История одного супружества - Эндрю Шон Грир Страница 30

– Как интересно, – сказал Холланд, но я слушала молча. Загадочные девушки. Я никогда не чувствовала себя молодой в этом смысле. И американкой тоже.

Старшая сестра зыркнула на нее и сказала:

– И внутренняя доброта. Он говорит, в Америке есть внутренняя доброта. – Она принялась скатывать салфетку в шарик, не глядя на нас. – И я с этим очень согласна.

– Мне жарко, – тихо шепнул мне Сыночек.

Я велела ему отвернуться от огня, что он и сделал, улыбаясь с сожалением.

Тогда-то и пришел Базз, промокший до нитки. Холланд представил его, и сестры на секунду застыли в оцепенении. Тогда я подумала, что эта сцена в дверях означает крах всех их продуманных планов на жизнь Холланда: дом в Сансете, советы его молодой жене, их бдительное присутствие в доме. Признаюсь: мне стало стыдно, что я их подвела.

Они сказали, что, конечно же, они знают Базза. Он был начальником Холланда раньше, еще до Перли.

– А теперь я его начальник? – спросила я.

Они беспомощно на меня уставились.

– Ну и погода! – сказал Базз, широко улыбаясь. – Ужасная. Всех с днем рождения, Холланд, я принес тебе подарок.

– Я еще предыдущий в магазин не сдал!

Смех.

– Теперь можешь отнести сразу оба, – сказал Базз. Он вынул из кармана усеянного дождевыми каплями пальто и протянул Холланду коробочку в такой же яркой бирюзовой обертке, что и мои перчатки с птичкой в руке.

Холланд сощурился, принимая подарок.

– Ничего особенного. Я просто кое-что нашел в старой квартире, – сказал Базз. – Открой.

В какой старой квартире, спросил Сыночек, и тетушки, сидевшие как на иголках, сказали, мол, это не твое дело.

Что они знали? О чем догадывались?

Оказывается, я неотрывно наблюдала за Холландом все то время, что он развязывал ленту, разворачивал бумагу и открывал крышку. Это выражение лица я уже видела в день, когда Базз пришел к нам. Когда муж спустился по ступеням и увидел, что его бывший любовник пьет пиво с его женой. Это был взгляд человека, увидевшего привидение.

Секунду он сидел, глядя в коробочку, из которой свисала ткань. У Базза глаза расширились в ожидании.

– Ты только посмотри, – сказал наконец муж, вынимая уродливую деревянную вещицу. И засмеялся. – Это старая трубка-птичка.

– Верно, – сказал Базз, закрыв глаза и отворачиваясь от неловкой улыбки Холланда, словно Сыночек от огня.

Муж замер, как археолог, изучающий сокровище, которое долго считалось утраченным, а потом показал птичку сыну, щелчком большого пальца откинул ее голову, державшуюся на петле, и продемонстрировал отделение, внутри которого помещалась чаша трубки. Снова щелчок – и чаша спрятана, а мундштук замаскирован под хвост. Сыночек, завороженный, тут же захотел ее себе, но отец спрятал ее в карман и погладил его по голове.

– Потом дам поиграть.

– А давай поиграем в «Комнату настроений»?

– Не сейчас.

Сыночек повернулся ко мне – к апелляционному суду. Его любимая игра заключалась в том, что он вставал по очереди в каждый угол комнаты, а мы угадывали, какую эмоцию он изображает. Мой малыш маршировал по комнате – из-за шин он ходил как солдат на плацу, – велел Лайлу не мешаться под ногами, пока он готовится к очередному раунду, сморщившись от напряжения. Скакал на фоне обоев, весь сжавшись, а мы кричали: «Злость!», или «Безумие!», или «Страсть!»

– Позже, после ужина, – сказала я, и папа вручил ему солдатика с парашютом. Он взвился в воздух. Я снова подивилась, как Баззу удалось проникнуть в сердце моего мужа. Интересно, заметил ли эти перемены сын. Дети ведь такие чувствительные, прямо как пчелы, которые, если их матка болеет, теряют цель жизни и просто ползают по сотам, пока улей не погибнет. Сын был полностью поглощен летающим солдатиком, а я гадала: чувствует ли он, как что-то в самом сердце нашей семьи умирает?

После именинного торта старшая тетка встала и сказала:

– Я хочу сделать маленькое объявление.

Холланд пошутил насчет тетушек и их объявлений.

– Нет, это очень серьезно, – ответила она.

Ее сестра вела себя очень странно – крутилась на стуле, прижимала орхидею к носу и обводила взглядом комнату, слабо улыбаясь. За ужином мы пили только пиво, я подумала, что тетушки, наверное, перед приходом приняли чего-нибудь покрепче.

– Это та хорошая новость, о которой я говорила.

– Ну что же это, Би? Мы в нетерпении, – сказал, улыбаясь, Холланд.

Беатрис прочистила горло и, не глядя на сестру, провозгласила, что скоро состоится свадьба.

– Что? – Холланд прыснул в салфетку. – Ты шутишь.

– Это не шутка, – твердо сказала старшая. – Элис выходит замуж.

– И за кого же?

Они назвали имя, которое я никогда не слышала, и Холланд с недоверием ударил ладонью по столу. Сыночек, не понимающий, что происходит, попытался утащить второй кусок торта, но я запретила, и он сверлил меня ненавидящим взглядом.

Старшая тетушка заявила, что ее сестра влюблена, и все тут.

Мое внимание привлек Базз, которого все это очень веселило.

– Но тебе нельзя замуж! В твоем возрасте…