Мария Панкевич - Гормон радости Страница 19

– Не хочу я ее мудохать, – жаловалась Петруха. – У меня маникюр тут впервые в жизни появился, нужна она мне! Приговор скоро, дадут лет пять, да поеду… Эта сука все настроение изосрала…

Опера ушли, а после ужина на чисто оттертые щеткой с хозяйственным мылом полы из-за пазухи и подола Фариды посыпались крошки. Из-за крыс весь тюремный хлеб, оставшийся за день, перед сном выкидывали в пакет и выносили на вечерней проверке из камеры. Все поняли, что Фарида вытащила хлеб из мусорного пакета, куда выкидывали и очистки, и использованную туалетную бумагу.

– Ты жрать хлеб положняковый собралась из мусорки? – поразилась Петруха. Глаза ее помутнели от бешенства. – Ты, сука, не наелась за ужином?!

Фарида жалобно завыла. Петруха стала избивать ее ногами, узбечка надрывно причитала; Петрова запинала ее в туалет и ударила так, что свернула ее телом бачок, и схватила истерично кричащую женщину за волосы.

– Пей, мразь… – Она сливала воду и макала Фариду головой в грязный унитаз.

Та хватала ртом воздух, задыхалась и вырывалась. Петруха успокоилась, когда заставила Фариду сделать несколько глотков.

– Жрешь из помойки – так и пей из унитаза, – веско припечатала женщина, моя руки с мылом. Фарида заскулила громче, и Петруха пнула ее. – Устала я, девчонки… А в колонии сколько еще таких чушек будет да цыганья – пизду не приучены мыть на воле…

Судья решила, что Петруха все же совершила неумышленное преступление, и осудила ее на два года. В колонии-поселении, где мужчины и женщины содержались вместе, осужденная Петрова встретила Мишку, которого все же поймали за кражу, но тот с ней не больно водился. У него появилась юная Алена с короткой стрижкой и блядскими глазами, которая уговаривала Мишку начать счастливую жизнь без наркотиков после их освобождения. Петруху запоздалое раскаяние дружка насмешило, а вот то, что Мишка теперь ее побаивается, потому что она убила соседа, обидело. «Отмороженная ты!» – глядя в плац, отрезал Мишка. Надвинул шапку и ушел в свой отряд.

Незадолго до освобождения Петруха влюбилась в рецидивиста Санька, у которого было уже «шестнадцать отсижено». Она решила ждать его, а не изменника-мужа, о чем не преминула сообщить на зону своему благоверному. Начались длинные переговоры из телефонной будки дежурной части со свекровью. Петрова пригрозила, что с внучкой та больше не увидится, и теперь с наслаждением слушала о раскаянии неверного.

Домой Петруха вернулась с цветами для матери. Та встретила ее ужином и водкой. Женщина обнимала родных и светилась от счастья. На семейном совете договорились, что Санек после освобождения поселится в комнате Макара. «Конечно, доню, лишь бы ты счастлива была, этот хоть не наркоман!» – радовалась Ивановна. Было решено, что Петруха первое время работать не будет и займется детьми. Старшую дочь отправили в детский лагерь в Вырицу, а младшую девочку забрала свекровь на дачу – лето!

Через неделю «доню» нашла, где купить героин, и с непривычки переборщила. Очнувшись на лестнице подъезда, обнаружила пропажу телефона. Поглядев в зеркальце, убедилась, что выглядит ужасно: тушь потекла, помада размазалась. Тогда она позвонила в квартиру барыги, попросила пить и вызвала на помощь друзей. За неимением другой тары барыга налила ей воды в литровую стеклянную банку. Растрепанная, прихлебывая из банки теплую воду, Петруха плелась к метро, где ее ждали друзья на машине. «Ну вы ж понимаете, в таком виде – до первого мента…» Дома мать задала ей трепку и лишила финансирования. Петруха две недели пекла пироги в кафе у дома, но уволилась и забухала.

Через какое-то время ей позвонила приятельница и попросила помочь в поисках кайфа. Петруха накрасила губы и выпила водки с отцом, которого Анфиса выгнала к ней жить за пьянство. «Пока, папочка, мы за наркотиками!» – прощебетала она и поехала встречаться со своим бывшим мужем Вовой. Зашли за героином, в аптечку, на лестнице подъезда «поставились». Петруха вынула из вены «баян», мгновенно помертвела и упала. Раздался громкий треск от удара затылком о ступени. Губы женщины посинели, глаза закатились, остановилось дыхание.

– Петруха-Петруха, ну что ж ты вечно жадничаешь… – укоризненно произнес Вова. – И в прошлый раз точно так же сделала… Ладно, я домой. Хоть и жалко ее… Трех детей родила…

– Двоих, – поправила ошарашенная подруга.

– Троих, я-то лучше знаю, я отец, старшая-то моя!

– Ты мертворожденную девочку считаешь?

– Ну а кого… – уходя, бросил Вова. – Я не при делах, сам освободился недавно. У меня любовница ревнивая.

Петруха все ж таки пришла в себя и в этот раз – благодаря подруге, в такси. Первое, что она сделала, – попыталась украсть у водителя шарф. Впрочем, ее пресекли и доставили в ласковые материнские руки.

Рецидивист, которому Петрова посылала деньги и передачи в колонию, после освобождения до ее дома так и не доехал. Но свято место пусто не бывает – вернулся из лагеря муж, помирились было со свекровью. И опять история с ней приключилась.

Лето шло, и у свекрови Петрухи начался очередной запой. Она проводила вечер в компании соседа в городе, в то время как восьмилетняя девочка находилась одна на даче. Решив, что ее младшей дочери уделяют слишком мало внимания, Петруха решила выполнить давнишнюю угрозу и забрать ребенка от бабушки. Она вызвонила друзей, и компания направилась к свекрови в гости. Петруха отняла у нее свой музыкальный центр, ключи от квартиры и чудом успела запрыгнуть в машину. Крепкая бабка побежала догонять воровку, вцепилась через приоткрытое окно в водителя, тот ее оттолкнул. Автомобиль рванул с места. Через два километра разгоряченная битвой Петруха вспомнила, что забыла у свекрови дома свою сумку с документами. «Я же на условном!» – запричитала она. Машина повернула обратно. Петруха на цыпочках прокралась в прихожую. И вправду, свекровь уже вызывала милицию. Схватив сумку, Петруха убежала. Направляемый ее железной волей автомобиль несся к даче, на которой заботливая мамочка была последний раз лет десять назад.

Из ориентиров она помнила поле, покосившийся дом и кривую грязную дорогу. Найти дом в большой деревне по таким приметам было мудрено, поэтому Петруха отыскала трех местных парней. Им она объяснила, что отсидела за убийство, поэтому грохнет их тоже, если те не найдут нужный дом. Искали они настойчиво – при небольшом росточке Петруха перемахивала двухметровые заборы всем на удивление и осматривала дворы, пугая спящих жителей.

К утру дом чудом нашелся. Парни напомнили Петрухе, что та обещала им пиво за помощь. «Что у меня, самое доброе лицо? – несказанно удивилась та. – Пошли со мной за дитем, а то тут у соседа есть привычка в голову топором кидать, мне мужики нужны…»

Рыдающую девочку увезли в город. «Бабу жалко! Она испугается!» – всхлипывал ребенок. «Ничего, доча, теперь ты ни-ког-да не будешь с бабушкой общаться. Скоро сестричка твоя из лагеря вернется. И начнется у тебя совсем другая жизнь!» – утешала ее Петруха.

Но другая, спокойная жизнь была бы для Петрухи чем-то противоестественным. Все началось с пьянки у кого-то из знакомых дома. Веселье продолжалось и после двадцати трех часов, поэтому соседи позвонили в отделение. Как самую разговорчивую, задержали Петрову. Привезли в отдел, не обыскивая, посадили в «стакан», не выпускали в туалет. Та билась в оргстекло и устроила пожар. Тогда на нее наконец обратили внимание и решили обыскать, но без протокола и понятых. Задержанная как опытный сиделец требовала соблюдения законов. Сотрудница милиции принялась ее зверски избивать. Но Петруха не дала себя в обиду и, как было написано в обвинительном заключении, «нанесла ей ушибы верхней половой губы».

За смешные травмы на суде все равно пришлось извиняться. Петруха сокрушалась: «Не знаю, что на меня нашло… как можно поднять ногу на представителя власти!»

Суд был тронут таким искренним раскаянием, и Петрова осталась на свободе. Устроилась работать на завод. Отвоевала у соцработников одну дочь, забрала от свекрови вторую. Те научили ее пользоваться социальными сетями, и на день рождения на стене Петрухи ВКонтактике появилось вот такое сообщение от старшей девочки:

«Мамочка, я так сильно тебя люблю и очень-очень дорожу тобой!

Хочу поблагодарить тебя за то, что, когда мне в жизни было тяжело, ты всегда оказывалась рядом! И даже тогда, когда ты была далеко, я все равно чувствовала твою поддержку!

А когда у меня что-то не получалось, ты говорила мне: “Не сдавайся, все еще впереди”. Желаю, чтобы с папой у вас по-прежнему все было замечательно.

Мама – это для меня все!»

Вспомним о душе

Не о ду́ше – в него заключенных выводят раз в неделю, – а о душе. Актуальности своей старинная тюремная молитва не потеряла, поэтому ее должен знать каждый россиянин. Но вначале немного мирского.

Сегодня я снова побывала на территории женского изолятора – ходила на свидание к подруге.