И грех, и смех - Левсет Насурович Дарчев Страница 8

собьешь.

– Это, он, наверное, употреблял по другому

случаю, – съязвила Света. – Думать надо.

33

– Правильно, мам… – поворачивая голову вслед

за мамой, поддержал Вова, – дед мне объяснял значение этой поговорки. Это, когда человек много

болтает, а работать не хочет.

Отец через стол дотянулся до Вовы и слегка

шлепнул по головке со словами:

– Это дед имел ввиду тебя, сынок. Я никак не

могу приучить тебя убирать со стола твои школьные принадлежности, а то все мама, да мама.

– Да, ладно вам: один стоите другого, – сказала

Света.

Наступала весна, оттягивая полевые работы изза дождей. Саша нервничал – поле было готово, а

сеять не мог. А когда наладилась погода и ушли

сроки, его начали мучить сомнения – сеять или нет.

Посевная техника была собрана в углу большой

клетки. Рабочие беспечно сновали между тракторами и сеялками, резвясь как маленькие дети – им

было на все наплевать: проблемы вождя их не интересовали. Лишь Саша, одетый в резиновые сапоги и гимнастерку, уныло хранил молчание. Он

осматривал огромное поле, которое может преподнести сюрприз. Так что это было для него шекспировским вопросом – «быть или не быть?».

– Александр Николаевич, – обратился к нему

один из старых трактористов, сочувственно глядя

из-под насупленных бровей. – Что будем делать?

Саша тяжело вздохнул. Он нагнулся и взял горстку

чернозема, и начал катать между пальцами до тех пор,

пока она вся не просыпалась обратно на землю.

– Не знаю, – беспомощно признался Саша.

– Вы знаете, что, – посетовал тракторист, – надо

поинтересоваться у старика Дмитрия Яковлевича.

Он точно не ошибется: один из лучших агрономов

района все-таки. Я помню в добрые времена с соседних колхозов приходили к нему за советом. И…

34

– А что сейчас времена не добрые? – перебил

его фермер, – мало плачу?

– Дело не …

– Ладно, – Саша взмахнул рукой, – еще политики тут не хватало. Поеду до агронома.

Саша окликнул сына, который знакомился с

кабиной трактора, взял его с собой и укатил в

село.

Дмитрий Яковлевич, старик семидесяти пяти

лет со светло-голубыми глазами, морщинистым

лицом, медленно добрался до калитки из глубины

двора, где стояла его пасека.

– О, Саша, – приятно удивился старик, снимая

с головы сетку от пчел. – Проходите. Тут у меня

столик и самовар. Сейчас позову старушку и…

– Да, нет. Спасибо, Яковлевич, – вежливо отказался Саша, хотя слово «самовар» прозвучало

вполне заманчиво, – торопимся в поле.

– Мое дело пригласить…

Саша давно его не видел и заметил, как время

беспощадно старит людей. Глаза слезились, кожа

на лице повисла. Но его не покидали любовь к жизни и крепость духа. Советский характер.

– Знаете, я не могу сидеть, сложа руки, – продолжал старик общение, в котором он, видимо,

нуждался больше всего. – Я тут завел пчел, занимаюсь медом. Вообще, доволен, что делаю бизнес.

И не только это: пчелы – удивительные создания,

и они увлекают человека. Знаете, что сказал Эйнштейн про пчел. Он сказал, что человечество умрет, если исчезнут пчелы. Я…

– Извините, Яковлевич, – перебил его Саша. –

Мы торопимся. В следующий раз я приеду к чаю и

поговорим о пчелах и политике.

– Вы не хотите меня слушать, – с обидой в голосе произнес старик, – говорите, что вас привело

в мою берлогу.

35

– Да, я хотел спросить Вас насчет сева, – Саша

развел руками. – Видите, поздняя весна. Что будет,

если посеять яровые?

Старик около секунды обрабатывал вопрос в

голове, потом поднял голову к небу, где караваном

неслись кисейные белоснежные облака в сторону

Эльбруса. Его шейные мышцы давно стали дряблыми и повисли. Он ответил:

– Ничего не будет!

Тягостная пауза.

Саша хотел кое-что уточнить и раскрыл рот, но

старик отвернулся и стал уходить.

Они простились на тяжелой ноте. Старику нужно

было поболтать, видимо, дети не баловали его посещениями, а Саша торопился в поле. Такова жизнь.

Приехав в поле, Саша дал команду на сев. Тракторист Семен попытался что-то сказать, но Саша

быстро дал понять, кто хозяин и все понеслось:

трактора загудели, и рабочие засуетились. К концу

дня с севом все было покончено.

Прошел месяц. Возвращаясь из города вместе с

семьей, Саша свернул с трассы на грунтовку. Машина запрыгала, и Света проснулась.

– Ты куда?

– В поле, – ответил Саша. – Посмотрим, как

всходы.

По мере того, как машина приближалась к посевам, у Саши росло напряжение: еще издалека

ему не понравился цвет поля. Он сосредоточился

и сморщил лоб.

Света искоса наблюдала за переменой в настроении мужа.

– Что-то не так?

Саша, погруженный в тяжелые мысли, оставил

вопрос жены без ответа до тех пор, пока машина не

остановилась, въехав в поле.

– Да, случилось, – ответил Саша, выпрыгивая из

машины. – Все. Крах. Это конец.

36

В поле не было всходов. Саша понес большие

затраты и все коту под хвост.

Вова, все время дремавший на заднем сиденье,

проснулся и вылез из машины.

– Старик долбаный, – произнес Саша сквозь

стиснутые зубы. – Все пропало.

– Так, ты объяснишь, что случилось? – спросила Света, повышая голос.

– А ты не видишь своими глазами? – закричал

Саша. – Смотри! Не будет урожая. Кредиты…

– А при чем здесь старик?

– Он сказал – сеять, – произнес Саша, тяжело

дыша, – Это он…

Вова вмешался в разговор.

– Папа, не надо обманывать, – вставил он. –

Яковлевич сказал: «Ничего не будет». Смотри –

ничего нет.

Саша глубоко задумался, обрабатывая в голове

перипетии русского языка.

– Эх, ты, – сказала Света, хлопая мужа по плечу, – теперь, надеюсь, ты понял значение русского

языка для фермера – «Намек да невдомек»

37

НИКТО НИКОМУ НЕ НУЖЕН,

НИКОМУ НИЧЕГО НЕ НАДО

Диссо, студент инженерного факультета из

Шри-Ланки, наклонившись над кульманом, наносил последние штрихи к курсовому проекту, когда

в комнату вошел его единственный сосед из Камеруна – Бо. Всегда целеустремленный, задумчивый,