Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 80

- Теперь одна дорога. Бельишко приготовь.

- Пущай и меня берут. Я одна во всём виновата.

- Не ерунди.

В сельсовете сидел Ефим.

- Что опять натворил? – спросил он.

- Ворона подстрелил.

- Ну-у? А как?

- Допрос входит в мои обязанности, – сухо сказал Раев. – Думаю, справлюсь без посторонней помощи.

Когда Евтропий и Раев скрылись за дверью, Ямин рассказал о случившемся.

- Только и всего, – рассмеялся Ефим. – Я уж думал, до убийства дошло.

- Дело-то подсудное.

- Это ишо неизвестно. Всё от Ворона зависит.

Напялив на пышные бронзовые волосы кепчонку, Ефим поспешил к Тарасову, над которым хлопотала Фёкла.

- Скоро освободишься, тётка Фёкла?

- Куда торопишь?

- Отец занемог, просил тебя зайти.

- А, – заторопилась Фёкла, – счас зайду.

- Худо мне! – заохал старик. – Вдруг кончусь без тебя?

- Так уж и кончишься! Кабы весь заряд попал, а то три солинки. И те к вечеру столетником вытянет.

- О-ох, не верю! Видать, смертушка моя пришла! – подвывая, говорил старик.

- Ушла она, – усмехнулся Ефим. – Не стони.

- Рад бы, да больно. Так вот и палит огнём...

- Скорей других поймёшь. Соль-то на кого заряжал?

- Известно, на кого, на пакостников... Которые по огурцы лазят.

- Они ведь тоже люди... В суд подавать будешь?

- Оклемаюсь – подам.

- Подавай, может, на душе полегчает. Что-то я твоей собаки не вижу...

- Не знаю, слышь! Видит бог, сохранить хотел!

- Плохи твои дела! Отвечать придётся... И Евтропьеву свинью туда же приплетут.

- Она, стерва, весь огород у меня выполола!

- Может, и другие делишки всплывут... Были ведь?

- А спастись никак нельзя, Симушко? – заметно пугаясь и переставая охать, спросил старик.

- Ты на службе называй меня Ефимом Михеичем. Так положено.

- Прости Христа ради, Ефим Михеич! По глупости я, по неразвитости...

- Жалко мне тебя! Попадёшь ты с Евтропием в одну тюрьму. Уж там-то он спуску не даст.

- Не даст, твоя правда, Ефим Михеич! Выручай давай! Век за тебя молиться буду.

- Я тебе вот что присоветую. Иди к следователю и скажи, что на Евтропия не в обиде. Но про меня молчок!

- Ясно-понятно! – кое-как одевшись, старик нараскоряку поковылял в сельсовет и со слезами просил Раева, чтобы тот отпустил Коркина.

- Да почему? Боитесь, что ли?

- Не по-божески это, – смиренно отвечал Ворон. – Христос учил кротости...

- Чудной ты, право! – сердился следователь. – Я бы на твоём месте не простил. Рана-то серьёзная?

- На ногах стою, дак кака сурьёзная?

- Ну, как знаешь, – выпроваживая его за дверь, вздохнул Раев. – Глупо это! Бога приплёл к чему-то! Не бога ведь подстрелили – тебя!

- Эдак нельзя говорить – грех!

- Иди, иди! И ты тоже! – отпустил он Евтропия, удивлённо молчавшего в течение всего этого разговора. – Да винись перед ним.

- Он угодил под выстрел, а я виноват?

- Всё равно извинись.

- Как бы не так! Я из-за его тоже немало пострадал. На одну кальцию сколь денег ухлопал! – сохраняя простодушную серьёзность, возразил Евтропий.

- На какую ещё кальцию? – недоумённо взмахнул бровями следователь.

- А на ту, которой свиньям перебитые ноги лечат. Она больших денег стоит...

- Убирайся!

Глава 38

Хлеба взошли густо, радуя взор. «С хлебцем будем! Дай бог! Дай бог!» – счастливо вздыхали старики, в который раз оглядывая поля близ деревни.

Солнце полоскало золотым ливнем. Земля за ночь не успевала остыть, и шёл от неё дух парной.

Тихо перешёптывались всходы, которые ласкал ветерок, то морщивший сонную гладь Пустынного, то шевеливший копьевидные стебли камыша. Горласто любились утки, прячась в