Владимир Гурвич - Баловень судьбы Страница 25

– Генрих Оскорович, очень исполнительный человек, ему просто равных в этом нет. Но он начисто лишен всяких творческих дарований. Как раз этим был сполна наделен ваш дядя. И его нередко раздражало то, что Гессен никогда не проявлял никакой инициативы. А Александр Михайлович был на язык весьма не сдержан и нередко высказывал свое недовольство при других сотрудниках. Я знаю, что Гессен давно возненавидел его. Но пока Александр Михайлович был жив, он не мог и помыслить что-то такое предпринять. А как только его не стало, и вся власть перешла к нему, он начал вести дело к краху на второй же день. Понимаете, для него компания – символ его бесталанности.

То, что рассказывал Тараканов, сходилось с тем, что я слышал о Гессене от Анастасии, и это придавало его словам дополнительную убедительность.

– Однако вы пока не привели ни одного доказательства его злонамеренных действий.

– Сейчас приведу, – пообещал Тараканов. – Я знаю, что вы недавно побывали на мебельной фабрике, беседовали с его директором. Так вот, вскоре после смерти Александра Михайловича, к нам поступил заказ от китайцев. Наш край имеет партнерские отношения с прилегающей к границе китайской провинции. И они хотели оснастить свои школы сделанными у нас партами и столами. Такого заказа я не припомню, на пять миллионов долларов.

– Не может быть!

– Я держал в своих руках их предложения. Они просили ответить им о нашем согласии начать переговоры.

– И что же мы ответили?

– Ничего не ответили. Указанные в их письме сроки прошли, и они передали заказ другой компании.

– Но почему же никто из руководства не вмешался в ситуацию?

– Потому что никто ничего не знал. Только Гессен и я.

– И вы никому не сказали, даже финансовому директору?

– Об этом попросил меня Генрих Оскарович.

Я пристально посмотрел на Тараканова.

– По-видимому, это далеко не первая с вашей стороны подобная услуга ему. Он вам платит за это?

Я увидел, как щеки Тараканова покрылись красными пятнами.

– Пожалуйста, говорите только правду и ничего кроме правды.

– Это не совсем так, – промямлил он. – Напрямую он мне ничего не дает. Но он за каждую услугу выписывает премию, поощрение или материальную помощь. В зависимости от ситуации.

– Тогда не понятно, что вас заставило предать своего патрона?

– Я больше не могу молчать! – вдруг закричал Тараканов. – Не могу смотреть на то, что он разрушает все то, что было сделано за эти годы. Ведь в компании и мой труд тоже есть. Я не хочу, чтобы она бы погибла.

– Что это так вдруг? – насмешливо спросил я. – То помогали Гессену разрушать компанию, а теперь не хотите.

– Если компания разорится, где я буду работать. А у меня трое детей. И хотите верьте, хотите нет, но я горжусь тем, что я тут тружусь. Я очень уважал Александра Михайловича, он сам был чрезвычайно. талантлив и заражал своим талантом нас всех. А что теперь, куда мы катимся? – унылым голосом задал он риторический вопрос.

– А что для вас главней: судьба компании или ваше место работы в ней?

Тараканов не ответил, но и без слов были понятны истинные причины его поступка.

– Но что вы хотите лично от меня?

– Кроме как на вас, больше надеяться не на кого. Только вы его можете остановить.

– Но каким образом? В настоящий момент я в компании никто. А за те месяцы до моего вступления в наследственные права, он может натворить много дел. У меня нет никаких рычагов давления на него.

Тараканов как-то странно посмотрел на меня и как заклинание повторил:

– Только вы одни можете ему помешать. Это не только моя просьба, если же здесь были все те, кто работает в компании, они бы присоединились к ней.

– Ну хорошо, я обещаю подумать, какие шаги можно предпринять.

Я увидел, что на лице Тараканова отразилось облегчение.

– Я тогда пойду. Пожалуйста, оставайтесь тут подольше, нас не должны видеть вместе.

Тараканов исчез за деревьями. Я закурил сигарету только тогда, когда затихли его шаги. И что им всем от меня надо, тоже нашли палочку-выручалочку. Я не обязан их спасать. И приехал сюда совсем с другой целью. Я затушил окурок и медленно побрел в сторону поселка.

Глава 15

Я решил слетать на прииск. Это намерение появилось у меня давно, но все никак не удавалось воплотить его в жизнь. Тем более что Анастасия опять куда-то исчезла, а без нее в доме мне становилось как-то невесело. Лучше уж ссориться с ней, чем переносить ее отсутствие в полном согласии с принципом: пусть будет ненависть, чем равнодушие.

Из дома я направился в офис, раздумывая, как мне вести себя с Гессеном. Если Тараканов говорит правду – а чутье мне подсказывало, что так оно и есть – столкновения нам не избежать. Я не собираюсь получать в наследство разоренную компанию. Но какие найти способы воздействия на него? Знать бы чего он боится, какое у него слабое звено? Вернее оно мне известно – ненависть к моему дяде. Но вот как воспользоваться этим рычагом, я пока не представлял.

Секретарше я сообщил о своем намерение. И пока она договаривалась о вылете, я решил зайти в кабинет к Гессену. Он встретил меня с подчеркнутым бесстрастием, переходящим в безразличие.

Я сел напротив него.

– Как дела идут в компании? – спросил я.

– Все в порядке, обычная текучка, – отозвался он.

– И неужели никаких проблем?

– Что вы имеете в виду?

Мне показалось, что в его глазах мелькнуло подозрение.

– Просто спрашиваю, компания большая, должны возникать сложные вопросы.

– Она большая, но отлаженная. Поэтому чрезвычайные ситуации случаются крайне редко.

Он подчеркнул голосом слово «крайне».

– Если вдруг что-то возникнет важное, не сочтите за труд, поставьте меня в известность. Я хочу вникнуть в дела как можно глубже.

Гессен весьма неопределенно кивнул головой и посмотрел на часы.

– Извините, но у меня через десять минут оперативка, мне нужно к ней подготовиться.

– Ухожу, ухожу, – улыбнулся я. – Кстати, собираюсь лететь на прииск. Хочу посмотреть на главную кладовую компании. Одобряете?

– Счастливого полета, – сказал Гессен, но ни и его голос, ни и его выражение лица как-то не гармонировали с этим пожеланием.

Борис меня уже ждал.

– Бомбы нет? – спросил я.

– Я все осмотрел, нет.

– Тогда в небо.

И снова вертолет летел над тайгой. В разрыве между деревьями я вдруг заметил знакомый мне крест. И в этот момент раздалась автоматная очередь. Мы находились довольно низко над землей и несколько пуль впились в обшивку машины. Я выглянул снова в иллюминатор и увидел мужчину, который целился в нас.

– Давай вверх! – крикнул я.

Но вертолет и без моей команды стал круто набирать высоту. С земли нам в вдогонку прозвучало еще несколько очередей, но на этот раз они прошли мимо.

Я немного успокоился лишь тогда, когда вертолет набрал максимальную для себя высоту и стал недосягаем для обстрела с земли. Правда, я бы не очень удивился, если бы обнаружил, что огонь по нам ведут из зенитного пулемета. Кажется, здесь все возможно. А для него мы просто идеальная мишень.

Я подумал о том, что ни один полет, ни один выход в лес не обходится без того, чтобы не покушались бы на мою жизнь. Имеет ли этот обстрел какую-то связь с моим разговором с Таракановым и встречей с Гессеном?

Мы приземлились на прииске. Я увидел, как к нам быстро приближается пожилой, но судя по походке, сохранившей еще немало сил, мужчина. Его лицо покрывала густая сеть складок и морщин, губы были обветрены, как у человека, много времени проводящего на свежем воздухе.

– Добро пожаловать к нам на прииск, Евгений Викторович! Давно ожидаем. – Неожиданно он крепко обнял меня. – Затем снова посмотрел мне в лицо. – Как похож, – покачал он головой, – ну просто вылитый Сашка в молодости.

– Вы знали его в молодости? – спросил я.

Мужчина рассмеялся.

– Мне ли его не знать, я ж его почти что пацаненком в артель принял, всем секретам его обучал. Должен тебе сказать, до чего ж способный был паренек, один раз покажешь, а через неделю глядишь, он лучше тебя тоже самое делает. Ну, давай знакомиться, – вдруг резко переменил он тему, – Сидоренко Василий Трофимович, начальник всего этого хозяйства. Ты с дороги, вижу устал. Пойдем-ка до моей хаты, отдохнешь немного, а потом про разные дела погутарим.

«Хата» представляла из себя большую цветную палатку, скорее даже шатер. Внутри нее, ровно посередине стоял накрытый стол; в глаза сразу же бросилось большое обилие бутылок. Рядом со столом примостились несколько складных стульев.

– Садись, где хочешь, да отведай, чем бог послал. Не ел поди никогда пельмени из медвежатины. Наши мужички пару дней завалили одного мишку. Большой был зверюга, повадился к нам ходить, еду воровать. Чуть одного старателя не загрыз. Вовремя подоспели.

Я не слишком хотел есть, а еще меньше пить, но отказывать столь гостеприимному хозяину было неучтиво. Поэтому я сел за стол. Невесть откуда, словно выкристаллизовалась из воздуха, появилась женщина средних лет. Она улыбнулась мне самой доброжелательной улыбкой и стала накладывать мне еду. Через минуту передо мной уже возвышалась целая горная гряда разнообразной снеди. На мой взгляд, съесть это было под силу разве только тому медведю, которого застрелили на прииске.