Александра Окатова - Дом на границе миров Страница 26

Глупость. Пошёл я домой. Замёрз уже. Он уже, небось, дома сидит, в тепле, чай попивает, а я, дурак, жду здесь, пока его труп мимо меня, болвана, проплывет.

У меня с завтрашнего дня отпуск. Все нормальные люди едут на море, в отель. С женами и детьми, или любовницами, или молодёжной компанией, и только я буду сидеть спокойно на берегу реки, пока мимо меня проплывёт труп моего врага. А они там, на море, купаются, бухают, ездят на экскурсии, обнимаются с женщинами, а я маюсь. Жду, когда труп моего врага, и так далее, и тому подобное.

Сижу, жду, сам не знаю чего, а он, будущий труп то есть, живёт полной жизнью, недавно женился. Я всё отслеживаю. Жена его с нами в институте училась. Мне она тоже нравилась. Такая симпатичная девочка. Лиза. Елизавета, Лизавета. Лизавета, полюби меня за это. За это. За что? За что меня можно полюбить? Я спокойный, мирный, незлобивый. А его за что? За то, что он плохой мальчик. Гоняет на мотоцикле как сумасшедший, ещё в школе попробовал алкоголь, дня не проходило, чтобы он с кем-нибудь не подрался.

Если бы он жил в Древнем Риме, то наверняка бы все бои выигрывал, был бы гладиатором. Но если для этого надо было попасть в плен, то он бы скорее себя убил, чем попал в плен. Он тогда сам бы пошёл в школу гладиаторов и окончил её с золотой медалью.

А обычную школу он окончил хорошо, способный, стервец, был. Каждая девчонка в школе на него смотрела такими глазами, ну приблизительно как ребёнок – на любимую игрушку, на меня никогда так не смотрели, только как на насекомое какое-то надоедливое. Отстань, не подходи. А к нему: Коля, Коля, иди к нам, а куда ты идёшь, а можно мне с тобой, Коля. Почему? Непонятно. Чего они все в нём находили? Бешеный, азартный, чуть что – в драку бросается.

Видимо, они, женщины, не знаю каким по счёту чувством понимают, что у него и гены такие: смелые, отважные, сильные, вот и, не сознавая того головой, только чувствами, охотятся за его генами, наперебой соревнуясь друг с другом: я лучше, нет я, самые лучшие, самые красивые девчонки. Отвага прекрасна, но нас она убивает, вот поэтому он прекрасен в их глазах, понимают они это или не понимают, но они спешат получить его гены первоклассные, боевые гены, скорее получить, потому что он в любой момент может погибнуть, а они это чувствуют и поэтому спешат, спешат, летят, как мухи на огонь, то есть не мухи, а мотыльки. Вот и шанс, что его труп проплывёт, он же всегда на неприятности нарывается, лезет на рожон.

Плохой мальчик. А хороший мальчик сидит в одиночестве на берегу и ждёт, когда это труп плохого мальчика проплывет мимо хорошего, и, к сожалению, никому гены хорошего мальчика не нужны.

А как же у меня такая комбинация получилась, значит, и такие, как я, кому-то нравятся, нравятся тем, кому не досталось генов плохих мальчиков.

Поглядим, ничего такого не плывёт?

Напрасные надежды.

Ничего такого не плывёт.

Мой враг празднует рождение сына. Второго. Первому пять. Второй только родился. Ваней назвали. Как меня. Я Иван.

Лиза живет с ним. Красивая. Он-то от неё гуляет напропалую, дарит всем желающим свои первоклассные смелые гены. Лиза знает или нет, непонятно. Но по виду она счастлива. Гены Лиза передала хорошо. Старший сын – вылитый Коля. Они так назвали его: тоже Коля. Будет значит, Николай Николаевич, такой же бешеный, азартный, как папочка. Как под копирку. Второй тоже такой будет. Тоже пройдет по жизням других людей, как стихийное бедствие. Как мой враг. Как Коля.

Когда началось наше противостояние? Противостояние-дружба поначалу. Это потом он стал моим врагом, а вначале он был моим лучшим другом, а до этого мы вместе ходили в детский сад. И потом ходили в одну школу, а потом в институт, а потом на работу. Вся моя жизнь прошла вместе с ним, у него на глазах, как и его на моих. Когда сидели на горшках, был ли он моим врагом, тогда он был моим другом, соратником. Нет, а в школе, когда я благодаря дружбе с ним был авторитетом среди ребят, потому что он был признанным вожаком. Безбашенным, смелым и беззаботным. Нет, и тогда не был.

А в институте, когда мы учились на геодезическом, вот тогда – да, тогда он стал моим врагом. Он всегда был за меня. И когда все ребята в школе были против меня, он, только он оставался рядом. А вот на практике, на полевой практике, когда мы были в Крыму в горах, вот тогда он стал моим врагом. Вот тогда я не простил ему, что он увёл у меня Лизу. Мою Лизу. Лиза теперь делает вид, что не знает меня. А тогда на практике она со мной была так ласкова, так нежна. Я таял только от того, что она находится рядом. Она однажды поцеловала меня.

Это было вечером. Мы сидели у костра. Ужин готовила Лиза. Макароны с тушенкой, она ещё добавляла травки разные, лавровый лист прямо живой с куста, она в этом хорошо соображала. Она все подкладывала Коле добавки, а он всё смотрел на Вику. Вика была ярче Лизы. Лиза такая нежная, тихая, а глаза горят, по глазам Лизы можно было читать как по книге, заглянешь и как в бурю на корабле, падаешь, потом взлетаешь, когда она смотрит на тебя. А если не смотрит, то кажется, что весь мир от тебя отвернулся. А в остальном ничего особенного. Скромная. Тихая.

А Вика – огонь. Не только в глазах, как у Лизы. Вика стройная, но сильная, быстрая, порывистая, волосы тёмные, блестящие, с каштановым оттенком. Она – как Кармен. Дразнит, задирает, как будто маленький золотой гарпун у неё. Она ранит твоё сердце и тянет, тянет к себе. Не вырваться. Вот и Колю она пыталась притянуть, только ничего у неё не вышло. Он не терпел, когда его так сильно хотели загарпунить.

А мне всегда Лиза нравилась, с виду спокойная, а в глазах бурное море. Как я мог ей понравиться, сам не понимаю, удача. Случай.

И вот наш ужин, она всё Коле добавки подкладыва-ет. А он не смотрит ни на неё, ни на Вику. Кармен нашу. А она с ума сходит. Видно, что она горит от любви к нему, а ему неинтересно. Я любуюсь Лизой, ни на что не надеясь. Какая она красивая, тихая, а в глазах буря. А после ужина я в первый и в последний раз поцеловался с Лизой. Вернее, она меня поцеловала. Ужин закончился, девчонки помыли посуду, мы натаскали воды, заготовили топлива и сидели у костра, правда, пока мы работали, Коля ходил купаться.

Солнце зашло, и быстро темнело. Резко стало прохладно, и вот тогда Лиза прямо при всех подошла ко мне, взяла за руку, как маленького, и потянула на себя, я встал, не помня себя от счастья, и мы пошли к обрыву недалеко от лагеря.

Она стояла на фоне гаснущего неба, я никогда не забуду этого неба, я подошёл, обнял её, она прислонилась к моей груди спиной, оперлась, а мои ладони обняли её скрещенные руки. Она подняла ко мне голову, глянула в сторону лагеря и повернулась, не отрываясь от меня, и сама, сама взяла в руки мою голову, притянула к себе и поцеловала. Я закрыл глаза. Я был как пьяный. У меня кружилась голова.

Она оторвалась от меня, смотря всё так же в сторону лагеря, подхватила меня под руку, и мы вернулись к костру. Небо упало на землю и звёзды впились в нас своими яркими глазами. Они стояли над нами как немые свидетели моего счастья. Лиза и Вика ушли в палатку, а я ещё долго сидел у костра, пока у меня не перестала кружиться голова. Коля где-то бродил.

Я пошел в палатку, но не мог, просто не мог заснуть. То там, то здесь грохотали цикады. Как военный оркестр. И вдруг ближе к утру, как я понимаю, в палатку осторожно проникла Вика, я захлопнул глаза и притворился спящим. Сердце у меня отказывалось работать. Я падал, и падал, и падал, и – ничего – всё – понимал.

Лиза значит, с Колей. Они там, в девчоночьей палатке. Меня тошнило, и все органы сдвинулись со своих мест и не могли найти их вновь. Меня тошнило всем телом. Вот так. И как вспомню, меня опять начинает тошнить всем телом. Она с ним. Он с ней. Как же я? Я без неё. Без Лизы. А она с ним.

Вот с этого утра он и стал моим врагом. И этого уже никогда не изменить.

На берегу реки стою я и тупо жду, когда мимо меня проплывет труп моего врага, моего друга детства, который увёл у меня девушку Лизу и теперь гуляет от неё. Я мог бы проследить за ним, получить неопровержимые доказательства, фотографии, видео– и аудиозаписи его измен и представить их Лизе, но я должен просто сидеть на берегу реки и ждать, когда мимо меня проплывёт труп моего врага. Как правильно? Ждать или делать? Но следить и посылать компромат я точно не буду.

Поймёт ли когда-нибудь Лиза, что он её обманывает? Или она уже знает. Женщины – они, если не знают, то уж точно чувствуют. Она наверняка чувствует, что он ей изменяет, как она знала, чувствовала, что может сыграть мной как пешкой, когда она увела меня на обрыв и поцеловала, и всё время оглядываясь, смотрела, проверяла, видит ли Коля, как она меня целует. Это она его загарпунила. Не Вика, не Кармен. Тихая Лиза с бурей в глазах, обыграла, обставила её. А он, Коля, тоже, наверное, догадался, только не так быстро, как догадалась бы женщина, что это Лиза его поймала, сыграла, не как пешкой, как мной, а как слоном, фигурой рангом повыше, но всё равно сыграла, а он и не смог ей простить, что она им как слоном сыграла и получила что хотела. Нет, не получила, ведь он не любит её, она любит, хочет, а он не любит, не хочет, вот проблема, кто кого наказал: это он Лизу сейчас наказывает.