Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш Страница 20

В другой раз он в какой-то Богом забытой деревушке купил у старушки золотой десятирублевик 1901 года прекрасной сохранности и всего-то за пятьдесят «баксов». Продал же его впоследствии за сто двадцать «зеленых» тому профессору-чудику. Вот так и делал свой маленький гешефт.

«Уники» и «антики» ему что-то не встречались, а попадались все чаще советские полтинники 20-х годов, те самые, со звездой или с молотобойцем. Они содержали 9 грамм серебра 900 пробы и стоили всего пару «баксов». Правда и скупал он их двое дешевле. Еще часто предлагали серебряные рубли Николая II, а уж о медных царских монетах и говорить не стоило – валом валили.

Однажды на рынке один хитрый мужичок протянул Игорю монету со словами: «Отдам всего за пять долларов». Взяв ее в руки и рассмотрев, тот ахнул, его глазам предстал «константиновский» рубль, но тут же протрезвел – искусная подделка и не более того. Все же он выторговал его себе за три «бакса» в качестве сувенира, «прикалывать» знакомых.

Постепенно Игорь отошел от мелочевки – торговли распространенными монетами и значками, тех, что назывались «ширпотребом» – и переключился на более серьезный товар – редкие и дорогие монеты, награды. Приторговывал по случаю и иконами, но столь редко, что даже не считал это частью своего бизнеса. Он старался ориентироваться на спрос и особенно ценил и уважал клиентов, подобных тому «новому русскому», готовому выложить любые наличные за понравившуюся ему вещь. Можно сказать, у него появился вкус и нюх на хорошие вещи. Этому Игорька, помимо опыта в антикварном и коллекционном бизнесе, научила реклама и те неплохие гонорары, которые он теперь получал.

Игорь заработанные деньги налево и направо не тратил, как некоторые, а, обращая в доллары, усердно копил, всерьез подумывая о приобретении однокомнатной квартиры. Последние несколько лет он только об этом и мечтал. Конечно, он хорошо относился к своим родителям, но жить с ними вместе теперь, когда он повзрослел, и у него появились свои интересы, своя личная жизнь…

В бывшей советской конституции декларировано, что каждый имеет право на жилье. Но все это только пустой звук. Игорь полагал, что после двадцати лет молодой человек или девушка должны жить отдельно от родителей самостоятельной жизнью. Иначе возникают всевозможные недоразумения, обиды, конфликты и скандалы.

У нас же в стране дети живут с родителями аж до тридцати, а то и более лет. Да, что говорить, некоторые остаются с «предками» всю свою жизнь! И что же – это происходит от огромной любви к ним или ощущения собственной незащищенности? Просто у большинства нет достаточных средств, чтобы приобрести себе отдельную квартиру. Два поколения живут вместе и ненавидят друг друга из-за этого. Некоторые терпят, крепко стиснув зубы, кое-кто открыто протестует и неистовствует.

«Но в нашем мире, если ты не богат и не являешься представителем элиты, – с досадой думал Измайлов, – это продолжается веками, и будет продолжаться далее!» Вот отсюда многие проблемы молодых людей и молодоженов.

Птенец, оперившись, всегда вылетает из родительского гнезда, чтобы уже более не возвратиться и построить свое собственное. Так и волчонок, когда подрастет, покидает логово. Человеческие же дети в своем естественном желании стать свободными и самостоятельными никак не могут расстаться с семейным очагом, то бишь родительским домом и вовсе не по своему желанию. Просто у большинства нет такой возможности.

Я нахожусь на какой-то высокой вышке посреди леса, на большой поляне на берегу речки или водоема. Со мной люди, в том числе две молодые женщины. Кто-то спускается вниз и спустя какое-то время кричит нам, предостерегая, что лучше бы нам поскорее спуститься, т. к. поднялся сильный ветер, ураган и башня может рухнуть. Я уже и сам это замечаю, но мы ничего не успеваем предпринять. Неожиданный яростный порыв рушит вышку, она подламывается, и мы вместе с ней падаем вниз. Я успеваю крикнуть, чтобы все держались за перила и хватались за ветки лежащих внизу деревьев, тогда, может, и спасемся. Я и несколько моих спутников, в т. ч. и две молодые особы сумели не разбиться при падении. Мы пробираемся какими-то лабиринтами, среди нагромождения скал и камней. Я веду их в пещеру, мы продвигаемся по подземелью, освещая путь импровизированными факелами, скользим, падаем, ныряем в лазы, карабкаемся наверх по тоннелям. В какой-то момент я приказываю собрать все горящие лоскутки материи (или бумаги) вместе, чтобы осветить какой-то колодец…

Спустя какое-то время, я уже благополучно общаюсь с моей бывшей подругой Ликой Котовой (моя самая большая, сильная и яркая любовь). Она живет в частном доме, на выступе горы, меж нами овраг с ручьем. Я стою на другой стороне на выступе горы, поросшей растительностью. Она выходит ко мне, мы беседуем, я помогаю ей написать вступление и заключение к дипломному проекту, а также доклад и тезисы для научной конференции. Мы залезаем на большое раскидистое дерево, там у нас нечто типа гнезда, где я пишу ей работу. Она слезает, я же слез, а потом снова забрался на дерево. В это время соседские дети, или это ее племянники и племянницы начинают баловаться, раскачивать дерево. Предостережения на них не действуют. Крупная ветка ломается, я лечу вниз, но, планируя на ветке, плавно приземляюсь. Соседи встречают меня возгласами одобрения. Я во дворе, где стоят свои дома рядом с домом Лики. Она где-то рядом.

Я уже с другой своей подругой – Ксенией Портновой (тоже бывшей). В здании Университета – она там секретарь. Она, попросив мне подождать, куда-то уходит, но мне нужно позвонить и я покидаю комнату без спроса. Иду вдоль комнат, по коридору, мне встречаются какие-то важные занятые люди. Прохожу в директорскую, она пуста. Нахожу телефон – он какой-то странный. А до этого наткнувшись по пути на телефон охранника, я пытался позвонить, но он был занят или не работал (телефон – маленький, черный, типа радиостанции переносной или пейджера, сотового). Я выхожу из приемной, так и не позвонив. В это время я вспоминаю, что тоже сопричастен работе социологического факультета, в этом «повинен» мой доклад и прочие работы. Вижу как студенты-выпускники этого факультета, готовясь к карнавалу, понаделали транспарантов и костюмов, отражающих их дипломные работы, и они были признаны лучшими в Университете членами комиссии-жюри (это похоже на соревнования КВН).

Далее я вижу, что на стене висит стенд, а на нем ксерокопия моей статьи о среднем классе, но подписанная другой фамилией – сотрудницей редакции газеты «Комсомольская правда». Правда, в начале статьи указано, что Баюн Явраев провел специальное исследование по заказу Центра социологических исследований и разработок. Это вступление набрано жирно и помещено под моей фотографией.

Я нахожу газету с моей статьей и показываю моей матушке и дяде (который является для меня авторитетом в таких вопросах). Они, читая подзаголовок и вступление, удивляются, увидев мою фамилию. Я внутренне ликую.

Кстати, когда я входил в ту директорскую, кто-то произнес: «он вошел в классную, чтобы убраться, но она была уже чиста».

В их городе помимо агентства «Арт-видео» имелось несколько фирм, предоставлявших разнообразные рекламные услуги, наиболее заметной из которых было, вслед за фирмой Левина, рекламное агентство с причудливым названием «Ай Си Эс». Эта аббревиатура, тем не менее, имела самое непосредственное отношение к видеопроизводству и компьютерной анимации и расшифровывалась как «Interactive computer systems».

Руководил фирмой Фидаилов Ильдус, высокий добродушный толстяк. Надо сказать, система управления в агентстве была более чем демократичной и вместо привычной вертикально-иерархической структуры представляла, скорее, горизонтально-сетевую. Таким образом, Фидаилов, являющийся «первым среди равных», осуществлял новомодный принцип прогрессивного менеджмента, пользующийся все большей популярностью в западном обществе. В то же время, здесь отчетливо прослеживалось влияние ушедшего советского строя, когда главенствовал примат коллективизма. Коллективистские отношения пронизывали всю структуру советского общества, преобладая не только в экономике, политике или социуме, но и в культуре и даже в личной жизни. И далеко не всегда это было плохо. Испокон веков основополагающими императивами для народов России являлись принципы коллективизма, справедливости и религиозности. Общинность, традиции, самодержавие – вот та благодатная почва, на которой марксисты сумели построить невиданное доселе устройство – социалистическое общество.

Таким образом, в фирме «Ай Си Эс» сочетались новые западные «постмодернистские» веяния с былыми социалистическими традициями. И, надо сказать, фирма процветала. Впрочем, как и агентство Левина, который твердой рукой единолично правил своим до сих пор непотопляемым детищем. В «Ай Си Эс» же, в отличие от левинской студии, некоторые старейшие сотрудники являлись соучредителями. Творческий состав коллектива тоже был достаточно сильным, в профессионализме не уступая городскому лидеру. Главным аниматором здесь трудился Слава Зигель – брат местного «компьютерного гения» из «Арт-видео» Саши Зигеля. К тому же Фидаилову удалось сманить к себе лучшего в городе фотографа Серегу Бублика. Но явным преимуществом студии была высококачественная цифровая аппаратура последнего поколения, а по классу имеющихся видеокамер «Ай Си Эс» даже несколько превосходила агентство Левина.