Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин Страница 96

– Размотай, не ожгёт, – с печальной улыбкой сказала она.

Стешка вспыхнула, угадав, что в тряпице. Один лишь Васька отважился развернуть её. Развернув, показал Володею:

– Одекуй! Мамкин! Как он к тебе попал?

– Выкупила, – не сморгнув, сказала Фетинья.

– Илья говорил, будто пропал он.

– Пропал бы – не попади в мои руки.

– Чем рассчитывалась?

– Чем бабы рассчитываются? – смело глядя ему в глаза, ответила Фетинья.

– За мамино добро позорила память Иванову? Сстеррва! – зарычал Володей, швырнув в неё ожерельем, но после того как Фетинья выскользнула, скоро остыл. – Чистый какой! Сияет! А сколь грязи на него налипло! Где водятся эти камни? Отыскать бы!

– Может, и найдёшь, – робко отозвался Васька.

Из горницы, позёвывая, вышел Мин. Он слышал весь разговор. За ним – Марьяна и Григорий.

– Не горячись, Володей, – сказал Мин, разглядывая жемчуг. – Материнским добром разбрасываться неможно. Не он марал себя, люди его замарали.

Глаза рудознатца разгорелись. Он примерил ожерелье Стешке, потом – Марьяне.

– Баски обе. Чистые боярыни. Вам бы и носить экую басоту!

– Отдай Марьяне. Пущай носит, – буркнул Володей, вспомнив снова, в чьих руках побывал жемчуг.

– Что ты, братко, что ты! – всполошился Григорий. – Уж лучше заложи. В доме-то шаром покати.

– Что я, нехристь, что ли? Материнское благословенье вдругорядь закладывать?

– Носи, носи, Марьянушка, – подлетела к Марьяне Стешка. Отошла назад, с преувеличенным восторгом залюбовалась.

Марьяна и впрямь была хороша: статная, сильная, большеглазая. Смотрела на окружающих её людей спокойно, без смущения: этакая царевна лесная.

Володей одобрительно кивнул, тем самым решив их спор:

– Пущай и тебе, братко, хоть что-то кроме плетей достанется.

– Одно уж чудо досталось, – подхватила Стешка. В душе шевельнулась ревность, но, может, впервые она её не выказала, нашла в себе ума и силы. – Чудо чудное.

– Захвалили меня, забаловали, – улыбнулась Марьяна. Отказываться, однако, не стала.

И скоро все разошлись, оставив хозяев. Они стояли подле Иванка, тянулись друг к другу взглядами. Стешка пала мужу на грудь.

– Зоря моя, зорюшка, – шептал он растроганно, гладя огнистые её волосы. – Чем я тебя награжу?

Проснулся Иванко. Увидев стоящих над ним родителей, рассмеялся. Очень удивили они его. Стояли, точно шатёр двускатный. Но это было прекрасно.

– Постой-ко, – отрешился от дум Отлас и, отстранив Стешку, вышел в сени. Вернувшись с кожаным мешком, вынул из него охапку мехов собольих: – Твои... и эти твои!

За соболями выпали меха огнёвок, куниц, шкурки попроще.

– Володенькаааа! – изумлённо ахнула Стешка. – Где ж ты их добыл?

– Я разве не охотник? – подмигнул Володей. Посерьёзнев, признался: – Егор одарил. Иные за службу. – И предупредил: – Да о том молчок! Сочтут, мол, казённые присвоил. А я царской казны не касался.

Стукнула калитка. Заскрипело крыльцо. Володей поспешно бросил крюк и спрятал меха, кинул в подпол. От окна с улицы юркнул кто-то. Через порог, тиская шапчонку в руках, перевалился Мин и, словно пуговицей подавившись, икал, размахивая руками. Володей, смеясь, стукнул его по спине.

– Не бывать нам у воеводы. Там это... там такое... Исай «слово и дело» крикнул!

– Ну? – Володей всё так же беззаботно смеялся. – Не из-за твоей ли уж находки?

– Ох, да ну её, ту находку! – У Мина тряслись губы. Видно, крепко его напугали. – Того камня горючего в земле несчётно. А голова у тебя одна.

– Дак что ж чёрно пророчишь? Меня казнить не за что. Я государю слуга верный. А что купцам не угодил... – Отлас не успел договорить.

Из воеводской избы, несмотря на поднявшуюся там суматоху, прибежал замурзанный казачишка, остроносый, тощий, с бабьим голосом.

– Обоих вас, так-перетак, в воеводскую избу! Не тяните, так-перетак, – стараясь бранью придать себе внушительности, закричал он. – Боле не побегу!

– Ты откуда вылез, заморыш? – Володей поднял казачка, как котёнка, расхохотался. – Ну чистый Илья Муромец!

– А чо, – дрыгая ногами в воздухе, хрипел, вылупив глаза, посыльный, – я, понимаешь ли ты, бойкий. Я в драке хошь кому не уступлю. И глаз у меня зоркой, – добавил с намёком, когда Володей поставил его на пол.

– Неужто? Всё на земле подмечаешь?

– Не токо что на земле, но и под землёй... в мешке кожаном.

– Ты-ыы! – Володей притянул его за уши, с угрозой проговорил: – Ослепнуть не боишься?

– Язык-то в глазах не нуждается.

– И языка лишиться можешь.

Мгновение подумав, сунул казачка в подпол и вместе с перепуганным Мином отправился в воеводскую избу.