Вадим Россик - Блеск тела Страница 21

– Ешьте, девчата, пейте! – приговаривала Дианкина маманя, вынося из кухни все новые и новые тарелки с угощением. Тетя Мотя ей помогала. Девчата пили самодельную ягодную настойку, которую в Бухалово производили с незапамятных времен, болгарское вино, пробовали салаты, пирожки с ревенем и синтетические рулеты с вареной сгущенкой из мегамаркета.

– Маманя, перестаньте суетиться. Садитесь с нами, – велела Дианка своим властным голосом. – И ты, тетя Мотя, присаживайся.

Старшее поколение Перерослых послушно заняло места в конце стола.

– Ну, поехали! – отдала команду Дианка, не дожидаясь отстающих. Маманя невольно залюбовалась статной дочерью. Дианка и в любви была такой же – нетерпеливой и грубоватой командиршей. Но сказать по секрету, Вадику Печенкину нравилось быть игрушкой в умелых женских ручках. А Дианкины ручищи были весьма умелыми.

Потом поднялась тетя Мотя.

– Желаю тебе, родная наша Дианочка, долгого шемейного шчаштья и детишек побольше!

Тетя Мотя выпила рюмочку и брякнулась на стул со свойственной ей грацией престарелой балерины. Остальной женский пол оглушительно засмеялся, завизжал, запищал, выпил. На минуту всеобщее внимание привлек к себе ребенок. Мальчик проковылял к шкафу, с трудом открыл дверцу и грозно промолвил: «Кто там? Выходи, нечисть похотливая!»

Девчата дружно захохотали. Верка-продавщица пронзительно пискнула:

– Это папа, наверное, дома так делает?

Раздался еще более громкий хохот. Мальчик испуганно заплакал, перекосив слюнявый ротик. Дианкина маманя подхватила его на руки.

– Вот ведь пьяные дуры! Орете, аж спина мокрая. Нельзя вам ребенка доверять!

Маманя села к столу, устроив хныкающего мальчика на своих коленях и сунув ему в руку сладкий пирожок.

– Завидую я тебе, Дианка, – призналась подруге Натали. – Такого орла отхватила!

– Да все они орлы, – скривилась Дианкина маманя. – Ходят по деревне: руки в брюки, хрен в карман! Ты, дочь, держи своего Вадика в ежовых рукавицах. А будешь с ним носиться, как с атомной бомбой, то он быстро улетит на левую сторону!

– У меня не улетит! – грозно сжала кулак Дианка. Спорить с ней никто не стал. Кулак был внушительных размеров.

– Ну а ты, тетя Мотя? Когда тебя замуж выдадим? – с обычной женской двусмысленностью задала вопрос продавщица Вера.

– Куда уж мне, штарой калоше – пригорюнилась тетя Мотя. – Я швое время упуштила.

– А раньше-то красоточкой была! – бессовестно солгала Дианкина маманя. – Двадцать лет назад ты бы, Вера, от нее глаз не оторвала!

«Какие там двадцать лет? Вот, ржака! Минимум сто!» – подумала Морковка, но вслух сказала совсем другое:

– Да она еще и сейчас вполне ничего.

Зря она вступила в разговор. Вера живо повернулась к Морковке и спросила:

– А что это за интересный мужчина с вами приехал? Похоже, еще неокольцованный.

– Ты о ком?

– Симпатичный такой, с бородкой. Он дремал всю дорогу.

– Дядя… Вася? – с трудом припомнила Морковка имя, временно присвоенное Манчестеру.

– Он самый. Дядя Вася, – кивнула Вера. – Знаете, девчонки, я как его увидела, сразу подумала: Вот бы его с нашей тетей Мотей познакомить! Меня прямо, как озарило!

– Да он же старый! – попыталась Морковка отговорить непрошенную сваху от безумной идеи.

– Подумаешь! Испугали девку туфлями на высоком каблуке. Это ничего, что он в возрасте. Зато уже нагулялся!

Продавщица Вера предупредила тетю Мотю, которая, с проснувшимся интересом, слушала разговор:

– Сегодня не ешь чеснок. Вдруг контакт?

Представив этот контакт, Морковка дернулась.

– Как он выглядит-то? – спросила тетя Мотя. – Толштый, поди?

– Наоборот! Среднего роста, стройный, и для своего возраста неплохо сохранился. Вот увидишь, тебе понравится!

– А что? – поддержала и Натали. – Хорошая идея! А давайте, девчонки, сведем их вместе. Сами понимаете: разговоры, шуры-муры, тоси-боси… Так слово за слово и договорятся обо всем.

Тетя Мотя посмотрела в угол на темную икону, которую окощунивал прилепленный сбоку маленький портрет Сталина, вырезанный из журнала, перекрестилась и сказала с глубокой верой в чудеса:

– Дай-то бог!

Девчата снова налили настойки, и выпили за предположительное бракосочетание тети Моти и дяди Васи.

«Возможно, что они подошли бы друг другу, – прикинула про себя Морковка. – Будь Манчестер немного поживее». Рядом Натали молола вздор одной из одноклассниц:

– …А он такой: «Я задет за живое твоей красотой. Теперь живое шевелится и требует выхода. Пошли за сарай. Я тебе Келдыша покажу». А я такая…

Дианкина маманя жаловалась своей старшей сестре на желудок и печень. Сама невеста громогласно рассказывала подругам, сидящим рядом, о подвенечном платье, сшитом на заказ: «Одеть на себя этот бомжовский прикид? Да я лучше шерстью обрасту!» А продавщица Вера, почувствовав прилив авантюрина в крови, продолжала свои рассуждения:

– И тех мальчиков-перчиков, которые с вами приехали, тоже можно с нашими девчонками познакомить. У нас в Бухалово кроме Кальсонова – этого психа с язвой желудка, да трех безголосых певунов – Члека и Пукалова с Юфкиным – и женихов-то не осталось. Все остальные мужики или уже женаты, или уехали. Даже косоглазые, косорылые и косорукие. А невест еще много. Девушка! Ну что вы смотрите на меня, как Гитлер на раввина?

Морковка презрительно скривилась. С ее точки зрения, называть Доброе Утро и Очкарика перчиками было не совсем корректно.

– Вот тут у тебя вышел галактический облом, подруга. Те мальчики – педерасты.

Вера восторженно округлила глаза.

– Ого, круто! А кто это?

– Гомики! Они друг друга любят.

Верин восторг сразу испарился. Продавщица разочарованно вздохнула.

– Вот блин непруха какая! Я подумала, педерасты – это кто-то типа программистов.

– Да уж, эти пацаны – не программисты, – посочувствовала Морковка чужой беде, отрываясь от стула. – Слушай, я на время покину вашу тусовку. Пойду, курну и мальчиков проверю.

– А что им сделается? – сердито пропищала Вера. – Небось, никакущие лежат в блевнé! Первый раз, что ли?

– Все равно, нужно посмотреть, как там мои анонимные алкогомики. Фестивальте пока без меня. И кстати, где у вас дамская комната? Заодно носик попудрю.

– Направо за угол, по тропиночке между грядок. Там у забора дамская комната, она же и мужская, она же сортир. Не промахнешься, – вместо Веры объяснила Натали. Девчата опять засмеялись. Особенно тетя Мотя ржала, как старая боевая лошадь.

– А где музыка?! Почему никто не танцует? – завизжала Вера, перекрывая хохот. – Рэп говно, попса параша, панки хой – победа наша!

Дианка отдала соответствующую команду, кто-то включил магнитофон. Неувядаемый хит «А мы такие зажигаем!» заглушил все остальные звуки в комнате. Девчата задвигались.

Морковка выскочила из дома, наполненного веселым быдлопопом, как воздушный шарик гелием. Задержалась на крыльце. Вечерело. Оранжевое солнце уходило до завтра за неровную кайму леса. В деревне перелаивались собаки. С соседнего участка доносились пьяные голоса: «Я перебью!… В рот компот!». Морковка подставила потное лицо под свежий бриз с соседнего пустыря, заросшего крапивой и одуванчиками. Острый приступ одиночества ожег ее.

«Как же все это меня задрало!» – с ожесточением думала девушка, пока, поминутно оступаясь, пробиралась по узкой тропке к сортиру.

***

Начальник принципиального инспектора Артема Максимовича Перепелицы, а старший лейтенант, несомненно, достоин того, чтобы его называть полным именем, подполковник с псевдонимом Уху Евший – страстный любитель рыбалки и обладатель большой поленницы дубового армейского юмора, тоже был принципиален и беспощаден к нарушителям правил дорожного движения. Однако любой вопрос, кроме смерти можно решить. Моисею Фруткову было отлично известно, что принципиальность и беспощадность стоят значительно дороже, чем продажность и мздоимство. Деньги творят чудеса, поэтому в то время, когда Морковка осваивалась в обитой рубероидом дамской комнате на задах огорода, серый «ауди» уже приближался к Бухалово. Густые грозовые тучи, собравшиеся было над вихрастыми головами Куалы и Лумпура, были рассеяны с помощью всего лишь нескольких купюр.

Ну почему естественный порядок вещей во вселенной подразумевает, что бестолковый Уху Евший обязательно должен руководить толковым Артемом Максимовичем Перепелицей? Почему уху евшие вечно оказываются над артемами максимовичами? Ведь если сделать наоборот, то всемирный порядок вещей будет функционировать гораздо лучше. Например, Уху Евший перестанет корчить из себя важную полицейскую птицу и превратится в простого рыбака. Однако все было не так, а было, как оно было.

8. В аду

Закат пылал. Ослепительное солнце все ниже опускалось за горизонт, и вечерняя голубая дымка стремительно захватывала безотрадные окрестности Бухалово. Холодало. Это наступающая ночь забирала тепло летнего дня.