Никто не знает Сашу - Константин Потапов Страница 75

«Смешанные впечатления после концерта. Вроде песни те же, а не трогает… Может, мы переросли. А может, Саше самому не очень нравилось».

Скролл к комментариям.

«Да, мне тоже так показалось. Как будто ему самому в тягость всё. Новые песни вообще не зашли»

И ещё ниже, от какого-то ехидного задрота – ссылка на заметку «Уездного города», – поволожского аналога The Village, «Афиши», «Гидры» (в ней теперь работает его бывшая жена) в одном лице. Портал про красивое потребление, кофейни, важнейшие концерты и новости феминизма – «Поволжский бард сорвал афишу известного рэпера Ги…». Саша испуганно кликнул, ужаснулся, скользнул по короткому тексту. После неудачного концерта/пришло всего/выместил злость на афише легендарного/задержан полицией/видео попало в сеть от рэп-объединения «анти…»/рэпер перепостил в сториз, но никак не прокомментировал/старая музыка пытается хоть как-то заявить о/ дискредитирует себя ещё больше/пытались связаться с бардом, но он/Саша закрыл, машинально навёл на список лайкнувших пост про концерт. Увидел в нём бывшую жену, навёл на список лайкнувших комментарий со статьёй. Она же и ещё какая-то надменная хипстерша, а, журналистка, что была на концерте, Саша рывком встал с кровати, стукнулся мизинцем о ножку, чертыхнулся, как-то незаметно шагнул в кухню, найдя себя уже выпускающим дым над водником. С трудом отыскал телефон – конечно, под поляной, хотел посмотреть сразу, но сначала переворошил всю квартиру – написал Алине – под барабанной дробью уведомлений после включения –

«Алина, я хочу отменить тур. Оставшиеся города. Прости».

Щелчок зажигалки, ещё один водник, щелчок, сигарета, перечитать статью? нет, лучше пойти купить пива или коньяк и колу, звук смс, отставший от общего града уведомлений – Алина.

«Ты дома? Я к тебе сейчас приеду!»

2. Саша и Ксюша

Он приметил её ещё в институте. Она училась на курс младше. Худая, маленькая, всегда в каких-то цветастых шмотках. Длинные спутанные волосы, пропахшие сигаретами. Нервная, губы искусаны, дерзкое сибирское лицо. Глаза зелёные, круглые. Насмешливые, но добрые. Маленький острый нос, высокий лоб, острые скулы, ямочки на щеках. Идиотская чёлка по моде тех дней. Громкая, смеющаяся, играла в КВН, делала студвёсны. Ксюша. Говорила, что думала, вся такая едкая, как пощёчина, резкий подросток. Не лезла за словом в карман, могла осадить любого. Это потом стала плавней, женственней, себе на уме. И ещё такой насмешливый, чуть сомневающийся взгляд. Будто проверяет тебя. Но по-доброму, с любовью. Обожала Земфиру, любила и его песни, ходила на первые концерты. Он посматривал на неё, она смотрела с восхищением, и когда они оказывались рядом, он чувствовал, что они могли бы быть вместе. Но то он был занят кем-то, то она обретала спутника, и орбиты не пересекались. Потом он взрослел, пел, бросил институт, жил с Катенькой, уехал в Москву и год провёл в отношениях на расстоянии. Она же доучивалась на своём журфаке в Поволжске, уже тогда снимала – сначала ещё просто свадьбы – рассказывала потом, что не было работы паршивее, но именно из этого материала и сделала свою первую документалку.

Когда она переехала, у него уже всё шло с Катенькой к концу. Они молчали целыми днями и уже полгода не занимались сексом, и только ссорились, ссорились… Их отношения начали разваливаться при его переезде, потом Катенька переехала за ним, он пытался наладить первые концерты. Катенька намекала ему, что его музыка уже немодная и надо найти нормальную работу. Он не хотел шататься с ней по барам с её университетскими друзьями. Последние полгода, слепленные из ссор, взаимных обид и молчаливых бойкотов держались скорее на необходимости снимать общую квартиру, и страхе одиночества перед огромной столицей, чем желании сохранить то малое, что было их общим.

Ксюша же переехала, жила на соседней станции, училась в школе доккино, снимала первые работы про мигрантов, они пару раз пили кофе. И тогда он и предложил ей снять клип на его «Дождись». Он написал её в шутку Катеньке, когда та вот-вот должна была переехать в Москву за ним. А песня неожиданно стала локальным хитом, его позвали на фестиваль в Крыму, его стала признавать бардовская тусовка. Ксюша предложила снимать всё максимально живо, не постановочно. Просто живое исполнение песни. А он уже был влюблён в неё по уши, сам не заметил, как, и тогда, там, на съёмке, в дешёвом павильоне на окраине попытался её поцеловать. Она оттолкнула, отклонилась. Возмущённая, злая, возбуждённая. Совсем что ли? Казанова, бля. – сказала с усмешкой, сверкнула сибирскими глазами. Клип так и не сняли. Через месяц он бросил Катеньку.

Он прямо написал Ксюше, что хочет быть с ней. Она сказала, ей нужно подумать. На самом деле, она просто взяла паузу, чтобы он выдохнул после отношений, чтобы был какой-то воздух между, чтобы это всё не путалось и не сплеталось в одно, чтобы он точно взвесил своё решение. Она хотела его проверить.

Он и сам хотел насладиться свободой. Он думал, что теперь-то сможет спать со случайными девушками и своими поклонницами. Но неожиданно они часто не хотели этого, а намёки и флирт были лишь намёками и флиртом, которые он домысливал до желаемого результата. Они видели в нём только романтического героя. И если с кем-то и удавался случайный секс, это тянуло за собой столько мучительных последствий: бесконечных сообщений, звонков, обид, просьб прийти на концерт бесплатно, совершенно неприличных подкарауливаний у гримёрки при всех – проще было даже не начинать. Из этих случайных встреч, свиданий, баров, концертов, смутных пьяных поцелуев с кем-то в метро, когда всё внизу живота разрывалось от эрекции и выпитого пива, к нему пришёл мотив – будущей песни «Последняя». Он понял, что хочет быть только с Ксюшей. Он снова написал ей через месяц. И она согласилась встретиться.

Первый поцелуй они как-то проглотили, не заметив. Сразу стали встречаться. А съехались буквально через месяц. Освободилась хорошая квартира в центре у знакомых, по очень удачной цене, на Новослободской. Это был как-то быстро, они сомневались. Но были так влюблены, что решили попробовать. Именно там он и написал ей первую песню – «Последнюю».

Это был год счастья.

Квартира в Горловом тупике. Угловая квартира. Уголок счастья. Гнездо в сплетенье веток метро, окна – в ветках лип, постель в ладонях окон, двуспальное счастье. Подоконники – тёмный шоколад, заставили книгами, выстроили границу от мира. Тихая заводь в Москве.

Она любила таскать его одежду, носить старые свитера. Рукава в ожогах