Марина Болдова - Шанс (Коммуналка) Страница 25

Аля быстро встала с кресла, подошла к Бурову и одним точным движением выбила аппарат у него из руки. А, может быть, он выпал и сам, это было для нее уже не важно.

– Ты никуда звонить не будешь, Буров. И ты знаешь, почему. Одно твое неверное движение или даже мысль – и тебя закрою я, – сказала она спокойно.

– Не посмеешь. Ты всегда была жалкой курицей! Твои угрозы… – он потянулся к телефону.

– А ты попробуй. Хотя, не советую. Документы и кассета целы, я ничего не уничтожила, Буров.

– Сука! Врешь! Что же ты раньше…

– А раньше мне ничто не угрожало. А сейчас ты, ничтожество, пытаешься отнять у меня любимого мужчину, – жестко и, глядя бывшему мужу прямо в глаза, перебила его Алевтина.

– Ты пожалеешь! Еще будешь просить! – прошипел Буров, отходя к двери.

– Это – вряд ли! – почти весело хохотнула Аля, полностью осознав свою победу.

Маринин, приходя в себя, молчал. Так же молча он вышел за Буровым в коридор и молча закрыл за ним входную дверь. Он посмотрел под вешалку, на коробку с тортом, словно вспоминая, откуда она там появилась. Потом взял ее и повернулся к Але.

– О! Тортик! И как ты догадался, что нам будет, что сегодня отпраздновать? – шутливо спросила она, забирая у него сладость.

Он подхватил ее на руки и занес в комнату. По пути к дивану, Аля опустила коробку на столик.

– Алюша, о чем ты говорила мужу? – спросил Маринин, раздевая ее.

– Бывшему мужу…Потом, я расскажу тебе все потом, – тихо пробормотала она, прижимаясь к нему всем телом.

Глава 28

Он до сих пор иногда ловил на себе вопрошающе-настороженный взгляд сына. И кожей чувствовал, что тот ему верит через «не хочу». Как отцу, не смея оскорбить недоверием. И еще Василий чувствовал, что не забыл Марк эту мерзавку.

…Тогда он, Василий, и вправду приложил усилия, чтобы найти ее. Ругая себя за две вещи: первая – убедил себя, что сама сдохнет, и потерял несколько дней, вторая – когда узнал, что Юлия Фурцева жива и в больнице, решил, что никуда она оттуда не денется. А нужно было сразу ей дело организовать, как и предлагал Буров, и забрать ее оттуда. Кто же знал, что она сбежит? И кто-то ей поможет? Теперь он знает кто: врачиха, жена нотариуса Качинского. И теперь встает вопрос: рискнула ли эта девка рассказать ей о том, кто ее избил? Скорее всего – нет, иначе пошла бы уже волна, Буров бы предупредил. Заявления от нее точно не было, да и кто поверит шлюхе?

Но, не это страшно: пока она жива, есть вероятность ее встречи с Марком. И тут уж она молчать не будет, ее он послушает. Тем более, что и сам до сих пор сомневается, что ушла она от него сама. «Кто-то ее увез, папа. Может быть, ее выследил сутенер? Ты можешь узнать? У тебя же везде связи!» – просил он его. И Василий помогал ему: вышли и на хозяина девочек, Марк сам с ним разговаривал, тот ответил, что не видел ее уже давно.

Хорошо, что Василий больницы и морги взял на себя. К концу дня сообщил он сыну, что обзвонил все, но Юлия Фурцева нигде не зарегистрирована. «Это же хорошо, сынок, значит – с ней все в порядке», – фальшиво убеждал он его. И Марк ему тогда поверил.

И только через неделю они с Буровым разыграли задуманный спектакль. Чтобы уж добить это дело до конца. Нет, не с мнимой кражей, Василий уже тогда решил, что нечего ее в живых оставлять. Для блага самого Марка. Ему предъявили тело девушки. Узнать в обезображенном трупе свою подругу Марк не смог, но крестик на шее (сдернул его с Юльки Рашид во время драки) и тату над пупком, убедили его.

Тогда Василий боялся только одного: чтобы Марк не сорвался.

В тот же день Рашид должен был увезти девку из больницы. Куда – Василия не волновало. Они с Марком ее уже «похоронили».

То, что она ушла сама, да еще и в неизвестном направлении, очень его расстроило. Он наорал на Рашида, сбрасывая на того злость, и приказал ее найти. Но, она словно провалилась сквозь землю.

А теперь нашлась. Но, только для того, чтобы исчезнуть теперь уж навсегда.

Как-то уж очень вовремя подвернулся Раков со своим проектом. Конечно, он прав, спрос на подобное видео есть. Но – небольшой. А вот, если убийство…Тут и цена другая. По сравнению с этой ценой – затраты совсем ерунда. Так еще интересней. И жертва подходящая есть…А преступника можно сделать из кого угодно: да, хоть из самого Ракова. Или друга детства Жорки Полякова.

Голод пододвинул себе папку, оставленную Раковым, и взял со стола телефон.

– Рашид, зайди.

– Я уже здесь, – материализовался тот точно из воздуха.

– Нашлась пропажа.

– Эта шлюха? – Рашид не мог забыть Юльке ее удар.

– Она живет теперь вот по этому адресу. Только ты все сделаешь не сейчас, а, когда я скажу…А сейчас ты поработаешь шофером у одного человека, – сказал Голод, набирая номер телефона Ракова.

– Долго? – в голосе Рашида послышалось недовольство.

– Сколько будет нужно, – отрезал Голод. «Наглеет, звереныш. Ладно, сделает дело, отправлю обратно, к братьям», – подумал он без жалости, зная, что те с ним сделают. – И присмотри там за ним…

Глава 29

– Так ты мне расскажешь, чего так испугался твой муж? – Маринин уже застегивал рубашку: выходить из комнаты Алевтины голым по пояс он посчитал неприличным.

– Расскажу. Если тортиком накормишь!

– Режь давай, я за чайником схожу.

– Не надо, лучше с вином, там еще осталось.

– С вином, так с вином, – согласился он.

– Я, конечно, не собиралась его шантажировать…

– Я заметил! – улыбнулся Маринин, вспоминая горящий гневом взгляд Алевтины, обращенный на бывшего мужа.

– Не смейся. Я пятнадцать лет молчала! И все от него терпела! А могла бы давно от него избавиться. Но, так поступить с хоть и нелюбимым, но мужем… И у нас – дочь. Да и не было у меня тогда веского повода…

– А унижение? Что, не веский повод?

– Я была виновата сама. Много ему позволяла с самого начала. И, что греха таить, боялась лишиться денег. Особенно, когда Лизка была еще с нами. Ей учиться нужно было..

– Это все отговорки!

– Я знаю. Давай не будем об этом… У меня тогда, пятнадцать лет назад появился компромат на Бурова. Случайно. Мы отмечали день рождения дочери, ей исполнилось пять лет. Буров принес откуда-то кинокамеру, такую, знаешь, большую, как у кинооператоров. Толком не показал мне, как пользоваться, приказал только – «будешь снимать!». Гостей было очень много, человек тридцать. В основном – люди, которых я не знала или знала так, шапочно. Бурову хотелось показать всем, какой он замечательный отец, как любит Лизу, как балует ее. Я ходила с тяжеленной камерой на плече и снимала. В конце концов, он милостиво разрешил мне освободиться от ноши. Я отнесла камеру в его кабинет и поставила на каминную полку.

Уже когда все гости разошлись, нанятые специально люди убрали со стола и вымыли посуду, я вспомнила про камеру и решила посмотреть, как все записалось. Но, оказалось, что камера разряжена. Я вынула кассету, отнесла ее в нашу спальню и легла спать рядом с пьяным Буровым. Утром он уехал на работу, забрав камеру с собой.

Посмотреть кассету я смогла только на следующий день, когда купила адаптер. Это такая кассета обычного размера, для видеомагнитофона, в которую вставляется маленькая, из кинокамеры. Я смотрела и удивлялась, что видео получилось довольно качественным, я, оказывается, держала камеру твердо, кадры не «прыгали».

Последними словами Бурова были: «Ладно уж, иди, отнеси камеру и отдыхай», адресованные мне. Но, на этом запись не закончилась! Я, оказывается, забыла выключить камеру. Сначала видно было только пол с ковровой дорожкой, это в коридоре. Потом – часть письменного стола и спинка стула. Не знаю, почему я просто не стерла эту бесполезную запись интерьера кабинета. А! В это время зазвонил телефон. Катя позвонила. Пока я разговаривала с ней, видео продолжалось. Вдруг я услышала скрип двери и не сразу сообразила, что этот звук из телевизора. Посмотрела на экран: за столом в кабинете сидел мой муж. Но, он был не один. Мужская рука в кадре двумя пальцами с минуту держала конверт и потом положила его на стол перед моим мужем. Буров достал из конверта деньги, развернул их веером и сложил обратно. Я никогда не видела столько «зеленых» сразу. – Как договаривались, Сергей Сергеич, – произнес низкий голос. – Не беспокойся, он уже в клинике у Лазаря. Его место в покойницкой занял ни в чем не повинный ханыга. Свидетельство о смерти получишь во вторник. Давай за упокой души уважаемого Гоги Галадзе, – со смешком сказал Буров, – Думаю, с новым лицом он будет носить новое имя.

Дальше Буров разлил коньяк по бокалам, и они выпили.

– Ты не узнала по голосу, кто был с твоим мужем в кабинете? Ведь он должен был быть среди гостей.

– Узнала. И руку с золотыми часами узнала. Это был Василий Голод. Катькин одноклассник и отец ее первого сына.

– Ты рассказала ей?

– Нет, Витя. У Катьки Василий Голод – кость в горле. Это ее боль, ее стыд. И ее поломанная на части судьба. Только теперь я знаю, что Голод не только ей жизнь испортил… Вот как тут в случай не верить? Мы живем в этой квартире все вместе уже больше месяца. А знаем друг про друга совсем чуть. Все такие деликатные, спрашивать не спрашиваем, и сами отмалчиваемся. Конечно, мы, вроде бы, конкуренты. Но, Витя, кто из нас по – настоящему готов бороться за эту жилплощадь? Ты?