Навоз как средство от простуды (хроники пандемии) - Алекс Кожин Страница 34

Долгая работа на ниве районной культуры всегда придавала определенную живость выражениям Варвары Васильевны. В отличие от множества серых чиновников Женькина теща умела облечь в словесные формы свои неординарные мысли.

Нежданный звонок Варвары Васильевны сбил друзей с толку.

– Кто ей позволил звонить из тюрьмы? – в недоумении спрашивал Авдеич, сидя за столом украшенным бутылками и тарелками с закуской. – Сидела же тихо и не мычала. Откуда у нее телефон?

– Это уже вторичный вопрос, – возражали студенты. – Сначала нужно понять, как мы поедем в Москву и что означает взять с собой оборудование и лекарства.

Подумав, друзья решили, что в Москву нужно везти бочку навоза и сварочный трансформатор. Ванну для купания пациента можно найти и в столице.

– А как мы навоз перевезем через границу? – вдруг опомнился Женя. – Это вещество четвертого класса опасности. Нас с ним не выпустят, а тем более не впустят в Россию.

Студенты быстро влезли в интернет и оттуда узнали, что по закону «О навозе Российской Федерации» физическими лицами ввоз и вывоз биоматериала в качестве товара, а также для личного пользования запрещен. Запрет был введен после того, как президент Владимир Путин сообщил, что Пентагон собирает биологические материалы россиян по всей стране. Теперь за президентом повсюду носят специальный горшок, куда он откладывает свои материалы. Тем временем каждый пятый россиянин, не имея доступа к канализации, вынужден откладывать материалы в выгребные ямы.

Поняв, что коровьи отходы так просто в Россию ввезти не удастся, друзья стали решать проблему привычным способом, возбуждая кору головного мозга. Приняв бабыдусиного стимулятора, стали выдумывать разные идеи.

– Я слышал, что какой-то якутский колхозник лепит памятники из навоза, – неожиданно вспомнил Женька. – Зимой заморозит и лепит весь год… танки, пулеметы, орудия… Министр Шойгу к нему приезжал, интересовался.

– Зачем министру танки из говна? – не понял Петр Авдеич.

– Зачем, зачем…– патриотическое воспитание молодежи, – пояснил Женька. – Наставят танков по стране – будет вечная память.

– Тогда давайте слепим Шойгу из навоза, типа подарок министру от белорусского крестьянства, – предложил Авдеич. – У нас клубный художник лепит по пьяни и не такое.

– Может, лучше Лукашенко слепить, будет подарок от всего белорусского народа, – включились студенты. – Лукашенко точно пропустят в Россию к брату Путину.

– Лучше сделаем памятник Союзному государству Белоруссии и России, – неожиданно предложил Женя. – Стоят такие Путин и Лукашенко, а между ними Шойгу. И напишем: Вместе навеки!

Идею одобрили, скрепив звоном граненых стаканов.

Акт сорок второй

Сельский художник Трифон Мухин – единственный, в силу профессии, интеллигент на деревне воплощал в жизнь творческие замыслы колхозного идеолога Аллы Степановны. Белыми буквами на красном кумаче Трифон призывал сельчан к росту молочных надоев, увеличению урожайности зернобобовых и корнеплодов. Кроме призывов в обязанности Трифона входило поддерживать в вечнозеленом состоянии памятник воину-освободителю на въезде в деревню. На юбилейные даты освободителя красили серебрянкой, но это стоило дорого. Когда краска лупилась, слезая клочьями с освободителя, Трифон восстанавливал памятнику первозданный зеленый вид.

Когда-то давно, после училища, наполненный романтическим энтузиазмом, Трифон приехал в Новые Оглобли, чтобы в пейзажах увековечить тему родной природы. Он мечтал писать обнаженных доярок на фоне цветущих лугов с коровами на заднике. В мыслях он видел полотна, где железные кони рвут еще мерзлую почву, выворачивая наизнанку нутро земли. Холодная сталь металла и белая плоть доярок служили концептуальными ориентирами юного Трифона.

Но столкнувшись с колхозной реальностью, молодой художник впал в тоску и запил. Несколько раз, когда творческому порыву удавалось пробить завесу депрессии, Трифон энергично брался за дело. Один из таких порывов закончился скульптурой Ленина, созданной из местных материалов: глины и палок. Владимир Ильич занял четвертое место на районном конкурсе, где разыгрывали три путевки на областные соревнования. Не попав в областной центр, Ильич еще простоял какое-то время перед колхозным правлением и в конце жизни упокоился в углу за сараями.

Последний по времени художественный порыв привел Трифона в холодильник к студентам. Расширив вместе с укурками границы сознания, Трифон воспользовался акриловой красной, чтобы раз и навсегда изменить цвет памятника освободителю. Наложенный на серебрянку (дело было в канун юбилея Победы), акриловый краситель дал ярко-розовый цвет, который надолго останется в памяти земляков. Розовый воин на постаменте ярко горел в темноте, как маяк, освещая селянам дорогу домой.

Этот художественный экзерсис лишил Трифона уроков рисования в сельской школе. Дирекция посчитала, что розовый цвет является активной гей-пропагандой и отлучила художника от занятий с детьми. Теперь рисование в школе, за неимением лучшего, преподает заведующий хозяйством. Алла Степановна поначалу тоже хотела заменить художника завхозом, однако кривые буквы последнего, наляпанные на транспаранте, напомнили идеологу художников-формалистов. Скрепя сердце Алла Степановна оставила Трифона в своем подчинении.

Выслушав предложение друзей, Трифон Мухин заявил, что лепить памятник Союзному государству из навоза – плагиат и моветон. Подумав, он взамен предложил заморозить навоз.

– Вырублю лидеров изо льда, – объяснил Мухин, – молотком и зубилом!

Акт сорок третий

Лед кусками разлетался по углам морозильной камеры. Скульптор Мухин в телогрейке и шапке-ушанке ваял молотком и зубилом. Пар валил от художника. Перед ним на палке болтался обрывок газеты с Путиным и Шойгу. Время от времени скульптор отрывал взгляд от зубила, поднимал голову и вглядывался в фотографию. На ней президент и министр, стоя на бугре, глядели на шишку. Вожди походили на двух лесников, нашедших средь бурелома ржавую шестерню. Разглядев что-то на фото, Мухин принимался снова долбить по льду молотком.

Накануне, договорившись с Трифоном, друзья заморозили шесть бочек навоза, чтобы выдолбить скульптуру Союзного государства. Навоз смерзся в твердые глыбы грязного зеленоватого цвета. Трифон оглядел исходный материал и остался доволен. Он сбегал в огород, где стоял деревянный сортир. Сорвав с гвоздя стопку рваных газет, Мухин объяснил друзьям, что не помнит, как выглядят союзные лидеры.

– Хотел вот жопу газеткой подтереть, а, вишь, и пригодилась. На память я их не помню, тусклые какие-то, лица невыразительные – не скульптурные образы, – объяснил свой поступок художник.

Время от времени Мухин выходил из морозильника отдохнуть и покурить. Он садился на лавочку у крыльца и задумчиво глядел на сельский пейзаж. В поле желтела рожь, голубое небо в белых ватных тампонах окаймляло задник декорации. Чирикали птички, вдали мычала корова, лаяли собаки. Мухину думалось о природе.

В обед на лавку к художнику подсели студенты.

– Как ваяется? – спросил НЮРА.

Мухин помолчал, выдохнул дым и стал объяснять, что скульптура – это произведение, которое имеет объемную форму и выполняется из твердых материалов методом высекания.

– Главное в скульптуре – выразить творческую идею в пространстве, – продолжал Трифон. – Задача скульптора – не