Татьяна Веденская - Плохие девочки Страница 29

– Ты же хилый!

– Я? – делано возмутился он. – Ну держись! – и схватил меня за обе руки, прижал к себе и не давал вырваться, хотя я и очень пыталась. Черт, а ведь именно такую реакцию я и хотела у него вызвать. Чтобы мы валялись на диване, хохотали, боролись и возились, как парочка щенков. Или, скорее, как парочка подростков.

Парочка подростков в пубертатном периоде, мысли которых заняты только одним. Сексом. Нет, они заняты мыслями о любви. Нет, все-таки о сексе.

– Что же ты не вырываешься? – спросил он, а его лицо было близко-близко ко мне. – Я же хилый.

– Я просто тебя жалею! – пыхтела я, старательно отцепляя его пальцы от своих плеч. Руки у него действительно были сильными, что и неудивительно. Ведь он же мастер, ему приходится иметь дело с тяжестями. Он работает с гидравлическим домкратом, с какими-то огромными электрическими отвертками. С ними, да в его чистеньком синем комбинезоне он похож на героя немецкого фильма. Определенной категории.

– Прошу тебя, не жалей меня, я все перенесу! – смеясь, он захватил меня в кольцо из рук и прижал к себе. Он смотрел мне прямо в глаза и тяжело дышал. А я смотрела на него. Потом он меня поцеловал. Медленно, как будто повторяя сцену из только что просмотренного фильма, он склонился ко мне, не разжимая и не ослабляя хватки, потом замер за несколько миллиметров до моих губ и только потом прикоснулся к ним. Его губы были теплыми, а щека немного колючей. Он, наверное, пару дней не брился. Его лицо было так близко, а глаза смеялись. Мы целовались. Вот уж действительно очень странное событие. Первые мгновения он только касался моих губ, но потом резко, в одну секунду вдруг стал напорист, руки его заскользили по моей спине. И поцелуй стал другим – настоящим. А я пылала, словно меня кто поджег. Или я самовоспламенилась. Целоваться с ним мне нравилось. Может, права была Сашка? Я слишком долго была одна и теперь вешаюсь на первого встречного. Первого, встреченного на собственном диване, ха!

– Ма-ам, вы чего это делаете? – раздался голос откуда-то слева и снизу.

– Элька? Ты проснулась, что ли? – мы дернулись и отсоединились друг от друга. Тимофей тяжело дышал и смотрел на меня, а я старалась сделать невинный вид и смотрела на одетую в пижаму Эльку.

– Вы целуетесь? – серьезно спросила она и внимательно нас осмотрела. Врать было бесполезно, но я все же попробовала.

– Дядя Тима делал мне искусственное дыхание.

– Что? – вытаращился он на меня.

– Мне стало плохо, вот он мне и помог, – продолжала врать я. А кто сказал, что пятилетний ребенок мне не поверит? Ее же ведь еще никто не учил оказывать первую медицинскую помощь, вот и попробуй меня поймай на лжи. А когда она вырастет, я ей все объясню. Сейчас же… я не была готова. Что я вообще могу объяснить, если я сама ничего не понимаю. Я поцеловалась с Тимкой. С которым дружу уже несколько лет и, заметьте, никогда раньше не целовалась. Может, у меня какое обострение? Может, витамина Д не хватает.

– А-а! – разочарованно протянула Элька и прошла через комнату в сторону ванной. Через пару минут она вернулась, была отправлена обратно мыть руки, затем вернулась еще раз, уселась на ковер перед диваном и включила мультик.

– Уже довольно поздно для мультиков, – начала было я, но Тимка взял меня за руку.

– Ш-ш-ш. Пускай смотрит. Пойдем на кухню, я тебе еще искусственное дыхание сделаю, – он улыбнулся мне, а меня снова бросило в жар. Мы проскочили мимо Эльки, утратившей к нам интерес, как только на экране появился Бемби, и закрыли за собой дверь. Кухня моя, честно говоря, не приспособлена к… м-м-м… искусственному дыханию. Стола нет, около подоконника только два стула. На подоконнике микроволновка, на плите – чайник. С недавнего времени, слава богу, снова заработала раковина. Тимка починил, естественно. Теперь можно хоть по-человечески помыть посуду, а не стоять над ванной. Теперь он хочет сделать мне кухонные тумбы от кухни, из-за чего выкинул мои старые обломки и осиротил таким образом помещение. Только два стула и удалось отстоять.

– Галя, иди ко мне, – сказал он, присев на подоконник, и притянул меня к себе. Я послушно пошла за его руками.

– Ты понимаешь, как странно все это? – прошептала я, когда удалось улучить секундочку так, чтобы мои губы не были заняты этим новым для них делом. Все новое, как известно, хорошо забытое старое. Я свое «старое» забыла весьма основательно.

– Ты краснеешь, – удивленно заметил Тимофей. – У тебя очень красивая грудь.

– Это да. С этим не поспоришь, – пробормотала я, чувствуя, что вполне близка к состоянию, в котором могу начать творить уже окончательные глупости, среди которых меньшая – абсолютная непедагогичность того зрелища, которое рискует увидеть Эля, если зайдет на кухню попить воды.

– Ты вся очень красивая, – добавил он. – И все это совершенно не странно. Вот то, что твоя подруга спит с мужем другой подруги, – это очень странно. Почему у тебя вот эта пуговичка не расстегивается, а?

Глава 12,

в которой со мной случается роковая оплошность

– Ты чего так поздно? – спросила я несколько взвинченным голосом. Сидеть на февральском ветру с двумя детьми на руках – в этом не было ничего романтичного. Особенно когда сидишь ты в тоненьком (и старом!) синтепоновом плаще, потому что с утра, когда ты выезжала из дома, светило яркое солнце и казалось, что почти весна. Февраль на исходе, все уже вполне готовы подставлять солнышку мордочки. Только ведь на самом деле зима может еще длиться и длиться – до самого апреля. И вообще, были случаи, когда и в мае выпадал снег. В общем, я замерзала. А сидеть на улице мне пришлось только потому, что Авенгина Кристина и моя Эля ни за что не хотели находиться в машине. Им там, видите ли, скучно. У них там, видите ли, нет песочницы и нельзя побегать. Они носились, а я стучала зубами и материла непунктуальность нашей колдуньи.

– А сколько сейчас? – Авенга ответила вопросом на вопрос.

– Скоро полночь, и тогда ты превратишься в крысу, а твоя жуткая старая тачка – в тыкву! – злобно пробормотала я, вставая (с трудом) с лавочки, к которой уже практически примерзла.

– Между прочим, у меня очень даже красивая старая тачка. Иди, погреемся. Пусть они еще поиграют, – Авенга покровительственно махнула рукой, открывая дверь в теплую, полную музыки машину. Пел Лепс, которого я терпеть не могла. Такая у Авенги медиатека. Остается надеяться, что это – вкус ее мужа, а не ее. У него в машине всегда играло вообще что-то страшное. Что-то за гранью добра и зла. Типа «Лесоповала» или «Владимирского централа». – Мне, между прочим, только что мою машинку показали в экране радара – она там просто отлично смотрелась. Такая черная, фары сияют, отлично входит в поворот. Блестит, как новая. Мне кажется, у старых «Мерседесов» дизайн круче всего. Сейчас они какие-то… выхолощенные.

– И как же она попала на экран радара? – усмехнулась я, открывая окно. У Люськи в машине всегда было невероятно накурено. Наверное, именно поэтому она такая худая – вместо еды дымит. Иногда заедает дым шоколадкой. Вот и вся диета.

– Да ну их. Зачем, не понимаю, строить новые развязки, если по ним нельзя нормально ездить.

– Нормально – это двести километров в час на повороте? – я выразительно улыбнулась и покачала головой. Авенга просто коллекционирует штрафы и протоколы, ими у нее половина машины забита. И ей на них плевать с высокой колокольни, так что она ни черта не платит по ним. Когда-нибудь это обязательно кончится плохо – у нее отберут права. Но человечеству от этого станет только легче. Она как раз из тех водителей, которые считают, что тормоза придумали трусы. Впрочем, надеюсь, это тоже просто дурное влияние ее мужа. Черт, я совершенно не понимаю, что у них может быть общего!

– Я вообще люблю ездить быстро. Но не так, чтобы уж очень, – оправдывалась Авенга. – Если бы я действительно любила погонять, я бы купила спортивную «бэху». Но я люблю «Мерседесы». И никогда ни на что их не променяю. Лучше десятилетний «мерс», а не новенькая «КИА».

– Не знаю, мне и «Опель» нравится.

– Тебе «Опель» подходит, – тут же кивнула Авенга. – У тебя и натура такая – экономичная, рациональная, простая.

– У меня? – возмутилась я. Но Авенга – с нее же как с гуся вода.

– Ты бы еще лучше себя чувствовала в кабине какого-нибудь пикапа.

– Сомнительный комплимент, – пробормотала я, но решила не вступать в перебранку. Во-первых, чтобы не поссориться. Сегодня мы с Авенгой хотели поехать погулять в каком-нибудь торговом центре, как-то развеяться. Сто лет никуда не ходили, всю зиму сидели по своим домам, как по берлогам, сосали лапы. Что за климат!

Во-вторых, Люська, как всегда случайно, попала в самую точку – пикап бы мне действительно очень подошел. Я бы ездила на нем к родителям на дачу и можно было бы песок возить в кузове и всякий строительный материал. Особенно если за рулем сидел Тимофей. У него и руки золотые. Но об этом я Авенге говорить не стала.