Дан Борисов - Троглобионт Страница 39

Гости слишком удивленно посмотрели на неё и она поправилась.

– Ведунья, чародейка. Что вы всполошились-то, али у вас не принято? Людей лечу, помогаю, чем могу. Будущее показываю, если кому надо. Люди глупые – в чудеса верят. Будущность подсмотреть – не велика мудрость, поправить-то вот его никак нельзя. А лечить можно. Все напасти вода унесет, да травки мои успокоят… В округе тут собираю травки целебные, на чердачке там вон сушу. Однако, надо вашего товарища посмотреть, вы отдыхайте тут…

– Нет, спасибо, мы тоже пойдём, – сказал Егор вставая.

– Да, нам и ехать пора, – поддержала его Энн.

– Спасибо за угощенье.

– На здоровье, только не мне спасибо, а богу, что привел вас сюда.

Козочка в этот раз осталась возле землянки. Энн вспомнила про пса, охранявшего коней в прошлый их приезд сюда.

– Да, с Сабанеюшкой на деревню убежал, – ответила Беляна, – Ему тоже своих друзей проведать надо.

Они спустились уже к реке.

– А как вы будущее видите? – этот вопрос не давал Энн покоя.

– А по воде, милая моя Анна. Река всё знает, всё помнит. Хочешь о себе посмотреть?

– Хочу… или нет? – Энн задумалась, – Нет, хочу, всё-таки.

– А ты, Егорий?

– И я не откажусь.

– Пойдемте. Только знайте, что река отвечает только на один вопрос, может о будущем, а может и о минувшем, что вашу душу больше тревожит, – она взяла их за руки и подвела к воде, —

Смотрите вот сюда и не думайте ни о чем, просто смотрите, а я вашим товарищем пока займусь.

Егор и Энн долго стояли на краю берега и смотрели на маленький водоворотик, на который указала им Беляна. Сначала видна была только вращающаяся вода, потом в глазах стало мутиться и возникли туманные образы. Энн вдруг вскрикнула, Егор в тот же момент закрыл лицо руками и оба отошли от воды.

– Только не надо сейчас ничего говорить. Попозже расскажите друг дружке, но не раньше заката, а лучше завтра. И еще вот, что я вам скажу: товарищу вашему я помочь не смогу. То, что у него железо было в груди, это еще ничего, хуже то, что смерть уже в нём. Я её прогнать не могу. Не обессудьте. Одно только могу сделать… выбирайте сами: могу его разбудить, а могу и не трогать – дам ему так умереть, тихо, без мук. Как скажете.

Егор посмотрел на Энн. Та пожала плечами и отвернулась, находясь еще под впечатлением увиденного в воде.

– А что значит «было» железо? – Егор спросил это просто так, механически, он тянул время, не решив еще, что будет лучше, прежде всего для Игоря.

– А вот оно, – Беляна протянула руку и отдала Егору слегка помятую блестящую пулю от Парабеллума.

– Будите, – сказал Егор, больше уже не раздумывая, и даже не удивляясь хирургическим возможностям ведьмы.

– Тогда помоги мне – подними ему голову.

Ведунья поднесла Игорю ко рту глиняный пузырек с каким-то напитком. Игорь сделал несколько глотков, не открывая глаз.

– Зелье подействует не сразу, вы поезжайте, он очнется за полосой тумана. Плошку возьмите с собой, запросит пить – дайте, другого ему ничего пить нельзя.

– Знали бы мы, куда плыть, – посетовала подошедшая Энн.

– Туман этот плохой, но вы из него вышли, туда и плывите, другого пути у вас нет. Образуется всё… – она немного помолчала, сомневаясь, но всё же добавила, – А уходить вам надо поспешать. Тут крыжепоклонники к киевскому князю собираются, ни к чему вам с ними встречаться, не в себе они – за бесов вас примут. Хлопот с ними не оберешься.

– Да, надо идти обратно… – задумчиво проговорил Егор и, вдруг вспомнив, наклонился в лодку и взял валявшийся там лапоть, – Это не ваше имущество?

– А… да, да, Сабанеюшка надысь потерял, спасибо…

Плот был уже далеко от берега, когда к стоявшей у воды Беляне с лаем подбежал рыжий пёс, за ним появился и худенький светловолосый мальчишка в белой рубахе и в новеньких светлых лапотках. Бабушка уже сплела ему новые. Увидев отходящую лодку, он, как и бабушка помахал рукой. Энн и Егор помахали в ответ и налегли на вёсла.

13. Один конец?

Игорь, как и предсказала ведунья, очнулся, когда плот уже глубоко вошел в туман. Он открыл глаза, удивленно огляделся и застонал от подкатившей боли.

– Где мы? Откуда вы взялись?

Энн осталась сидеть на вёсельной банке, а Егор пересел поближе к Игорю.

– Плывём опять, Игорёк.

– Я немцев в лесу обнаружил… или это мне приснилось?

– Не шуми… я знаю, мы тебя там и подобрали.

– Я убил этого гада?

– Убил, убил, успокойся. Мы забрали тебя от немцев и теперь вот плывём…

– Мне ворон показал их… немцев.

– Какой ворон? – переспросил Егор, действительно забывший уже о вороне и многом другом, что происходило в последние дни. Всё здесь было настолько запутано и нелогично, что смешалось в его голове в какую-то кашу. К тому же его совсем выбила из колеи картина, которую показала ему река… или старая чародейка. Он увидел нечто совсем постороннее к тому, что здесь происходило и касалось только одного его.

– Тот самый, белый. Я его подстрелить хотел и пошел за ним в лес… и вам не сказал поэтому. Автомат у меня заклинило… а потом удар… под дых… и больше ничего не помню. Больно очень вот здесь… мне бы сесть.

– Не надо – лежи. Я тебе только голову немного подниму.

– Спасибо, так гораздо лучше, даже болит меньше. Во рту пустыня, дайте попить.

– Только два глотка, – Егор поднес к его рту ведьмин напиток.

– Ой, как хорошо. Теперь совсем хорошо. Ты знаешь, Егор, а умирать совсем не страшно… я думал, что уже умер. Что-то я видел такое, очень важное… только забыл вот.

– Вспомнишь еще.

– Конечно, вспомню… а ворон не враг нам, он хороший. Ты его видела, Аня?

– Нет, – она хотела добавить еще что-нибудь, но не находила слов. Если б она не знала, что Игорь обречен, может быть стала бы подбадривать, но сейчас ей врать совсем не хотелось.

– А Егор видел… помнишь там дома, в подворотне, Егор? Не знаю почему, но, после той встречи нашей я здорово изменился и сам это почувствовал. Ты помнишь, Егор, я в детстве всегда был трусом?

– Ну, это ты чересчур…

– Правда, правда… ты защищал меня всегда. Без тебя бы я… а тут вдруг… не знаю, как объяснить, всё путается в голове. А что это за шум? или это у меня в ушах?

– Вроде тихо.

– В ушах значит шумит… Раньше я никак не смог бы в одиночку просто в лес пойти, а чтоб за немцами по лесу гоняться… это просто анекдот какой-то, рассказать кому – не поверит. Я думал, что никогда не смогу, а вот смог же… Дай еще глоточек.

– Глотай… еще… хватит.

– Спасибо. А где Сережа? Где прапорщик?

– Нет его больше.

– А я так и подумал. Ребята… я знаю вы сильные, выберетесь из этой передряги… вспоминайте нас дураков иногда… но запомните – я лично умер счастливым. Я сделал то, о чем мечтал всегда, но не мог…

– Ты живой еще…

– Нечего мне сказки рассказывать… я всё понимаю… что-то я спать захотел. Вы гребите потихоньку, а я посплю, ладно?

Игорь жил еще часа полтора. Он просыпался, Егор поил его. Речь Игоря становилась все бессвязнее. Когда Егор в очередной раз пересел к нему поближе, Игорь уже не дышал, но на его красивом лице сохранилась счастливая улыбка.

Было это действием колдовского вина или сказалась тупая усталость, но ни на смерть Игоря, ни на появление из тумана Медвежьего острова с избой на бугорке, откуда они пытались бежать, не произвело на Энн с Егором никакого впечатления. Они обреченно вышли на берег и завалились спать, даже не разжигая костра.

Обычно Егор просыпался легко и быстро по многолетней военной привычке, а в это утро он несколько раз с трудом выкарабкивался из тяжелого сна и опять засыпал. Ему снова и снова снилось, что он бродит по темному густому лесу и никак не может выбраться к людям. Наконец он, с трудом разлепив глаза, осмотрелся и тут же вскочил на ноги. Энн рядом не было. Он действительно остался один!

Энн нашлась. Правда, сначала он обежал лагерь, заглянул в избушку, не решаясь крикнуть и позвать её.

Энн сидела в лодке и плакала.

Она плакала от полной беспомощности и слишком резкой перемены своей жизни. Применительно к средней женщине, она обладала довольно сильным характером, чтобы разреветься по какому-то одному поводу. Тут навалилось сразу всё. Как любая американка, она привыкла видеть трудности жизни в наличии или отсутствии денег, в количестве денег и, соответственно, возможности решения проблем. В Америке всё определялось деньгами: дом, одежда, круг знакомств, самосознание и уважение в обществе. Все трудности и несчастья крутились вокруг этого. Могли быть еще какие-нибудь трения с начальством, с семьёй и прочими, встречающимися на жизненном пути людьми, но и здесь определяющим разрешение фактором являлись, в конечном счёте, деньги, то есть степень независимости, готовность послать всех куда подальше.

Единственное, что вроде бы за деньги не купишь – это здоровье и, связанное с ним, долголетие, да и то, если иметь дорогую страховку и хороших врачей, говорят и это можно купить.