Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015) Страница 7

Утомительный самодопрос возобновился и продолжался, пока он не вздохнул и не застонал в полном изнеможении. Он должен был найти себе компанию, кого-то, с кем можно было бы поговорить. Он напряг свой измученный ум. Клуб не подойдет, все его члены сговорились против него. По этой причине он повсюду устраивал обычные убежища — рестораны, где он уединенно принимал пищу, музыкальные залы, где он пытался забыться, его любимые аллеи, где те полицейские следили за ним. Пересекая мост через Серпантин, он остановился и наклонился к краю, наблюдая, как пузыри поднимаются к поверхности.

— Полагаю, в Серпантине есть рыба? — обратился он к человеку в нескольких шагах от него.

Это, очевидно, был клерк, идущий домой. Они немного поговорили, и незнакомец отошел от края и пошел дальше, оглянувшись один или два раза на человека с грустным лицом, заговорившего с ним.

«Как нелепо, что при всех наших научных достижениях мы не можем жить под водой, как рыбы», — размышлял Лайделл, переходя к противоположному краю, где увидел, как утка пронеслась в темнеющем воздухе и с мрачными всплесками устроилась возле кустистого островка. «Или то, что при всей нашей гордости живущих в век механики мы не можем летать по-настоящему».

Но эти попытки сбежать от себя никогда не имели успеха. Другая его часть наблюдала и насмехалась. Он как всегда вернулся к бесконечной интроспекции и самоанализу, и в его глубочайший момент оказался перед большим неподвижным объектом, преграждавшим путь. Это был полисмен из парка, тот, кто постоянно за ним следил. Он резко двинулся в сторону деревьев, а мужчина, узнавший его, в знак почтения коснулся своей шляпы.

— Какой приятный и спокойный выдался вечерок, сэр.

Лайделл что-то пробормотал в ответ и поспешно спрятался в тени деревьев. Полицейский стоял и наблюдал за ним, пока не скрылся в темноте. «Он тоже знает!» — вздохнул бедняга. Все скамейки были заняты, все лица обернулись к нему, даже какие-то фигуры за деревьями. Он не посмел идти по улице, где те водители такси были против него. Если бы он дал им адрес, они бы не отвезли его туда. Он знал, что его бы привезли куда-нибудь в другое место. И что-то в его сердце, больном, измученном, уставшем от бесконечной борьбы, вдруг сдалось.

«В Серпантине есть рыба», — вспомнились ему слова незнакомца. «И она, — добавил он самому себе с чувством приятного утешения, — ведет тайную, скрытую жизнь, и никто не в силах ее побеспокоить». В воде он мог обрести мир, спокойствие и исцеление. Господи! Как это было бы легко! Раньше он никогда не задумывался об этом. Он повернулся, чтобы возвратиться по своим следам, но в ту же секунду его мысли затуманились, разум помутнел, он заколебался. Сможет ли он выбраться, когда поймет, что уже хватит? Поднимется ли он к поверхности? Эти вопросы начали бороться между собой. Он ринулся бежать, потом снова остановился, чтобы подумать об этом. Тьма окутала его. Он слышал звуки стремительного ветра, смеющегося между деревьев. На миг вспыхнула картина проносящейся утки, и он решил, что лучше парить в воздухе, чем плавать в воде. Он улетел бы на место для отдыха, не затопленное, не наводненное. Ему вспомнился вид из окна своей спальни с высоты восемьдесят футов над тротуарами старого дымчатого Лондона. Да, так было бы лучше. Он подождал с минуту, пытаясь четко все обдумать, но перевешивали то рыбы, то птицы. Было действительно невозможно решить. Мог ли кто-нибудь помочь ему, кто-нибудь в этом огромном городе, кто был бы полностью на его стороне, чтобы дать разумный совет? Какой-нибудь здравомыслящий, знающий, любезный человек?

Перед ним вспыхнуло лицо доктора Хэнкока. Он увидел кроткий взгляд и дружелюбную улыбку, вспомнил успокаивающий голос и предложение составить компанию, от которого он отказался. Конечно, был и один серьезный недостаток: Хэнкок знал. Но он был слишком тактичен, слишком мил и добр, чтобы позволить этому влиять на его суждения или предать любым известным ему способом.

Лайделл был уверен, что Хэнкок сможет решить. Выйдя навстречу всему враждебному миру, он поймал на улице такси у ближайших ворот, узнал адрес в телефонной книге у аптекаря и, наслаждаясь облегчением, добрался до двери. Да, доктор Хэнкок оказался дома. Лайделл представился. Несколько минут спустя двое мужчин приятно беседовали между собой, почти как старые друзья, столь сильным было интуитивное понимание и тактичность маленького человечка. Но Хэнкок, прежде показавший себя терпеливым слушателем, был невероятно многословен. Лайделл четко объяснил суть дела.

— И каково же ваше мнение, доктор Хэнкок? Чья среда лучше: птичья или рыбья?

Хэнкок медленно приступил к ответу, тщательно подбирая слова. В этот момент новая идея, еще лучше предыдущей, промелькнула в голове его слушателя. Он был вдохновлен. Где бы он мог отыскать лучшее укрытие от всех тревог, чем в самом Хэнкоке? Этот человек был настолько доброжелателен, что точно не стал бы возражать. На этот раз Лайделл не колебался ни секунды. Он был высок и широкоплеч, Хэнкок был маленьким, но, тем не менее, он был уверен, что место в нем найдется. Лайделл диким зверем набросился на него. Он ощутил тепло, слегка сдавив горло и согнув его в своих ручищах… Потом наступила тьма, мир и покой, ничто. Забытье, которое он так долго вымаливал. Он утолил свою страсть. Он скрылся от преследователей внутри добрейшего маленького человечка, которого когда-либо ему приходилось встречать, внутри Хэнкока.

Он открыл глаза и осмотрел незнакомую комнату. Стены были окрашены тускло, ненавязчиво. Стояла тишина. Повсюду валялись подушки. В отдалении от остального мира царило спокойствие. Сверху падал свет, а единственное окно напротив двери было крепко зарешечено. Восхитительно! Никто не сможет сюда проникнуть. Он сидел в глубоком и удобном кресле и ощущал приятный покой. Послышался щелчок, и он увидел открывающиеся створки маленького окошка на двери. Затем дверь беззвучно распахнулась, и с улыбкой на лице и мягкими карими глазами вошел маленький человечек. Доктор Хэнкок.

Первым чувством, охватившим Лайделла, было изумление. «Значит, я не вселился в него как следует! Или, наверное, снова выскользнул!»

— Дорогой, милый друг!

Он поднялся, чтобы поприветствовать его. Он протянул руку и увидел, что вторая каким-то непонятным образом потянулась за ней. Движения были стесненными. «Видимо, у меня был приступ», — подумал он, когда Хэнкок все так же вежливо пожал его руку, и вернулся в большое кресло.

— Не поднимайтесь, — успокаивающе сказал тот с властью в голосе, — оставайтесь там, где сидите, и успокойтесь. Вы должны хоть немного расслабиться, как и все разумные люди, которые перетрудились…

«Я рванусь, когда он отвернется, — подумал Лайделл. — В тот раз у меня плохо получилось. Нужно попасть в затылок, где позвоночник соединяется с мозгом».

Он ждал, пока Хэнкок отвернется. Но тот все никак не отворачивался. Он все время был к нему лицом, пока говорил, и понемногу смещался ближе к двери. На лице Лайделла стояла улыбка невинного ребенка, но под ней скрывалось коварство, а глаза внушали ужас.

— Достаточно ли эта решетка крепка, чтобы никто сюда не забрался? — спросил Лайделл. Он обманно указал на нее, и доктор непредумышленно на мгновение повернул голову. Лайделл с ревом попытался наброситься на него, но лишь обессилено повалился на кресло не в состоянии пошевелить пальцами больше чем на пару дюймов. Хэнкок тихо подошел и подложил ему подушку.

Что-то в душе Лайделла переменилось и взглянуло иначе. На секунду его разум стал ясным, как день. Видимо, это усилие стало причиной резкого перехода от темноты к яркому свету. Память вернулась к нему.

— Боже! Боже! — закричал он. — Я собирался совершить насилие, нанести вред вам, такому милому и доброму со мной!

Он начал страшно трястись и зарыдал.

— Ради всего святого, — молил он. Стыдливо и глубоко раскаиваясь, он поднял глаза. — Удержите меня. Свяжите мне руки, пока я не попытался это повторить.

Он с умоляющей готовностью протянул руки и посмотрел вниз, следуя за взглядом добрых карих глаз. Он увидел, что его запястья уже были в стальных наручниках, а грудь, руки и плечи стянуты смирительной рубашкой.

Перевод Артема Агеева

Ральф Адамс Крэм

«Нотр-Дам-де-О»

Уснув в церковном соборе после молитвы, героиня оказалась запертой в нем.

До рассвета еще далеко, а во мраке наступившей ночи и приближающейся грозы — ей придется многого натерпеться!

«DARKER» имеет честь представить новеллу Ральфа Адамса Крэма «Notre Dame Des Eaux», написанную классиком жанра ужасов в далеком 1895 году. Впервые на русском!

DARKER. № 4 август 2011

RALPH ADAMS CRAM, «NOTRE DAME DES EAUX», 1895

К западу от Сен-Поль-де-Леона, в Финистере на утесе стоит древняя церковь Нотр-Дам-де-О. Пять столетий обдувания ветрами и обмывания дождем изменяли ее форму и высекали рельеф. Ее очертания размылись до такого явного подобия рваных скал, что даже бретонский рыбак, влюбленно смотрящий из своей лодки в гавани Морле, едва ли сможет сказать, где заканчиваются скалы и начинается церковь. Зубы морских ветров по кусочкам разъели прекрасные изваяния на дверных проемах и тонкие выступы оконных узоров, серый мох заполз в ненадежное укрытие в изношенных стенах. Нежные лозы винограда, раздраженные суровым избиением лютыми ветрами, ухватились за крошащиеся подпорки, взобрались по водосточной трубе и дотянулись до колокольной башни, отчаянно оберегая небольшое святилище от беспощадной борьбы между морем и небом.