он не мог смотреть на Варины вещи. Утерев влажные глаза ладонью, он вышел на крыльцо. Из-за сопок на город надвигалась черная туча. Ее края шевелились, словно крылья медузы, она неторопливо переползала через долину от одной сопки к другой, таща за собой по земле черную тень. Со склона горы уже тянул сырой ветер, листья тополей шевелились, издавая бумажный шелест. Копошившиеся в палисаднике куры одна за другой кинулись в сарайку.

Из соседского дома вышел Санька Кузьмин и, размахивая хозяйственной сумкой, направился вдоль улицы. По всей видимости, пошел за хлебом. Поравнявшись с Иваном Спиридоновичем, поздоровался, спросил, как чувствует себя тетя Варя.

— Нет тети Вари, — проглотив спрятавшийся в горле комок, глухо сказал Иван Спиридонович. — Сегодня умерла.

— Как умерла? — сразу побледнел Санька и посмотрел на Ивана Спиридоновича растерянным взглядом.

— Как умирают люди, — ответил Иван Спиридонович, у которого снова защипало в глазах.

Санька заморгал редкими белесыми ресницами, шмыгнул носом, опустил голову. Постоял несколько мгновений у калитки, втянул шею в плечи и, сгорбившись, понуро побрел дальше.

Саньке тринадцать лет. Всякий раз, когда запивали родители, он приходил к Ивану Спиридоновичу. Варя кормила его, освобождала стол для уроков, иногда оставляла ночевать. У Саньки было круглое веснушчатое лицо и вихор с правой стороны лба. Вихор мешал делать прическу и Санька постоянно приглаживал его ладонью. На что Варя говорила:

— Вот и зализал ты его себе. Не приглаживал бы, не было бы вихра.

Когда Варю положили в больницу, Санька каждый день спрашивал у Ивана Спиридоновича о ее здоровье. А позавчера сам навестил ее. Принес кулек клубники, которую специально насобирал на сопке. Есть Варя не могла, но была рада искреннему подарку.

— Какой хороший мальчишка, — говорила она. — Не мог же бог дать ему других родителей.

Санькины родители стали пить после того, как закрыли шахту и они потеряли работу. Его отец был взрывником, а мать лаборанткой на золотой фабрике. Сегодня утром Санькин отец то ли пьяный, то ли с похмелья поскандалил с соседями, жившими напротив. Соседская курица зашла к нему в огород и начала разгребать землю около огуречной грядки. Вместо того чтобы шугануть ее оттуда, он схватил ружье и одним выстрелом уложил курицу на месте. Потом соседка и Санькина мать Рая кричали друг на друга так, что было слышно на всю улицу. «Откуда только у Степки ружье?» — подумал Иван Спиридонович, поворачиваясь к Санькиному дому. Там со двора снова раздавались громкие голоса. Степка что-то требовал от Раи, та отвечала ему грубостью.

Туча перевалила сопку и сразу застила половину неба. На окраине города, ограниченной другой сопкой, еще светило солнце, а здесь вдруг все потемнело. Далеко за огородами полыхнула молния, с сухим треском громыхнул гром, и на крышу и крыльцо с глухим стуком посыпались дождевые капли. Иван Спиридонович зашел в дом и почувствовал, что в нем стало холодно. Он хотел было надеть пуловер, но в комнате опять зазвонил телефон. Он поднял трубку и по голосу узнал Долгопятова.

— Нашли мы столяра-то, — сказал тот. — Екатерина Ивановна тебе не звонила?

— Нет, не звонила, — ответил Иван Спиридонович.

— Ну, значит позвонит. Она еще не вернулась из горкомхоза.

Иван Спиридонович понял, что директор школы пошла договариваться о месте на старом кладбище. Территорию под него отводили еще до войны. За прошедшие полвека кладбище уплотнили так, что между могилками иногда было трудно протиснуться. Но для покойников такого небольшого городка, как Рудногорск, место там все-таки находилось. Здешние люди никогда не обижались на здоровье и жили долго.

Мор на них напал после распада державы и прихода к власти Ельцина. Первый президент России стал на полгода, а то и на год задерживать пенсии и зарплату, большинство предприятий как-то незаметно умерли сами собой, закрылись детские сады и пионерские лагеря, перестали существовать ремесленные училища, выброшенными на улицу оказались не только дети, но и их родители. Вот тогда-то и начался в городе мор. Ни одного дня не обходилось без похорон. Кладбище настолько переуплотнилось, что его решили закрыть и организовать новое. На старом по особому распоряжению хоронили только самых заслуженных людей. Екатерина Ивановна и пошла просить за Варю, хотя та никакой заслуженной не была и в школе никогда не работала. Екатерина Ивановна понимала, что если Варю похоронить на новом кладбище, к которому можно добраться только на собственной машине, Ивану Спиридоновичу будет трудно навещать могилу жены. Машины у него нет, а на своих двоих этот путь для старика просто непосилен. Вот и пошла к начальству с просьбой уважить Ивана Спиридоновича. Все-таки заслуженный учитель России, отдавший школе пятьдесят лет жизни. Почти все городские чиновники — его бывшие ученики.

Екатерина Ивановна позвонила поздно вечером. Говорила она сдержанно и только то, что требовалось. Выразила соболезнование, и хоть слова эти были по сути протокольными, Иван Спиридонович почувствовал в них искренность, которой не было даже у Хомутова и Долгопятова. Душой они соболезновали, может быть, больше, чем она, а вот таких слов найти не могли. После этого Екатерина Ивановна сказала, что гроб готов, завтра она распорядится, чтобы его обили красной материей и забрали из морга Варю. Ивану Спиридоновичу ходить туда не надо, он только должен будет передать утром Леночке Былинкиной одежду, в которой похоронят Варю. О том, где будут хоронить, Екатерина Ивановна не сказала ни слова. И у него возникло предчувствие, что в старом кладбище директору школы отказали. Но спрашивать об этом он не стал.

Все, что происходило в этот день, проходило как бы мимо его сознания. Ему до сих пор казалось, что Варя еще жива, что все разговоры о ее смерти придуманы. Он никак не мог понять, почему так легко поверил им и до сих пор не сходил в больницу. Одним движением он снял с полки кепку, надел ее на голову и вышел из избы. На улице лил дождь, порывы ветра охапками швыряли его в лицо. Иван Спиридонович еще не дошел до калитки, а уже насквозь промок. Ему стало холодно. Открыв калитку, он сразу попал ногой в лужу, зачерпнул полный башмак воды. Он остановился и безвольно опустил плечи. И понял: никуда идти не надо, Варя действительно умерла и теперь ее уже не вернешь. Подержавшись рукой за калитку,