Забвение - Дэвид Фостер Уоллес Страница 77

в массивную, дубовую входную дверь в «глухие» или ранние часы ночи и громко провозгласить, излить или воскликнуть вслух то, о чем нельзя и невозможно даже отдаленно помыслить или «помечтать» [в отличие от, само собой разумеется, «Отца»]. На меня навалились почти невыносимое переутомление, меланхолия, измор и тоска или «одиночество», а также пульсировали мой мокрый зад или простата, пока я вцепился в кровавые ручки, чтобы не поддаться порыву и не встать; чтобы не вскочить и не бежать), где более выраженные или «острые» пики ЭЭГ, достоверно ассоциирующиеся с каждым временным интервалом сразу прежде того, как она поднималась прямо и кричала, ясно обозначали – где термином Специалиста по сну, полного профессионального восхищения, для характерных пиков или «всплесков» «Тета»-волн ЭЭГ Хоуп стало: «почти классические», – что Хоуп в каждом критическом, обвинительном моменте находилась на «Четвертой стадии» – обще-известной «Парадоксальной» стадии сна, ассоциирующейся с мышечным параличом, быстрым движением глаз и онейрическим сном. Во внутренней зоне стройки на миг кратко схлестнулся или «совокупился» быстрый стук двух разных молотков, один из которых затем умолк, а второй, словно наверстывая, становился все яростнее. Затем я вообразил, галлюцинировал или лицезрел, как доктор «Дезмондо-Руис» – больше-глазый испаноамериканский администратор или распорядитель, – произнес одними губами, очень отчетливо, слово «Су-и-цид», но очевидного звука не раздалось. Хоуп тем временем слегка и несколько агрессивно придвинулась над тесно скрещенными ногами в кресле вперед и спрашивала Специалиста по сну, доктора Пафяна, в своей знакомо хрупкой или деланно ненапускной и нереагирующей манере, пожалуйста, «помочь [ей] здесь разобраться»: Команда сна утверждает, что это ее муж мистер Нэпьер здесь в действительности спит и по-настоящему храпит или что в реальности это «[Хоуп]» спит и видит во сне (или «фантазирует о», или «придумывает») проблему с храпом «ни с того», так сказать, «ни с сего»? Сам я оставался в кресле, стараясь не вскочить, не встать (или «…подниматься!»), тесно скрестив ноги и нейтрально тем временем смыкая сперва один глаз, а затем другой.

На этом этапе Сомнолог – зная, со своей стороны, только голый костяк, или «скелет», беспрецедентного супружеского разлада, вызванного между нами с Хоуп проблемой «храпа», приведшей нас в его Мемориальную Клинику, и, очевидно, превратно истолковав печать дремливости или понурости на моем лике как смешанность чувств, или безразличную пассивность, или «апатию» (мина Хоуп тем временем зловеще застыла или «затвердела» перед лицом этого внезапного диагностического «кульбита» или поворота и очевидного подкрепления врачом моих давних заявлений, что конкретные столь ее беспокоившие эпизоды «храпа», строго говоря, на деле лишь «нереальные» плоды либо снов, либо «расшатанных ассоциаций» бессознательных или онейрических «Ночных кошмаров», ровно о чем я неоднократно заявлял в течение травматичного и тлетворного конфликта предыдущих месяцев холодной погоды, а шейные сосуды и связки непроизвольно вспыхнули и все до единой морщинки, складки, черточки, помятости, бороздки, сыпь, мешки или «изъяны» ее несколько волчьего и дубленого лица бросились в глаза, словно их резко подсветили на затвердевших мышцах ее выражения; миг она казалась буквально на десятки лет старше истинного возраста, и я легко мог представить афронт, какой Одри, ничего даже не замечая в своем забвении, представляла для Хоуп перед своим изгнанием вне-штата, когда Одри символизировала, так сказать, ходячий компендиум всего дочернего очарования, которое, как боялась признать Хоуп, для нее осталось «позади». [Взять, к примеру, «Добровольную» или «некритическую» и потому «непокрытую» страховкой амбулаторную процедуру предыдущей весны по удалению или избавлению от варикозных вен с задней части ее зада и верхней области ног, выздоровление после чего выглядело неказисто и, если откровенно, печально и жалко в бессильном тщеславии и, так сказать, «отрицании» того, что на деле давно перестало играть значительную роль. («только не начинай опять боже»)], теперь рассеянно или «подсознательно» ощупывал кератоз на лбу и – в новом, очередном видимом, смущающем или «парадоксальном» диагностическом повороте (как мы сошлись с Хоуп, вопреки флегматичному или сангвинического складу, врачебные манеры Сомнолога оставляли желать лучшего) – подтвердил (то есть Специалист по сну теперь подтвердил), что да, с точки технического зрения все обвинения моей жены касательно «храпа», хотя и основанные (в его категориях) на «внутреннем, приснившемся опыте» в противоположность «внешним сенсорным данным», тем не менее в Медицинском или научном смысле были верны «технически». Теперь с огромной коллекцией или «связкой» зачехленных ключей в левой руке и обращая лицом какой-то сигнал или «знак» цветущей лаборантке, нейтрально-объективный Сомнолог констатировал, что видеозаписи в «низком» или Инфра-красном освещении двух подобных интервалов «Четвертой», или «Парадоксальной», стадии сна немедленно прежде громких обвинений меня Хоуп в «храпе», говорил он, показали, что у меня действительно самого на протяжении времени этих интервалов начиналось «закупоренное» или, более формально, «носоглоточное» дыхание, известное среди непрофессионалов и «диванных» экспертов как «храп», где «храп» – преходящий или постоянный феномен или состояние, часто распространенное среди мужчин старше 40 и больше, объяснял доктор Пафян, – особенно среди тех, чья ночная поза, по привычке (как по моей), – лежать навзничь в противоположность позе ничком, боковой или «-зародыша», – и во сне имеет место преимущественно в средних, или «Глубоких», Второй и Третьей стадиях человеческого сна. Однако, видимо, из-за паралича некоторых ключевых ларингеальных мышечных групп в «Четвертой» или «Парадоксальной» стадии, пока человек активно спит на протяжении REM– или «сновидческого» сна, настоящий «храп» становился физиологически невозможным. Вся информация Специалиста по сну была по существу и проникала в саму суть насущной проблемы. Жена тем временем массировала виски, дабы обозначить стресс или нетерпение. Теперь несколько подчиненный или «младший» помощник из Команды сна Сомнолога в Переговорной комнате – молодой человек приблизительно студенческого возраста (или в более популярной сегодня номенклатуре, «Чувак»), носивший под расстегнутым и не самым безукоризненным или стерильным «лабораторным» халатом розовую, выцветшую, красную или лиловую хлопковую футболку, спереди на которой был схематичный рисунок или карикатура загнанного или смущенного лица безымянного, но отчего-то «гложуще» знакомого или знаменитого человека, под чем на ткани одежды читалось заявление или подпись: «МОЯ ЖЕНА ГОВОРИТ, ЧТО Я НЕРЕШИТЕЛЬНЫЙ, НО Я ЧТО-ТО НЕ УВЕРЕН», – что почти наверняка не предназначалось для восприятия всерьез или за «чистую монету», но было скорее какой-то формой насмешливой или ироничной остроты, – вернулся после короткого хиатуса вне Переговорной комнаты с маленькой коробкой обычных или «коммерческих» видеокассет типа VHS, надписанных черной краской фломастера «Р. Н.» и «Х. С.-Н.» вместе с моим и Хоуп соответственными «Кодами пациента» ОРВ и медполиса и датами релевантных ночей по средам, которыми проводились или устраивались съемки «экспериментов» со сном; и этот юнец и («больно будет только чуть-чуть») Сомнолог совместно посовещались над планшетом для Медицинской карты из матовой