Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная Страница 16

Сима обрадовалась:

– Вот спасибо!

Ирочка ужинала с мамой во дворе. Мать поставила перед ней крынку с молоком. Дочь поморщилась:

– Да убери ты! Отвыкла я, только магазинное пью… И то только в кофе добавляю.

– Скажите, какие мы! А если все так гладенько да по маслу, чего приперлась, а? Ты ж при хорошем раскладе сюда еще десять лет носу бы не казала, а? Говори, чего приперлась!

– Узнала, что отчим болеет…

– Ой ли? Так он тебе и нужен! Так я и поверила…

– Ну, по тебе соскучилась! – солгала дочка.

– Врешь! Ты скучать не умеешь!

– Ну хорошо… Мне Пал Палычу надо насолить! Он с женой за границу укатил в отпуск, а я одна. Скучно, – призналась Ира.

– Скучно – иди вон работай, – засмеялась мать, – ты ж ни одного дня не работала. Ни при Генке своем, ни при Палыче… Лентяйка ты!

– Пока женщину внешность кормит – можно и отдохнуть. А как перестанет кормить, так на пенсию выйду, – улыбнулась красавица.

– Ты хоть знаешь, сколько ныне пенсия? С гулькин нос. Что ж с тобой делать-то? – вздохнула мать и выпила молоко из крынки сама.

– Не дергайся. Я сама все улажу.

– Что, нового старика на себе жениться заставишь?

– Да никакой он не старик, мама, ему всего пятьдесят пять! – возмутилась Ира.

– Держите меня сто человек, – захохотала мать. – Куда ж ты лезешь, дурная? Пятьдесят пять, да он меня старше!

– Хватит смеяться. Не твое это дело. Вот отсижусь тут недельки две, там поглядим, – подвела итог Ирка.

Она придвинула к себе крынку с остатками молока:

– Ладно уж, давай сюда! Не пропадать же добру! – и жадно осушила ее до дна. – Фух! Вкусное! А что Виктор, мам, чего он делает?

– Симку в Москву отправил – сына лечить. Соломенным вдовцом живет. Пьет много. На Андрюху-то, дружка его, еще год назад похоронка пришла. Ранен был в Афганистане том, будь он неладен, в самые последние дни… В госпитале почти год провалялся, да вот и скончался. Ну, Витя вот уж неделю как не просохнет… А тебе-то что до него?

– Да я так просто спросила!

– А! Тут вона не знаешь, в какой стране живешь, да будет ли в той стране пенсия… А ты, значит, личную жизнь налаживать! Ну давай, старайся! – снова недобро засмеялась мать.

В назначенное время Николай Николаевич Красин вошел в зал ресторана. Огляделся. За дальним столиком мужчина в ярком пиджаке сделал ему знак рукой. Красин двинулся к его столику.

На свидание с доктором пришел другой бандит, куда более интеллигентный, чем тот, что говорил по телефону (но называть мы его все равно будем бандит).

– Садитесь, Николай Николаевич! Что будем заказывать? – спросил бандит в ярком пиджаке ласково.

– Не утруждайтесь. Я в компании с вами ни есть, ни пить не стану!

– Многообещающее начало! Мои люди сказали, что вы и по телефону грубили, – усмехнулся мужчина.

– Они еще не знают, как я умею грубить! – резко ответил Красин.

– Ну, мы тоже можем быть грубыми. Очень грубыми… К делу. Земля, выделенная под строительство вашего нового здания, очень нам приглянулась. Мы планируем построить шикарное казино. Удобная развязка дорог, район хороший…

– Я землю не отдам. – Красин не ошибся в своих подозрениях. Ну конечно, речь шла о земле под его клинику!

– Доктор, доктор, да мы уже наверху почти все решили. Просто ставим вас в известность во избежание лишних ненужных вопросов. Вы понимаете? – многозначительно подмигнул профессору собеседник.

– Я не хочу вас понимать! И я этого так не оставлю! – Красин встал. – Полагаю, разговор закончен и вам моя точка зрения ясна!

– Ну, точка-то ясна, а вот насчет окончания разговора это вы погорячились, доктор! Что ж, хотите идти, идите! Вас пациенты ждут. Только… как бы вам самому не стать… одним из пациентов. Или, гляди, того хуже!

– Угрожаете? – усмехнулся профессор.

– Предупреждаю. В стране бардак, никто за вас биться не будет, учтите! И не спешите с ответом. У вас есть неделя. Поверьте, мне хотелось бы решить вопрос полюбовно. Мы все-таки люди интеллигентные.

Красин готов был растерзать бандита в ярком пиджаке, но ответил спокойно:

– Насчет своей интеллигентности вы очень сильно ошибаетесь!

Он с грохотом отодвинул стул, мешающий пройти к выходу, и быстро, не оглядываясь, вышел из ресторана.

Проводница заглянула в купе к Симе и Полине Сергеевне:

– Собираемся, девушки, подъезжаем к Москве!

– Сима, едем сначала ко мне! – предложила Полина. – Хоть умоешься с дороги! Приведешь себя в порядок! Меня машина встречает, так что…

– Спасибо, да только я ведь сюда не на экскурсию! Вам, конечно, большая благодарность – за компанию и за приглашение. А все-таки меня лучше сразу в больницу! Отвезете?

– Как скажешь!

Через час Сима уже сидела в приемной Красина. И всеми правдами и неправдами ввалилась в его кабинет, рассказав доктору, кто она и зачем пожаловала.

– Хорошо, раз уж вы в такую даль приехали – мальчика мы положим и обследуем. Понадобится операция – у нас прекрасные врачи! Но вам надо не ко мне лично, а в регистратуру! Так положено, – ответил ей профессор.

– Что мне ваша регистратура, что мне другие врачи, – возмущалась Сима, – я к вам приехала, лично! Только вы чтобы операцию делали! Другим не доверяю. Я три года вас ждала!

– Послушайте, давайте вы не будете мне указывать, как быть и что делать. У меня ежедневно в клинику поступают двадцать-тридцать таких же больных малышей, как ваш! У меня нет возможности, поймите, физической возможности оперировать каждого из них.

– А для меня должна возможность быть! – закричала Сима.

– Я не делаю исключений, – с трудом сдерживая гнев, сказал Красин.

– Сделайте.

– Это пустой разговор. Идите и оформляйтесь.

– Так вы согласны? – улыбнулась она. – Вы будете сами Ваню лечить?

– Идите! Я же сказал! – крикнул доктор.

– Так я не пойду никуда. Пока вы мне слова не дадите. Что будете сами оперировать. Если я чего решила – это все, намертво, – стукнула по столу кулаком Сима.

– Вы что, ненормальная?

– А хоть бы и так!

Профессор нажал кнопку селектора:

– Люда, у меня в кабинете проблемная мамаша. Пожалуйста, сделайте так, чтобы ее не было в течение минуты.

– Так вы не на ту напали, доктор. Добровольно я не уйду! – заявила грозно Серафима.

– Значит, уйдете недобровольно! – констатировал Николай Николаевич.

Два медбрата – мужики здоровые – зашли в кабинет, схватили Симу под белы руки да и потащили к выходу.

– Пойдемте за нами!

– Ага, сейчас! А ну пусти, руку пусти, да пусти, тебе говорят… – отбивалась она.

С трудом два мужика уволокли Симу.

– Я еще вернусь, вернусь, вот увидите! – кричала она Красину.

Ирке дома не сиделось. Прошла мимо дома Симиного. Видит, Витьки дома нет. Поняла, что на кладбище он, у Андрюшки. И не ошиблась…

Виктор сидел у свежей могилы друга. Налил стопку, глядя на фотографию друга.

– За тебя, Андрюха! Я на твоем месте мог быть. А вот нет, сачканул от армии… Теперь не живу, не умираю. Хреново тут, на земле, Андрюха… Если б не грех в петлю лезть, может, и полез бы… Ну давай, брат. По последней. Больше и не буду. Нет и в водке спасения, так-то…

Витя выпил.

Ира, спрятавшись за кустом, сначала молча наблюдала за ним, потом появилась внезапно.

Витя чуть не свихнулся от неожиданности.

– Ирка, ты?

– Не бойся, не призрак. Живая. Не к тебе я… К Андрюшке вот цветы положить.

Она положила букетик маленький на холмик…

– Прямо перед выводом войск наших его ранило, – тихо объяснил Витя. – На мину нарвался. В госпитале обе ноги отняли. Героем он был. Не то, что я. Говорят, в госпитале долго лежал. Жив был, а матери боялся писать, чтоб не расстроилась… Думал – выкарабкается. Не случилось. А напиши – так, может, мы чем и помогли бы.

– Чем? Будь ты, Витя, реалистом. Чем бы вы ему помогли, если он с гангреной, да без ног, да еще с кучей других ранений. Он же кусок мяса был уже, а не человек, – возмутилась Ира.

– Да не говори ты так, слышь! Друг он мне был!

– А ты не ори! Кладбище тут, а не базар! – оборвала она.

– Да я не ору… Не могу просто успокоиться… Опять же, тебя увидел. Не ждал совсем…

– Испугался? – усмехнулась Ира.

– Обрадовался, – признался он, – очень сильно… Уж и не мечтал, что тебя увижу. Зачем приехала?

– Тебя не спросила. Захотела и приехала, – передернула плечиком Ирка.

– Мужа твоего не выпустили?

– Никакой он мне не муж. Развелись мы.

– Так чего, значит, ты одна и свободная? – просиял он.

– Одна и свободная. Ну все, прощай… По деревне с тобой ходить не стану, больно уж языков злых много.

Она пошла по дорожке с кладбища, он за ней, не отставая ни на шаг.

– Да плевал я на те языки. Я вон тебя увидел – точно воды живой из родника напился! А ты…

– Прощай. И догонять не надо. Не смей! – приказала Ира. – Повидались, и довольно!