Аполлон Григорьев - Одиссея последнего романтика Страница 37

<1857>

16. «В час томительного бденья…»{217}

В час томительного бденья,В ночь бессонного страданьяЗа тебя мои моленья,О тебе мои страданья!

Всё твои сияют очиМне таинственным приветом,Если звезды зимней ночиСветят в окна ярким светом.Тесно связанный с тобою,Возникает мир бывалый,Вновь таинственной мечтоюОн звучит душе усталой.Вереницей ряд виденийПризван к жизни странной властью:Неотвязчивые тениС неотвязчивою страстью!

Пред душевными очамиВновь развернут свиток длинный…Вот с веселыми жильцамиСтарый дом в глуши пустынной,Вот опять большая залаПред моим воспоминаньем,Облитая, как бывало,Бледных сумерек мерцаньем;И старик, на спинку креселГоловой склонясь седою,О бывалом, тих и весел,Говорит опять со мною;Скорой смерти приближеньеОн встречает беззаботно.От него и поученьеПринимаешь так охотно!

И у ног его склоняся,Вся полна мечты случайной,Ты впервые отдаласяГрез волшебных силе тайной,Бледных сумерек мерцаньюПростодушно доверяясь,Подчинилась обаянью,Не лукавя, не пугаясь,Ты мне долго смотришь в очи,Смотришь кротко и приветно,Позабыв, что лунной ночиСвет подкрался незаметно,Что в подобные мгновеньяЯсно всё без разговора,Что таится преступленьеЗдесь в одном обмене взора.

О ребенок! ты не знала,Что одним приветным взглядомТы навеки отравлялаЖизнь чужую сладким ядом.

Так меня воспоминаньяВ ночь бессонную терзают,И тебя мои стенаньяСнова тщетно призывают,И тебя, мой ангел света,Озарить молю я сноваГрустный путь лучом привета,Звуком ласкового слова…

Но мольбы и стоны тщетны:С неба синего сверкая,Звезды хладно-безответны,Безответна ночь глухая.Только сердце страшно ноет,Вызывая к жизни тени,Да собака дико воет,Чуя близость привидений.

<1857>

17. «Благословение да будет над тобою…»{218}

Благословение да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,Останься навсегда той чистою звездою,Которой луч мне мрак душевный осветил.

А я сознал уже правдивость приговора,Произнесенного карающей судьбойНад бурной жизнию, не чуждою укора, —Под правосудный меч склонился головой.

Разумен строгий суд, и вопли бесполезны,Я стар, как грех, а ты, как радость, молода,Я долго проходил все развращенья бездны,А ты еще светла, и жизнь твоя чиста.

Суд рока праведный душа предузнавала,Недаром встреч с тобой боялся я искать:Я должен был бежать, бежать еще сначала,Привычке вырасти болезненной не дать.

Но я любил тебя… Твоею чистотоюИз праха поднятый, с тобой был чист и свят,Как только может быть с любимою сестроюК бесстрастной нежности привыкший с детства брат.

Когда наедине со мною ты молчала,Подняв глубокою, хоть детскою душой,Какая страсть меня безумная терзала,Я речь спокойную умел вести с тобой.

Душа твоя была мне вверенной святыней,Благоговейно я хранить ее умел…Другому вверено хранить ее отныне,Благословен ему назначенный удел.

Благословение да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,Останься лишь всегда той чистою звездою,Которой краткий свет мне душу озарил!

<1857>

18. «О, если правда то, что помыслов заветных…»{219}

О, если правда то, что помыслов заветныхВозможен и вдали обмен с душой родной…Скажи: ты слышала ль моих призывов тщетныхБезумный стон в ночи глухой?

Скажи: ты знала ли, какою скорбью лютойТерзается душа разбитая моя,Ты слышала ль во сне иль наяву минутой,Как проклинал и плакал я?

Ты слышала ль порой рыданья, и упреки,И зов по имени, далекий ангел мой?И между строк для всех порой читала ль строки,Незримо полные тобой?

И поняла ли ты, что жар и сила речи,Что всякий в тех строках заветнейший порывИ правда смелая — всё нашей краткой встречиНеумолкающий отзыв?

Скажи: ты слышала ль? Скажи: ты поняла ли?Скажи — чтоб в жизнь души я верить мог вполнеИ знал, что светишь ты из-за туманной далиЗвездой таинственною мне!

<1857>

Титании{220}

Посвящение перевода комедии

«Сон в летнюю ночь» Шекспира

1. «Титания! пусть вечно над тобой…»

Титания! пусть вечно над тобойПодруги-сильфы светлые кружатся,Храня тебя средь суеты дневной,Когда легко с толпой душе смешаться,Баюкая в безмолвный час ночной,Как тихим сном глаза твои смежатся.Зачем не я твой дух сторожевой?Есть грезы… Им опасно отдаваться.

Их чары сильны обаяньем зла,Тревожными стремленьями куда-то;Не улетай за ними, сильф крылатый,Сияй звездой, спокойна и светла,

В начертанном кругу невозмутима,Мучительно, но издали любима!

2. «Титания! недаром страшно мне…»

Титания! недаром страшно мне:Ты, как дитя, капризно-прихотлива,Ты слишком затаенно-молчаливаИ, чистый дух, — ты женщина вполне.

Перед тобой покорно, терпеливоДуша чужая в медленном огнеСгорала годы, мучась в тишине…А ты порой — беспечно-шаловливо

Шутила этой страстию немой,Измученного сердца лучшим кладом,Блаженных грез последнею зарей;Порою же глубоким, грустным взглядом,

Душевным словом ты играть могла…Титания! Ужели ты лгала?

3. «Титания! я помню старый сад…»

Титания! я помню старый садИ помню ночь июньскую. РавнинойНебесною, как будто зауряд,Плыла луна двурогой половиной.

Вы шли вдвоем… Он был безумно радВсему — луне и песне соловьиной!Вдруг господин… припомни только: врядНайдется столько головы ослиной

Достойный… Но Титания былаТитанией; простая ль шалость детства,Иль прихоть безобразная пришлаНа мысли ей, — осел ее кокетства

Не миновал. А возвратясь домой,Как женщина, в ту ночь рыдал другой.

4. «Титания! из-за туманной дали…»

Титания! из-за туманной далиТы всё, как луч, блестишь в мечтах моих,Обвеяна гармонией печали,Волшебным ароматом дней иных.

Ему с тобою встретиться едва ли;Покорен безнадежно, скорбно-тих,Велений не нарушит он твоих,О, чистый дух с душой из крепкой стали!

Он понял всё, он в жизнь унес с собойСокровище, заветную святыню:Порыв невольный, взор тоски немой,Слезу тайком… Засохшую пустыню

Его души, как божия роса,Увлажила навек одна слеза.

5. «Да, сильны были чары обаянья…»