Без памяти - Вероника Фокс Страница 42

– Пусти! – кричу я, пытаясь вывернуться, но крепкие руки Джека сжимают мои локти до боли в костях. – Мне больно!

– А я не люблю, когда ты меня не слушаешься, – изрекает он.

Я вновь отчетливо вижу эту безудержную ярость в его глазах. Пытаюсь предпринять последние попытки выбраться из его цепких лап, но ничего не выходит. Джек кивает офицерам в знак согласия или одобрения и тащит меня в дом.

– Пусти! – кричу что есть сил.

Но Джек словно не слышит меня. Он лишь сильнее сдавливает руки, и от пронзающей боли я начинаю выть белугой. Джек тащит меня по лужайке. Холодный ветер гладит мои оголенные икры.

– Пусти, скотина! – кричу я вновь, стараясь вырваться.

Позади машина с полицейскими двинулась с места, забрав с собой последнюю надежду на спасение.

От моих криков никто не вышел на улицу. Обычно любопытные зеваки-соседи выходят из своих лачуг, чтобы посмотреть, что вызвало шум. А тут… На мои вопли, мне кажется, даже птицы не слетятся.

– Отпусти меня! – продолжаю я ныть и предпринимать тщетные попытки выбраться из его цепкой хватки.

– Заткнись, – рычит Джек.

Дойдя до двери, он резко открывает ее свободной рукой. «Это мой шанс!» – понимаю я и чудом выбираюсь из его цепкой хватки. Не думая ни о чем, пускаюсь бежать по лужайке к дороге, вопя:

– ПОМОГИТЕ!!!

Но Джек оказывается быстрее меня. Через мгновение я уже лежу на земле, а сверху меня придавливает что-то тяжелое. Слышу сбитое дыхание и пыхтение и понимаю, что Джек меня поймал.

– Помогите! – кричу что есть сил и, кажется, вот-вот сорву голос.

– Заткнись, тварь, – рычит Джек, прижимая меня к земле и схватив рукой за горло. – Иначе я убью тебя!

Слезы хлынули из глаз водопадом, но я почему-то не чувствую себя легче. Словно копила их все время, и вот они выбрались наружу. Но… Вместо легкости ощущаю всю боль и тяжесть своей судьбы, которая с грохотом закрыла перед моим носом дверь в светлое будущее.

Джек сдавливает рукой мое горло со спины и вначале поднимается сам, а следом, тянет меня к себе.

– Пусти! – сквозь соленые слезы кричу я хриплым голосом. – Пусти, мудила!

Но, как я и предполагала, Джек не реагирует. Он ведет меня к двери, ускоряя шаг, словно провинившегося сына. И как только мы попадаем внутрь, он кидает меня на диван в гостиной.

– Только дернись, тварь! Я тебя прямо здесь и убью! – угрожает Джек, тыча в меня указательным пальцем.

– Да пошел ты на хуй! – кричу ему в лицо и встаю с дивана.

Но Джек снова толкает меня на него, а сам надавливает своим весом сверху. Его локоть находится около моего горла, отчего мне становится трудно дышать. Джек опаляет меня своим сбитым дыханием, и я ощущаю, что от него разит алкоголем.

– Если я нажму сильнее… ты потеряешь сознание, и я смогу сделать с тобой все, что захочу.

Муж склоняется ко мне ближе, выпучив свои темные глаза. Я не узнаю этого человека и, по-видимому, всегда была слепа. Джек скалится, как психопат, который загнал свою жертву в угол. От него так и веет насилием, похотью и властностью.

– Не вынуждай меня!

Я просто плюю ему в лицо. Джек молча вытирает его рукой, а после тихо отстраняется от меня. Я задыхаюсь. Мне не хватает свежего воздуха, свободы и спокойствия. Я не могу надышаться, в горле першит. Мне хочется задать Джеку очень много вопросов, но гребаный страх овладевает мною быстрее, чем я открываю рот.

– С этого дня ты ходишь с охраной. И не дай бог, ты что-нибудь учудишь!

– Ты меня убьешь так же, как убил мэра?

Джек сует руки в карманы спортивных штанов и с высокомерием смотрит на меня.

– Ты не должна была это увидеть.

– Да что ты? А что я не должна узнать?

Осипший голос совершенно не похож на мой, а вместе с истерикой и солеными глазами я ощущаю себя не в своей шкуре.

Джек молча отворачивается к окну, и я вновь хватаюсь за надежду, которая слегка приоткрывает передо мной дверь. Я вскакиваю с дивана и бегу к выходу. Но не успеваю добежать – Джек прижимает меня к стене и вновь надавливает всем весом. Щекой ощущаю холодную поверхность, а позади – его томное сопение прямо в ухо.

– Я тебе говорил, что не люблю, когда ты себя так ведешь?

Хочу дернуться, но слышу шуршание позади себя, а после что-то холодное вонзается мне в плечо через тонкую ткань халата. И тут до меня доходит: «Джек знал, что я смогу увидеть все это, потому что ему есть что скрывать. Есть что-то, что он должен хранить в глубокой тайне». Я резко, до жуткой боли, надавливаю ногтем свободной руки себе на тыльную сторону другой руки, чтобы, если вдруг я потеряю все воспоминания об этом дне, я хотя бы знала, что что-то было не так. В глазах темнеет, звуки становятся менее различимыми, а спустя мгновение тело обмякает, и я теряю сознание.

* * *

Три дня я лежала в кровати и практически ничего не ела. На четвертый или пятый день мне удается встать.

Я путаюсь в днях и числах, путаю день и ночь. Мне постоянно хочется спать, и больше ничего. Джек приходит только под ночь, целует в щеку и ложится рядом. Мы с ним почти не разговариваем, и от этого мне легче. По периметру участка мой драгоценный муж выставил охрану, которая следит, чтобы я не сбежала. Но я не забыла то, что произошло тем роковым вечером. Тогда, когда попыталась сбежать.

Я понимаю, что Джек вколол мне какое-то успокоительное или что-то типа того. Поэтому я иду к шкафу и вытаскиваю небольшой блокнот, в который когда-то время от времени записывала свои мысли, как советовал мне психиатр. Беру ручку и пишу:

«29 мая 2020 года. Три или четыре дня назад Джек вколол мне какую-то дрянь, а до этого я увидела на его ноутбуке фотографии мертвого мэра. А еще раньше близнецы Лео и Якоб сказали, что их отца зовут Джек. Я хочу выяснить, что скрывает от меня Джек, и спастись от его тирании».

Ставлю точку и делаю глубокий вдох. Легче от этого не становится, но теперь хотя бы мои мысли не будут путаться. Хвалю себя внутренне за то, что приняла верное решение начать вновь записывать свои размышления. Немного подумав и выстроив логическую цепочку того, что еще хочу написать,