Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин Страница 95

Григорий с Марьяной переглянулись:

– Где жить там будем?

– Дом велик. Места хватит. Ну, иди ко мне, Иван, – позвал сына, уцепившегося за Стешкину шею. – Потереби тятьку за бороду.

И обо всех забыл, лаская его. Думалось, самый счастливый на свете. Может, так оно и было.

Потап нёс на одном плече два куля дичи, на другом – тоже два – рухляди: дары Егора. Любим, отстав, положил поверх кулей по пищали, придерживая их за стволы. «Везёт этим Отласам! – думал с завистью. – Вон каких пав заимели... Чо в этом сухоруком нашла Марьяна?»

Та, познакомившись со Стешкой, рассказывала:

– Двум топором башку проломила, третий на своё копьё напоролся. Гриша стрельнул ишо. И я разок стрельнула... Все разбежались. Мы на лыжи и дёру.

– Ну баба! – качал головой Володей. – Ну атаманша!

Стешка взбуривала на него, в зелёных глазах загорался недобрый огонёк. Волосы пламенели. Казалось, дотронься до неё – обожжёт. Кто бы посмел дотронуться, кроме Володея? Щит надёжный.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Ехал за почестями домой, радовался. Но купцы обошли. Логин не чин пятидесятника выхлопотал, как обещал, а грамоту своим братьям: «...торговать слюдою беспошлинно на деньги и на мягкую рухлядь. Взамен товары везти всякие...». Не знал ещё, что брат-то один остался.

– И меня обошёл, лукавец! – жаловался Макаров, хотя в кармане его лежала иная грамота разрешающая беспошлинную торговлю табаком, добытая Семёном. Старообрядцам вера не позволяла продавать табун-траву, но, приращивая добро, они забывали о религиозных запретах.

Оглядев пустынное жилище Отласов, сочувственно вздохнул:

– Бедно живёшь, атаман! Не по заслугам. Мне и то за тебя обидно.

Стешка уложила спящего сына на какую-то тряпицу. Дом, когда их не было, пограбили. Оставили старые, ещё Ефросиньей тканные половики да тряпку в окне, через которое воры вылезли.

– А сколь ясаку добыл государю! Сколь народов под его руку привёл! – сладко пел купец, расчёсывая куцыми пальцами густую русую бороду. – Тебе давно бы пора уж в большие.

Отлас не отзывался. В горнице, растянувшись прямо на полу, похрапывал на своей шубейке Мин. Под голову кинул шапчонку. Там же, прижавшись друг к другу, ворковали Григорий с Марьяной. На крыльце, боясь гнева Володеева, матерился Васька. Вчера проведал: всё было цело. Сегодня дом гол, нищ. Володей, дядя любимый, остался в том, в чём явился со службы. Или, может, десяток соболишек припрятал, как Исай, к примеру? У Васьки дух захватило, когда вспомнил, как били Исая, допытываясь, где тайники.

«Неужто Володей мог решиться взять сверх того, что положено ясашному сборщику? Запорют! Да нет, не тот он человек! Не снесёт обиды, он же Отлас!» – Васька с гордостью скинул голову, оглянулся. И не заметил, что вслух говорил. Снова выругался затейливо и, решительно поднявшись, вошёл в избу.

– Моя вина, Володей! – начал с порога. – Недосмотрел. Так что своим добром возмещу.

– Много ли добра у тебя, казак? – насмешливо поинтересовался Макаров.

– Сколь есть, всё наше.

– Знаю я ваши достатки, – пренебрежительно отмахнулся купец. И – повернулся к Володею, не принимая Ваську всерьёз. – Озолочу, атаман, ежели покажешь, где уголь.

– Сперва доведу о том до воеводы.

- А я как раз от него и пришёл. Василий жалобился на тебя: мол, Усана отпустил, который Кирьшу порушил, туфана тож...

- Кирьшу Прудников порушил. Усан убёг, а туфан руку царскую принял.

– Ох, парень! Тут экь как подашь! А подавать Добрынины ловки. Очернил он тебя всяко: мол, горяч и неопытен. Ему верят. Как же – брат старший у самого царя на виду. Да и воевода благоволит к братьям. Смерть Кириллову не простит.

– Я не гнал вас с Цыпандиным. Не я бы, дак вы червей теперь кормили... – вспыхнул Володей, поворачиваясь к купцу всем телом.

– Добрынину то не втемяшишь. От горя зол.

– Ты ступай, купец, с богом. И наведывайся, когда нас дома нет, – хмуро посоветовал Володей и, отвернувшись, накрыл Иванка.

– Шибко-то не возносись, казак. И помни: я за добро втрикрат плачу добром.

– Обойдёмся, – вмешалась Стешка. – Нам не впервой с гвоздя начинать.

– У вас и гвоздя-то нет, – выходя, сердито буркнул купец. Упрямство казака бесило.

Володей, тряхнув головой, беспечно расхохотался:

– А ведь и впрямь в доме-то ни единого гвоздика...

Через порог шагнула Фетинья. В руках у неё был какой-то узелок. Фетинья протянула его хозяину:

– Может, вы всех богатых богаче, – Володей резко одёрнул руку.