Дмитрий Попандопуло - Христо-борец (Геленджикские рассказы) Страница 4

Наконец его приютили при хлебозаводе. Один шофер взял бедолагу и привез к тыльным воротам, где грузились хлебом. Шофера да экспедиторы для начала накормили его, а потом кто-то предложил поставить Лию у ворот, чтобы тот открывал да закрывал ворота, чтобы, значит, не делать то самим шоферам. С тем предложением обратились к директору и тот определил Лию у тыльных ворот вахтером, не оформляя по штату. С того момента Лия неотлучно находился у тыльных ворот, а еще выполнял все, что говорили делать на дворе. Больше всего любил побрызгать водой и подметать, даже тротуар перед воротами убирал.

Платили ему хлебозаводские черным хлебом, из бракованного да подгоревшего чаще всего. Такая шикарная жизнь настала для Лии, что не поедал даже все и ходил с оттопыренными карманами, куда откладывал про запас. Пацанва про то пронюхала и стала отираться на улице под воротами. Лия, когда никого не было, выходил ненадолго за ворота и раздавал те черствые куски пацанам. Пацаны ели куски, а Лия чувствовал себя как бы благодетелем, слегка распускал хвост и даже начинал философствовать.

- Лия, кем ты здесь работаешь? - хитрили пацаны, уже зная ответ.

- Директором хлебозавод, - быстро отвечал тот.

- А директор, между прочим, кушает белый хлеб, а у тебя черный.

- Ленин был великий человек, а кушил толка черный хлеб. Бели хлеб кушил этот проклятый буржуй. Ленин не буржуй, он кушил черный хлеб. Лия тоже кушит черный хлеб.

Пацаны стали звать его Ленин, что было для него просто счастьем, надо было видеть тогда его лицо. На первомайские и ноябрьские демонстрации Лия всегда пролезал под балкон, с которого произносились призывы до демонстрации, что проходила мимо. Идет это, значит, колонна школы No 1 имени Кирова, кто-то увидит Лию и кричит "Ленин, Ленин!" А Лия сделает серьезное лицо, нахмурит брови, быстро сорвет с лысой головы грязную кепку и вытянет вперед руку с кепкой, точь в точь как Ленин в кино. Школа No 1 в ответ восторженно ревет и кричит "ура". Отцы города, что стояли на балконе горкома, почему-то не прогоняли Лию, и тот от лица Ленина не один год приветствовал народные массы. Можно было предположить, что они терпели его из-за того громкого да дружного "ура". Они прямо под то "ура" всегда успевали дать главный гвоздь своей программы - "под знаменем Ленина, под водительством Сталина..." ну и так далее, и это каждый раз приятно удивляло представителя краевого центра. Он, конечно, не мог знать того, что посылается то необычайно громкое "ура" не вождям мирового пролетариата, а хромоногому оборванцу, что стоит внизу с вытянутой, как у Ленина, рукой.

И каждый раз после демонстрации пацаны в красных галстуках окружали радостного Лию и для порядка спрашивали, кем он работает. Тот отвечал, что директором хлебозавода, и начинал доставать из карманов куски черного хлеба...

Бдительность

Хотя телевизора тогда и не было, одно радио в черном репродукторе, однако жили намного веселее, чем теперь. Вот была тогда с нашей стороны страшная борьба за мир, а с той стороны только и делали, что разжигали мировой пожар. Народ поголовно весь подписывался за мир против поджигателей войны. А мы, те, кто живет на морской границе, не только подписывались, а и ловили наймитов империализма. И чего же тут веселого, вы скажете? Но вот слушайте сюда.

Эти гады взяли да повадились пробираться к нам через море с Турции. Значит, крадется до нейтральных вод ихняя подводная лодка, потом с нее спускают надувную лодку с одним, а то и с двумя шпионами - и вперед сквозь кромешную тьму до священных советских берегов. Они, значит, затопят лодку и другие громоздкие вещи, а потом по ущельям ползут в сторону гор с целью перейти их до бескрайних кубанских просторов, а там - до Москвы, до Кремля. Но не тут-то было. Народ из-за напряженной обстановки до такой степени стал бдительный, что быстро усекал вражеские поползновения, о чем бегом докладывал кому следует.

Один совсем старенький дед все козу гонял по берегу рано утром, а заодно высматривал сверху дары моря - ну, там доску какую прибьет, что другое, которое пригодится в хозяйстве. Вот так однажды высматривал, а у самого берега торчит из воды что-то зеленое. Пощупал дед - вроде, резина, но шипит. Он трусцой до пограничников и сообщает о подозрительном предмете. Оказалось, что то надувная лодка импортного производства, а шипела оттого, что воздух не весь еще вышел. Тут, конечно, зеленые фуражки догадались, что шпион далеко не ушел, и кинулись по следам, которые взяла овчарка. И точно, не успел гад до Кубани добраться, в горах его и взяли. А смышленого того дедулю, говорят, аж в Москву возили, где сам Ворошилов вручил ему золотые часы с гравировкой за бдительность.

То ли часы так подействовали, то ли еще почему-то, но бдительность стала достигать величайших размеров. Пограничные патрули шастали по всему побережью, кто после жаркого дня не успевал остыть и хотел освежиться в ночном купании, того выгоняли на берег грозным голосом, мол, пограничная зона и все такое. Смешно, конечно, особенно если перед тобой такая толстая старуха, что даже по горло боится зайти в воду, а не то, чтобы уплыть своим ходом до Турции. А "секреты" так в каждом кусту, только какая парочка залезет туда приземлиться, а оттуда "стой, кто идет". Никакой жизни не стало, одна шпиономания.

У нас на почте ходил начальником майор Брагин из бывших энкаведешников, так тот с утра глаза зальет и шасть на базар искать шпионов. Это, говорили, была у него такая мания, особенно когда примет полбанки. Выходит он как-то уже на ушах из павильона, а у самого входа сидит на корточках одноглазый Кочо, ну тот старый рыбак, которого все в порту звали Билли Бонс. Он, как тот пират из кино "Остров Сокровищ", носил вместо одного глаза черную повязку, а еще имел редкий по своим размерам даже для пиндоса рубильник, короче, имел такую внешность, при которой под мостом с ним встретиться не дай боже. О чем говорить, впечатляющую внешность имел товарищ. Сидит Кочо после стакана портвейна No15, дремлет себе, никому не мешает, а Брагин берет его за грудки и требует паспорт. Кочо как неграмотный грек старшего поколения ни бельмеса не понимает, гнет только свое пос, пос, значит, что, что, а майор пуще звереет, вцепился в того, зовет народ на помощь для обезвреживания иностранца, что прикидывается пьяным. Еле отбили бичи Кочо от Брагина, а тот рванул тогда скорым ходом до почты и давай названивать всему главному начальству города.

- Это квартира первого секретаря горкома? - спрашивает.

- Да, - отвечают женским голосом, - но сегодня выходной день и его нет дома.

- Квартира председателя горсовета? - опять спрашивает. - Нет дома? Отдыхает? Так, пойдем до конца, - и опять набирает.

- Квартира начальника милиции? Что? Нету? Да что это творится такое... Город... кишит шпионами, а они отдыхают. Что же, уже нет тут советской власти?! Один Брагин остался?!

Надо добавить, что подчиненные ему телефонистки подробно изучили пьяный голос начальника и при таких алкогольных приступах бдительности разговаривали с того конца, отводили тем самым удар от того помешанного. Правда, его потом все ж поперли за такие номера.

А Кочо из-за своей подозрительной внешности вскоре попал в такую историю, что хоть плачь, хоть смейся. У Толстого мыса в самых воротах бухты на мелкой банке ставила сети сухопутная бригада. Туда насобирали стариков, а еще тех, кому на сейнере слабо или кому подавай работу не бей лежачего. Был среди них и Кочо. Они поставят сети и сидят на круче у костра, уху варят да травят баланду. К утру идут баркасом забирать рыбу. Был там еще Загинайко, небывалый сачок и трепач, которому дай условия - разыграет самого Хазанова. Благодаря ему и ночь веселее коротали.

Вот сидят они, костерок освещает их красные морды, а кругом мрак южной ночи, особенно внизу, под обрывом. Спать охота всем. Кто глаза прикрыл уже, а Кочо захотел до ветру, для чего отлучился по крутой дорожке вниз. В это время патруль в количестве одного молодого солдата вышел из темноты и приблизился до костра. Стриженый солдат, шейка тонкая, одним словом салага. Загинайко мигнул другим и безо всякого предисловия громким таким шепотом говорит:

- Этого Ахмета как первого контрабандиста на всем Черном море знают все пограничники в лицо, им фото раздали, мне один показывал. Одноглазый тот Ахмет, черная повязка на глазу, нос крючком здоровенный при нем, а худущий... А еще из примет - в рванье ходит, но то маскировка, бедным прикидывается, сам же на контрабанде табаком миллионы нажил. Пограничники бегают с карточкой в кармане, а никак не поймают. Хитрый, зараза, он тут где-то возле круч, говорят, и высаживается...

В тот момент снизу послышалось шуршание, Кочо лез от воды наверх. Загинайко вытаращился в темноту, все остальные тоже. И солдат тоже вытянул тонкую шейку. Тут над обрывом и появляется одноглазая голова.

- Ребята, убей меня, - Ахмет, - громко зашипел Загинайко.