Дан Борисов - Троглобионт Страница 38

– Тиша хороший, – подтвердил трубный голос из клетки.

Через задок фуры выпрыгнул тяжеловесный Прохор и тоже подал голос:

– Хорошая поляна… но стрёмная, – это была вторая фраза, произнесённая Прохором за этот день. В дороге он только кивал или мотал головой в ответ на длинные речи Ивана. Никто не понял, почему поляна «стрёмная», но переспрашивать не стали – ответа ждать слишком долго.

Спать никто не хотел. Лагерь оборудовали сразу капитально. Фуры поставили подальше от воды, но так, чтобы они обдувались ветерком от комаров, а то спать не дадут. Распрягли и стреножили лошадей. Пока Иван с Яковом собирали сушняк по лесу, Прохор соорудил хорошее костровище с таганком, а Тимофей достал и проверил свои научные приборы, хотя, если вдуматься, они ему были не нужны вовсе.

Напившись чаю, устроились спать. В одной фуре расположились Тимофей с Тихоном, в другой мужики. В фуре было вполне достаточно места на троих, но Прохор улегся на земле, между колес. Под голову бросил свой маленький сидор и топор.

Встреча с неведомым состоялась лишь на третий день. Мужики уже опухли от безделья. Иван взялся плести какие-то корзинки из веточек. Прохор строгал фигурки из дерева своим заточенным как бритва топором. Один лишь Яков не был склонен к мужицким трудовым развлечениям. Он бредил охотой всю жизнь, но бодливой корове бог рогов не дал. Где ему было взять денег на ружьё. А теперь ружьё было. Тимоша купил для экспедиции два новенький кавалерийских карабина, два револьвера, себе и заранее пострадавшему приват-доценту, и еще дробовик, хороший бельгийский.

Вокруг этого дробовика Яков ходил два дня, как кот у масленой каши. Начальник ружьё не давал, говорил, что не сезон для охоты. Мужики тоже не советовали – господское говорили дело это, не наше. Но Яков не отставал и на третий день выпросил своё, взял ружьё, штук пять снаряженных патронов в медных гильзах и ушел.

В тот день на озеро лег густой туман. В этом тумане он рассчитывал подобраться куткам, перекрякивавшимся кое-где по озеру.

Тимофей инструктировал своё воинство и не раз о том, что может и должно произойти. Предупреждал, чтоб, не смотря ни на что, сидели, молча на своих местах, и ничего не предпринимали, но как всегда всё пошло комом. Первым почуял неладное Прохор – слух у него был феноменальный. Он схватил было свой топор и подался к берегу, но его успели остановить. Иван и не собирался никуда. Тимофей отправил мужиков спрятаться за фуры, а сам остался ждать посреди поляны. Ворон сидел у него на плече и шептал что-то успокаивающее, но Тимофея колотила нервная дрожь.

Что-то зашевелилось над водой, потом из тумана показалась странная блестящая голова то ли змеиная, то ли рыбья. Потом появилась длинная шея, а затем и огромное тело выползло на берег. Чудовище остановилось, оглядываясь по сторонам, как будто чуя неладное. И действительно, из кустов к нему выскочил Яков с ружьём в руках и тут же выстрелил в упор.

Чудовище в ответ как-то игриво махнуло хвостовым плавником, и Якова вмяло в песок вместе с ружьём.

– Как муху! – удивленно произнёс Прохор, перекрестился, что-то пошептал в свою густую черную бороду и опять надолго замолк.

12. По кругу

Прапорщика положили в ту же братскую могилу из хвойных веток. Но никаких поминок уже не устраивали.

Энн всю трясло нервной дрожью. Егора тоже спокойным назвать было тяжело. Он потерял уже половину личного состава экспедиции, как-то глупо и беспричинно. Нужно было что-то делать, как-то защищаться, а что делать было совершенно не понятно. По крайней мере, сидеть здесь и ждать смерти казалось самым плохим вариантом. Егор принял, может быть, не самое лучшее решение, но дававшее какой-то выход энергии и хоть какую-то, пусть призрачную, надежду.

Они погрузили бесчувственного Игоря в плот, побросали туда же вещи, казавшиеся необходимыми, и отплыли в туман. Направление приняли сразу прямо противоположное тому, которым шли прошлый раз.

Гребли вместе. Энн выкладывалась на всю катушку, ей это сейчас было необходимо. Егор одной рукой плавно шевелил веслом, исправляя её ошибки. Ему особая физическая нагрузка была не нужна, ему просто нужно было не стоять на месте, а двигаться куда-нибудь.

Не смотря на то, что они плыли в другую сторону, приплыли туда же, что и в прошлый раз. Правда, они не сразу это поняли, потому что подошли с другой стороны. В какой-то момент Игорь застонал и гребцы передвинулись к нему, убедиться, что всё в порядке и отдохнуть заодно.

Когда вернулись к веслам, Егор заметил, что плот несет явственным течением. Течению противоречить не стали и скоро их пригнало к берегу, в тихую заводь с большой поляной, свободной от камыша у кромки воды. На косогоре в конце поляны видна была крыша землянки с белой козой на гребне. Рядом с землянкой паслись лошади, те самые, с длинными гривами, что они видели в прошлый раз.

Егор вытащил плот на берег, но к землянке пошел один. Взял было автомат, но потом махнул рукой и положил его обратно.

Кони, завидев чужого, зафыркали и отодвинулись, неловко передвигая передние связанные ноги. Козочка тоже спрыгнула с крыши и выглядывала теперь из-за угла. Из землянки вышла женщина неопределенного, но явно не малого возраста в светлом сарафане с вышивкой. Её обветренное лицо молодили густые светлые волосы привязанные ото лба широкой тесемкой с красным орнаментом. Женщина приветливо улыбнулась.

– Ну вот вы и приплыли, а я-то думаю зря что ль пригрезилось мне… Где женщина-то твоя, там? в лодке?

– Здравствуйте…

– И тебе хворобы не иметь, молодец добрый, – женщина говорила странным певучим языком, но всё было понятно, – Пойдём туда, к ним.

Любопытная козочка увязалась следом.

Энн уже вышла на берег и пошла навстречу. Женщины встретившись, остановились и смотрели одна на другую. Первой поздоровалась Энн.

– Добрый день.

– Здравствуй, милая, не гневайся на меня старуху, но очень уж чудно мне вас видеть. Ты совсем как мальчонка – маленькая и в портах мужских…

– Это женские… порты, – Энн добавила последнее слово не без труда, – Вы для нас тоже выглядите не совсем обычно… но красиво, и совсем вы не старуха.

Козочка сразу приняла Энн как свою, мемекнула и поддала ей носом под руку, прося погладить. Хозяйка улыбнулась гостям еще приветливей.

– Вы мне тоже еще в видении понравились оба, вот и принарядилась встречать вас.

– Меня зовут Анна, а он – Егор.

– А меня Беляной кличут, сызмальства за волосики светленькие прозвали, вот к старости пригодились – не крашусь ничем, а седины не видно, – она поклонилась в пояс Энн и Егору уже стоявшему рядом с ней, – Прошу вас в дом ко мне. Не палаты, конечно, но чем богаты, тем и рады.

– Спасибо за приглашение, ответил за двоих Егор, – Но у нас здесь товарищ раненый.

– Да, да, – Беляна подошла к плоту и склонилась над Игорем, повела рукой над лицом, что-то пошептала чуть слышно и вздохнула, – Он спит, никто его здесь не тронет, пойдемте в дом. Потом я попробую ему помочь.

Землянка внутри оказалась довольно просторной. Здесь было тепло и сухо. Вкусно пахло свежим хлебом и травами. На твердом сухом земляном полу стояли: небольшой крепкий стол, две лежанки и три резных табуретки. Слева при входе стоял небольшой сундук. Посуда аккуратно была расставлена на полках у печки. В этом же углу за занавеской был закуток для продуктов. Беляна постелила на стол чистую белую скатерть с тем же красным орнаментом, выставила на стол из печки глиняное блюдо с пареными овощами, печеные яйца, нарезала хлеб и белый сыр.

– Садитесь, гости дорогие, не стойте, чем богаты, тем и рады, – опять повторила Беляна, хотя по ней было видно, что отсутствие какого либо богатства её совсем не угнетает, скорей наоборот. Она налила из темной бутыли в стаканчики темно-красную жидкость, – Пейте, кушайте.

Энн сделала небольшой глоток из стаканчика.

– Что это? Вкусно.

– Романея, – ответила Беляна, – вино, от франков привезенное, у нас по праздникам любят его пить, а я еще травок своих добавляю, чтоб здоровее было. Выпейте обязательно, вам с дороги нужно, всю усталость снимет.

Егор выпил и удивленно покачал головой. По вкусу это было типичное французское вино, что-то типа шардане, только с легким запахом какой-то травки. Это вино согревало и успокаивало. Сразу захотелось есть. Вся еда тоже показалась чрезвычайно вкусной.

Беляна сидела с гостями за столом, но сама почти не ела. Она смотрела на молодых людей и еле заметно покачивала головой.

– Больно уж издалече прибыли-то вы сюда. Плохо вам здесь. Не знаете, что и делать-то… а вы не печальтесь – само образуется. Да вы ешьте, не смотрите на меня. Я сейчас еще пряников медовых подам с молочком… или нет, лучше романеи еще немножко.

Беляна наполнила стаканчики и опять присела.

– Вот так вот мы здесь и живем. Со мной тут мальчонка еще, внучок Сабанеюшка, но сейчас он на деревню побежал к мальчишкам… не всё ему с бабкой сидеть. Отец его вроде как коней пасти пристроил, а на самом деле перенимает он у меня потихоньку… очень умный мальчик. А мне в деревне нельзя – мне к воде надо поближе. Весной затопляет всё вокруг, только моя хатка на пригорке… а деревня там, за лесом. Люди сами сюда приходят, кому надобность настает. От реки далеко мне никак нельзя… Я же ведьма…