На другом берегу - Ирина Верехтина Страница 38

Простит ли она его когда-нибудь? Вот сегодня – не простила. А больше они не встретятся: Илья выполнит последнюю просьбу жены. Вспомнит ли о нём когда–нибудь Марина? Вряд ли. Тот, прежний Илья для неё умер, и сегодня он это почувствовал. Забыть бы всё, навсегда забыть… Но нельзя – забыть.

Валя видела, что с Ильёй творится что–то непонятное. Сам не свой и отвечает невпопад. Руки целует, а в глазах слёзы стоят… И жрать перестал, похудел даже. Она его и впрямь заколдовала, колдунья Медея! – злилась Валя. – Бывают же такие! Словно ожившая статуя. И дети красивые. По мальчику сейчас уже видно – девичья погибель растёт! А эта зеленоглазая куколка с чёрными как ночь волосами – просто чудо! Илья всё–таки дурак: от такой – ушёл! Или это она от него ушла?..

Демосфен улыбался, вспоминая, как вела себя Марина с бывшим мужем (он наблюдал за ними с самого начала, укрывшись за дверью). «Чуть в рожу ему не вцепилась!» – с удовольствием вспоминал Демосфен.

Марина когда-то слышала, что души тех, кто умер слишком рано, не улетают на небо, а вселяются в других людей, чтобы прожить до конца отпущенный им создателем век. Не зря же она, неверующая, молилась, чтобы случилось чудо и её Анечка вернулась домой, живая и здоровая. Чудо случилось – Анечка жива! Синеглазая саксонская принцесса, так не похожая на Марину…

У неё теперь другая мама, и тут уж ничего не поделаешь. Ну так что ж! Ведь она любит её. И Илья любит, Анечкой назвал… Пусть у неё будет хорошая и счастливая, долгая-долгая жизнь.

Марина стояла на коленях и улыбалась. В сердце больше не было ненависти и обиды. И боли – тоже больше не было. Прихожане русской церкви в Афинах оглядывались на неё: что понадобилось этой гречанке (или турчанке, чёрт их разберёт) в русской церкви?

Священнослужитель читал проповедь рассеянно, бросая на Марину быстрые взгляды. «Сейчас запутается» – подумала она. Священник вдруг остановился посредине фразы и сказал растерянно: «Эээ… Так на чём мы остановились?».

Паства охнула и, проявив истинное милосердие, подсказала: «Да мы уже закончили почти!»

– Ну, тогда аминь! – облегчённо выдохнул молодой проповедник, не сводя с Марины глаз. Марина улыбнулась ему и вышла из церкви. Как он на неё смотрел! Значит, она в свои сорок три всё еще красивая?

Ей больше не о чем просить бога, она зашла просто так, поблагодарить. У неё есть всё, о чём можно мечтать: дети, Демосфен, Лена… Скоро наступит лето, и они с мужем поедут домой. А дети… останутся дома. Вот – как–то так… С плеч словно упал тяжелый груз, который она несла не замечая, как кирпич в рюкзаке. И Марина вприпрыжку побежала домой.

Глава XXVI. И мэра ту охи (Будет некогда день…)

(этими словами начинается «Илиада» Гомера)

Пришло время расстаться с героями этой книги и пожелать им самого доброго, самого радостного будущего! А так не хочется расставаться… Мы только на минутку заглянем в детскую – ведь мы совсем забыли о детях!

К неудовольствию Марины, близнецы до сих пор спали в одной комнате, не желая расставаться даже ночью. Перед сном они подолгу шептались, пересказывая друг другу события дня.

– А у нас вчера гости были, из России. Мамины друзья. Мама с папой до вечера с ними сидели, а девчонка их весь вечер на меня смотрела, – рассказывал одноклассникам Стас.

– Красивая хоть девчонка?

– На куклу похожа – фарфоровую. Тоненькая, волосы золотые, глаза синие, а уши розовые… Ангелина.

– Красивое имя.

– Она и сама красивая, настоящая русская! А отец у неё немец. Он так смешно говорил «о майн готт»… Она когда уходила, два раза на меня оглянулась. Влюбилась, как кошка!

О том, что он сам весь вечер не сводил с Ангелины глаз, Стасик не обмолвился ни словом. И только Адриане, которой верил как самому себе, показал бумажную скомканную салфетку, будто невзначай брошенную Ангелиной в его тарелку. На салфетке аккуратным почерком был написан Анин московский телефон.

– Будем в Москве, позвоню, – делился Анастас своими планами с Адрианой. – А когда вырасту, я на ней женюсь!

(Если бы Марина услышала, о чём говорят сейчас её дети, она бы очень удивилась. И уж точно не обрадовалась…)

–А где ты с ней будешь жить, в Москве?

– Вот ещё! Мы у бабы Лены будем жить.

– А если она не захочет? – спросила брата Адриана.

– Вот ещё! А кто её спрашивать будет? Увезу и всё. Папа говорил, мама тоже не хотела ехать, а папа всё равно её привёз! Знаешь, маме здесь не очень нравится, но она только Магдалене жалуется, а при папе молчит. Вот и Ангелина будет молчать.

– Вот здорово! Значит, ты её украдёшь? Как в кино! – радовалась Адриана. – У тебя будет самая красивая жена, ни у кого такой нет. Все мальчишки завидовать будут! А я тоже мужа в России найду.

– Нет. Папа сказал, тебе нельзя.

– Это почему? Тебе можно, а мне нельзя? – обиделась Адриана.

– Почему, почему… Я сам слышал. Мама с папой, когда гости ушли, на террасе сидели – долго–долго. А я…

– А ты подслушивал! – Ну да, да! Я же не соседей подслушивал, я – маму с папой… – Анастас перебрался к сестре в постель и дальше рассказывал шёпотом.

– Мама вчера два часа улыбалась, я бы так не смог, а папа на неё злился. А Ангелины папа на маму весь вечер пялился, он здорово на неё запал. А Ангелина меня за руку держала под столом!

– А на террасе – о чём они говорили?

– Я не знаю, я не с самого начала слушал. В общем, мама плакала, а папа её утешал. И сказал, что если этот Илья ещё раз приедет в Афины, он прямо при всех набьет ему морду.

– А мама?

– Мама сказала, что однажды уже это сделала, и у неё хорошо получилось.

– Наша мама?!

– Ну да. Не перебивай. Папа на неё за что-то разозлился и сказал, что его детям нечего делать в России, и маме тоже. А мама сказала, только попробуй. Наверно, левашники ели… Так что летом они с мамой поедут в Норвегию, а нас отдадут Магдалене.

– Вот здорово! На серфе покатаемся!

– На серфе папа не разрешит. Он сказал, с двенадцати лет только…

– Но он же уедет! И мама. А баба Лена ничего не скажет, – возразила брату хитренькая Адриана.

– А про тебя папа сказал, что он тебе не враг, – добросовестно