Ольга Покровская - Пока горит огонь (сборник) Страница 23

– Выключи свет!

Он послушно щелкнул выключателем, несколько секунд моргал глазами, привыкая к темноте. Затем увидел на фоне серого четырехугольника окна ее обнаженную фигуру – тонкую, стройную, подтянутую. Лунный луч блеснул на изгибе ее плеча, мягко осветил контур подбородка. В этом неверном серебряном полусвете она казалась юной и загадочной, пугливой и смелой одновременно.

Он настиг ее в темноте, властно привлек к себе, провел горячей ладонью по внутренней стороне бедра, и женщина тихо застонала, затрепетала в его руках, словно отдаваясь на милость победителя. Не в силах больше сдерживать проснувшееся внутри темное, кровью пульсирующее в его напряженной плоти желание, он опрокинул ее на пол. Тело его скрутило судорогой высшего блаженства, он обрушился на нее всей своей яростной страстью, всей затаенной в глубине существа нежностью. В эту минуту он, кажется, и в самом деле любил ее – за чуткость, за желание отдавать, а не только брать, за то, что подарила ему эти минуты наслаждения, за то, что разбудила внутри что-то, заставила заворочаться отяжелевшие чувства в тот период жизни, когда казалось, что все уже кончено, отболело, сгорело дотла.

– Там, наверху, диван есть, – сказал он через несколько минут. – Пойдем?

– М-м? – Она как будто приходила в себя после тяжелого обморока. – Да, пойдем.

Он помог ей подняться. Ощупью они пробирались в темноте на второй этаж. Он вел ее в этом незнакомом для нее помещении, осторожно удерживал там, где она могла бы оступиться или удариться об угол.

Добравшись до спальни, с наслаждением растянулись на диване. Елена приникла к его груди, обняла. Он чувствовал, как щекочут его кожу ее гладкие, шелковистые волосы, лениво поглаживал ее плечо. Страсть уже улеглась, отпустила его. Но вместо нее осталось что-то внутри. Он знал это смутное, зудящее чувство – какое-то волнение, зарождение еще неопределенного, размытого замысла, который будет разрастаться, пока не подчинит себе всю его волю, все устремления. Как давно оно не посещало его, как пусто и бессмысленно он провел последние месяцы. И вдруг, когда он меньше всего его ждал, оно настигло его снова.

Он с нежностью посмотрел на приникшую к нему женщину. Это она, она растормошила его, пробудила от муторного одуряющего сна, сама того не сознавая. Склонившись к ней, он тихо поцеловал ее в висок.

Елена вышла из дачного домика и села в машину. Закурила, пытаясь собраться с мыслями, осознать, что же с ней произошло. Сейчас ей казалось, что никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Будто все прошлое было лишь эпиграфом, ничего не значащим вступлением к этому поразившему ее большому и сильному чувству. Как будто бы, еще не зная его, она предчувствовала его появление, знала, что нечто подобное произойдет, перевернет устоявшуюся спокойную жизнь.

Вдруг в одночасье превратилась из холодной, уравновешенной, иногда расчетливой женщины с не слишком удавшейся личной судьбой в горячую восторженную девчонку, только начавшую познавать этот мир со всеми его горестями и печалями.

А впрочем, возможно, все это излишняя впечатлительность, нервы, скука. Смяв окурок в пепельнице, она ударила по газам.

Отец сидел в гостиной, просматривал какие-то газеты, напечатанные плотным шрифтом заметки, вооружившись толстенной лупой (самолюбив, старый черт, ни за что не признает, что ему пора носить очки). Елена замешкалась у двери, отец обернулся и посмотрел на нее. Она не ожидала встречи с ним, думала, старик давно спит. Однако сумела все же взять себя в руки и нацепить на лицо беспечное выражение.

– Я думал, ты уже не приедешь сегодня, – сказал он. – Чего так поздно?

– А-а, – махнула рукой она. – Встречалась с одним человеком. Пришлось задержаться.

– С мужчиной? – Отец посмотрел на нее с интересом.

– Это по работе, пап, ничего интересного, – улыбнулась она.

– Да, Аленка, деньги правят миром, ничего не поделаешь, – как-то делано произнес отец и зевнул: – Пойду-ка я спать, засиделся тут, тебя дожидаясь.

Елена не любила лгать отцу, старалась по возможности обходиться без всех этих унизительных изворотов. Но не скажешь же, в самом деле, что была у случайного любовника-соседа, совсем незнакомого, к которому в постель сама и навязалась.

Тем не менее при необходимости она могла говорить неправду легко и уверенно. Вот и сейчас отец, ни на минуту не засомневавшись, поверил ей. Или ей так показалось.

– Эх, Аленка, голова ты моя бедовая, – проворчал он. – Усынови хотя бы ребеночка, что ли, все старику радость.

«Постарел, – подумала Елена. – Раньше вроде не наблюдалось за ним подобных разговоров». Она опустилась рядом с отцом на диван, уютно, как в детстве, прижалась к его крепкому, такому надежному плечу, сказала шутливо:

– Папочка, клянусь тебе, у меня очень бурная личная жизнь. А детей у меня целый конезавод. Сто голов, между прочим!

Отец дернул носом, испытующе посмотрел на нее:

– Ты что, в подвале со своим коллегой встречалась? От тебя какой-то дрянью пахнет.

– В подвале, да, – засмеялась она. – Я его пытала, чтобы согласился вложить деньги в мой бизнес.

Отец опять делано зевнул, чмокнул дочь в щеку и отправился наверх, в свою комнату. Елена с грустью посмотрела старику вслед.

На следующую ночь Елена опять пришла к Володе. В этот раз ей показалось, как будто все было по-другому, так же наполненно, страстно, обжигающе, а все же как-то иначе. И любви в этой новой ночи было гораздо больше, чем страсти. Елена чувствовала это каждой клеточкой своего истомленного тела. Она и не заметила, как уснула.

Вскоре она проснулась, пошевелилась, села на скомканной постели.

– Боже мой, я спала? Сколько времени?

Он посмотрел на часы.

– Два часа ночи.

– Поздно уже!

– Побудь еще со мной. – Он поймал ее гладкое горячее тело в темноте и снова привлек к себе.

– Нет-нет, отец будет беспокоиться. Мне пора.

– Останься еще ненадолго, расскажи мне о себе. Мне кажется, я в тебя влюбился, я хочу знать о тебе хотя бы что-нибудь, кроме того, что ты миллионерша.

– Это я – миллионерша? – Елена расхохоталась. – О чем ты, Володенька? Помещения мои взяты в субаренду, ели успеваю с кредиторами расплачиваться! А дача эта – наша с отцом реликвия, сама по себе ничего не стоит, ценится только земля. Квартира в центре давно заложена. Пытаюсь держаться на плаву, как умею… Подожди-подожди, а ты что, может, себе богатенькую невесту присматриваешь?

Володя улыбнулся:

– Не богатенькую, а просто невесту. Что, не пойдешь за меня? Рылом не вышел? Или не по статусу тебе, а?

– А может, и пойду, с чего вдруг такие настроения? – Елена хитро прищурилась: – Ты позови для начала.

– Ну, тогда вот и расскажи еще что-нибудь о себе. Что ты не миллионерша, это мы уже выяснили. Я вообще не знаю, что там было у тебя в жизни, – произнес он, запуская руку в ее волосы, пальцы его скользили по голове, ласкали, гладили. – Ты ничего мне не рассказывала о личном. Ты никогда не была замужем? Почему?

– Была, – возразила она. – Почти четыре года.

– Ты любила его? Почему вы расстались? – с каким-то странным интересом спросил он.

Ревнует, решила Елена. Она задумалась на секунду и поймала себя на мысли, что совсем не хочет отвечать на этот, казалось бы простой, вопрос. Конечно, его ведь наверняка никогда не предавали, не унижали постоянным враньем и недомолвками, а где-то там, на далекой родине, его поджидал стройный ряд возможных невест.

Так что же Елена могла рассказать своему мужественному красавцу? О многих своих ночах без сна, тех бесконечно длинных и холодных часах, когда мысли притуплялись и ход времени как будто бы останавливался. И она впадала в какое-то вязкое полузабытье, ей казалось, что она застыла, как некое изваяние, а время протекает сквозь пальцы. И она стареет, стареет безвозвратно. Стареет одна, стареет рядом со своими высокосветскими любовниками, стареет рядом с официальным мужем, лица которого теперь она почти не помнила.

Сейчас ей вдруг подумалось, что много лет она провела, борясь с тяжким обморочным сном, не жила, не чувствовала, а просто следовала определенному своду предписанных правил. Елена знала, что при своих внешних данных и со всесильным папенькой за спиной она могла сделать головокружительную карьеру светской львицы. Но почему-то каждый раз, выходя со своими гламурными подругами на светский раут, почти сразу же начинала мучиться удушающей скукой и почитала за счастье ретироваться незаметно из богемного зала. Но это было давно, в юности.

Елена задумывалось порою, что же ее, в принципе, держит на этом свете, что заставляет тащиться изо дня в день, борясь с отвращением к окружающему миру, особенно к мужчинам, которые его населяли. По характеру слишком спокойная, уверенная в себе и незлобивая, она до последнего момента не допускала мысли, что человек, находящийся рядом, способен на самое низкое и коварное предательство. И когда все же это оказывалось правдой, обижалась не на предавшего ее человека, а на себя саму. Елена была идеалисткой с ранних лет и осталась ею до встречи с этим мужчиной, c Володей. Повстречав его, она почти сразу почувствовала, что, возможно, именно этого человека ждала всю свою жизнь.