Порча - Владимир Клавдиевич Буев Страница 7

Готовясь исцелять жену, я вспоминал о ее брате. Сравнивал, конечно. Вера расслабленно лежала на диване, подвернув руку под голову. Привычная и спокойная обстановка настраивала на деловой лад. Я разматывал очаг боли. Она, уйдя взглядом в себя, прислушивалась. Хотела, видимо, почувствовать влияние ладони. Потом подняла взгляд, спросила:

– У Лени не так было?

– Нет, не так! – ответил я сходу, ожидая подобный вопрос. У Лени там сразу оглушило, а у тебя вообще почти ничего не слышно. – Вера потупилась, слегка прикусила палец. Показалось, не поверила. Это обескураживало. Хотелось немедленно доказать что-то и ей, и себе.

Больное место ниже подмышки, куда она показывала рукой, сначала почти не прощупывалось. Требовалось немало усилий, чтобы хоть немного вычленить и зацепить очаг. И даже зацепившись за него, я не мог его раскачать. Когда, заблудившись в лесу, видишь знакомую сломленную березу, наступает облегчение. Я не находил эту березу. Смотреть на жену было все больнее. Живот распирало, а я не знал, что с этим делать.

Веру с детства воспитывали в уважении к женской доле. Кроме трех братьев, у нее была младшая сестра. Рассказывала, как они с сестрой работали на огороде. Ей было лет двенадцать. Работали в испепеляющую жару, не разгибаясь, весь день.

– Таня убежит куда-нибудь. Я постарше, с меня спросят, поэтому кричу ей: «Таня, иди сюда. Таня…» Она появляется. Куда деваться-то? Грядки большущие. Пололи их, поливали. Мама с папой на работе, а мальчишки играют где-то на поляне в это время в футбол, – не мужская работа, травку дергать. Так заведено было в деревне.

Трудилась всю жизнь, не покладая рук. Сыновей вырастила. С ее-то красотой могла бы выйти за богатого. Тот носил бы ее всю жизнь на руках. Я не богач. И ущербным себя никогда из-за этого не считал. Но вот когда она заболела тяжело, что-то безысходное навалилось, прижало. И вспыхнуло! Вспыхнуло невероятной энергией противостояния. Делал все, что было в моих силах, лишь бы спасти жену. Лечил руками, полагая, что хуже от этого не будет.

Утром, чуть свет, просыпался. Вера спала на краю дивана. Я осторожно перебирался через нее, шел на кухню, разогревал чайник. Потом притаскивал из другой комнаты две подушки, складывал их друг на друга у стены. Кружку с чаем ставил на подлокотник дивана, тихонько, чтобы не потревожить Верин сон. Усаживался на подушки. Легонько отгибал с Веры одеяло, окидывал взглядом фигуру. Расправлял складки на ночной сорочке, подключал биополе правой ладони. И водил поверх больного места, заостряя внимание на ощущениях. Не сходя с места, часами выуживал болезнь из тела.

– Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешнаго! – твердил я, призывая Всевышнего, в надежде, что поможет. Эта надежда зиждилась на бабкиных словах из далекого детства.

– Держи всегда Бога в мыслях, и Он услышит тебя. Молящему воздастся, – наставляла меня набожная старушка, рассыпая семена веры. К сожалению, я не внимал ее урокам. Но дар целительства, по Божьей воле, перелился с родной кровью и таился во мне до поры-до времени, пока не понадобился.

Давно это было. Родственник как-то приехал к нам со своим товарищем. Тот был заядлым рыбаком, и в разговоре пожаловался между прочим, что не может долго сидеть на берегу: спина болит.

– Давай, подлечу, – сказал я ему в шутку.

– Как?

– Ложись на диван животом вниз, – он улегся. Я немного поводил у него руками над спиной. Особо ничего не почувствовал и забыл тут же. Выпили, поговорили. Гости ушли. На следующий день рыбак приносит мне бутылку вина. С искренней благодарностью вручает.

– Ты что со мной сделал, спина вообще не болит? Никогда такого не было, – тот удивительный жизненный эпизод стал для меня отправной точкой. С тех пор все чаще задумывался: если что-то такое есть у меня, значит надо развивать. Упражнялся. Нравилось концентрироваться на ощущениях, воображать невидимые предметы. При случае стал помогать близким. Сначала робко. Потом уверился. Но никогда не приходилось сталкиваться с серьезными недугами. Так себе… То рука, то нога или спина у кого-нибудь из друзей заболит. Ушибы снимал. А тут рак. Да не у кого-нибудь, а у самого дорогого мне человека. Мне просто выпало так: выжать из подаренной возможности все соки.

Аккуратная и беспощадно красивая, Вера всецело доверялась мне. Хотелось обнимать ее бесконечно, а я лечил. Приставлял ладонь над больным местом, нащупывал встречный поток и уравновешивал его. Повинуясь явным позывам, щупал живот, печень. Уходил вниз, к области таза. Что же там осталось на месте бывшей матки? Откуда идет распространение болезни?

Опухоль всегда несет печать той ткани, из которой она возникла. И эта очень важная особенность опухоли, позволяющая точно определить, где и из чего она возникла.

Возвращался назад к правой подмышке, куда указывал рентгеновский снимок. Искал и искал, будто на лесной лужайке потерял корни растущего там когда-то дерева. Ничего не находил. Локализовать очаг не удавалось. Пил небольшими глотками остывший чай. Выпив одну кружку, наливал в кухне другую, возвращался и снова лечил.

Начал сомневаться. Есть ли очаг вообще? Когда стал поднимать ладони выше, расставляя их напротив друг друга, высветилось нечто новое. В сознании прокатилась волна небывалых ощущений. Глухо, будто где-то в чаще за пригорком повалилась мертвая сосна. Один накат, затем другой, более пространный.

Через некоторое время, удалось настроиться на частоту другого порядка. Более обширную. Синхронно переливам энергии в ладонях, ожил и заработал какой-то переключатель в голове. Я почувствовал эту связь и задумался. Может лечить надо не один маленький очаг, а все тело в едином объеме, насквозь? Но биополе рук ограничено в пространстве. Требовался принципиально другой подход. Не имея опыта и не ведая профессиональной методики, досадовал. Какой же я дилетант, как можно лечить такую болезнь? Тут же особые слова нужны! Как бы хотелось спросить у Любы! Где она теперь?

Вера не жаловалась, а болезнь прогрессировала. Аппетит у нее катастрофически ухудшался. Вырастал живот. Я заводился все больше и больше. Желание избавить жену от напасти перерастало в одержимость. Утром лечил, сидя на диване, на подушках, вечером – с табурета. Когда рука уставала, я, согнув колени, ставил ступни ног на край дивана, опирал локоть на колено и снова водил ладонью над телом.

– Господи, милостивый! Помоги мне! – просил я шепотом. – На, Тя, уповаю! Дай мне силы справиться с напастью. –