Олег Михалевич - Форс-мажор. Рассказы Страница 47

Ехать было недолго, но погода за это время успела основательно испортиться, воздух потеплел, но пошел сильный дождь, зонта у Карнаухова не было, и он основательно промок. Уже нажимая кнопку звонка перед знакомой дверью, он запоздало подумал, что надо было, наверное, созвониться с доктором, а уж потом приезжать, тем более что экстрасенса может попросту не оказаться дома. Но ему повезло: послышались шаги, дверь приоткрылась, и Леонид Ипполитович недоуменно уставился на нежданного гостя.

– Здравствуйте, доктор! – поспешно сказал Карнаухов. – Я у вас вчера был на приеме. Вместе с женой, помните?

– Ну как же, как же… – не очень радостно подтвердил Леонид Ипполитович и пропустил оставляющего за собой мокрые следы гостя в квартиру. – Где это вас так угораздило?

– Вы о чем?

– Вымокли – где? – уточнил доктор, брезгливо тыча в исходящее паром шерстяное пальто Карнаухова.

– То есть как – где? На улице льет как из ведра.

– Правда? – Леонид Ипполитович посмотрел в сторону окна и недоуменно пожал плечами. – Не похоже что-то.

– Не похоже?

Карнаухов торопливо зацепил пальто вешалкой за крючок, и петля тут же оторвалась. Он кое-как приспособил пальто на крючке и, не снимая ботинок, метнулся к окну, за которым, сквозь редкие тучи, по-летнему ярко светило солнце. Озадаченно почесав затылок, Карнаухов вернулся, снял промокшие башмаки, поднял с пола пакет с недавними покупками, и в нем явственно звякнуло.

– Осторожней! – немного испуганно сказал Леонид Ипполитович. – Фарфор – вещь очень хрупкая, а любой скол сразу сводит его ценность на нет. Поэтому при переноске он требует особого внимания. Даже бумага…

– Это не фарфор! – успокоил Карнаухов, и с заметным звяком водрузил пакет на стол, а затем с гордым видом выставил на обозрение и колбасу, и огурчики, и, естественно, бутылку.

– Что это?

– Вы не волнуйтесь. Водка хорошая, дорогая, из фирменного магазина. Сам я, по правде, такой еще не пробовал, но, говорят, от нее голова не болит.

– Я не о голове. И вообще я не употребляю… Да и по какому, позвольте вас спросить, поводу… – голос Леонида Ипполитовича звучал растерянно, и Карнаухов ободряюще улыбнулся:

– Во-первых, Лялька наша поправляться стала, спасибо вам. А во-вторых… Разговор у меня к вам есть. Такой, чтобы между нами.

– Деликатный, значит? – подсказал экстрасенс.

– Именно!

Карнаухов отодвинул стул, уселся поудобней и убрал пакет со стола. При этом в нем опять что-то явственно звякнуло, и Леонид Ипполитович по инерции повторил:

– Осторожней!

– А нечему биться больше. Это у меня для вас подарок. Сам мастерил! Я ведь вам поначалу, уж извините, не верил, думал, к шарлатанам попал. Сейчас таких – на каждом шагу. И то – виданное ли дело, чтобы две гнутые проволоки на вопросы отвечали! Вот я и думал: крутят, мол, они проволоку сами, куда вздумается, головы нам дурят. И только потом, когда Ляльку увидел, понял… А сегодня утром мысль ко мне пришла: надо сделать так, чтобы уж никто и никогда в деле вашем святом не сомневался! Ну, время у меня сегодня свободное было, я и смастерил.

Рассказывая, Карнаухов достал из пакета две покрытые никелем струбцины с приваренными к ним цилиндриками, отогнул край скатерти со стороны, где сидел Леонид Ипполитович, и прикрутил струбцины к столешнице так, как прикручивают мясорубку. Затем вытащил две согнутые под прямым углом проволоки, вставил их в цилиндры и пояснил:

– Если рамки будут установлены стационарно, уже никто не скажет, что вращение вы создаете сами. А когда пациент полностью доверяет врачу, лечение происходит более эффективно, ведь верно? Так что – попробуем?

– Но рамки должны ощущать руки экстрасенса, по ним передается космическая энергия, – без особого восторга прозвучало в ответ.

– Они и будут ощущать. Беритесь за цилиндрики и задавайте вопросы. Ну?!

– Тут надо подумать… – голос Леонида Ипполитовича звучал хрипло, лоб побледнел, в то время как щеки приняли ярко выраженный морковный цвет, отчего экстрасенс сразу стал выглядеть моложе, и Карнаухов подумал, что они вполне могли бы перейти на «ты». – А водка эта… Голова, говорите, не болит?

– Еще бы она болела! – возмущенно ответил Карнаухов. – За десять латов-то! Так что – попробуем?

– П-попробовать, – начал заикаться экстрасенс, – п-пожалуй, можно. С-сейчас п-принесу рюмки.

Пока Карнаухов скручивал у бутылки головку, Леонид Ипполитович принес две фарфоровые статуэтки в виде аиста с полым, граммов на пятьдесят, бочонком на спине и, ставя их на стол, свободной рукой попытался сдвинуть карнауховские приспособления. Но струбцины были прикручены крепко и не думали поддаваться.

Карнаухов разлил водку в бочонки, поднес своего аиста к носу, понюхал и не обнаружил хорошо знакомого сивушного запаха. Вместо него от водки струился аромат черносмородинного листа. Карнаухов поднял сосуд повыше, протянул его в сторону экстрасенса, но сообразил, что антикварным журавлем чокаться не с руки, и предложил тост за здоровье медиков и их пациентов. Выпив, Леонид Ипполитович закашлялся, на глазах его выступили слезы, и он, словно сгоняя муху, замахал ладошкой. Карнаухов пододвинул к нему банку с огурчиками, и врач тут же отправил парочку в рот.

– Задиристая! – смахнув слезу, сказал он и начал сосредоточенно прожевывать кружок колбасы.

– Не скажи! – возразил гость, добирая огурчик. – Против нашей ей не потянуть. А вот на вкус она, конечно, получше будет. Я и не заметил, как первая проскочила. Повторим?

Леонид Ипполитович опасливо покосился на торчащее перед ним приспособление и согласно кивнул. После третьей Карнаухов приступил к делу.

– Я ведь, Леня, чего пришел. Нелады у меня с этой, как ее… с кармой! Вчера по физиономии мне, извиняюсь, заехала.

– Карма – по физиономии? – изумился экстрасенс.

– Да нет. Заехала Верочка, супружница моя. А перед этим ты меня с этим другом твоим чернявым, можно сказать, при людях раздел. Я уже и сам забыл, а вы… Нет, ну тут я все понимаю. Виновен был, каюсь, а перед даром вашим вообще преклоняться готов! Получил по морде – и поделом! Не о том речь. Но вот ты скажи: получается, что любой плохой поступок сразу сказывается на тебе или твоих близких, так?

– Так.

– Но тогда, получается, плохие люди вообще все вымереть должны! А откуда вокруг нас бандитов да жулья всякого столько?

– Видишь ли, Гриша, – задумавшись, экстрасенс понюхал пустую стопку и отодвинул ее поближе к бутылке. – По большому счету так оно и есть. Плохими поступками люди вредят себе или своим близким. Но сказывается этот вред не сразу. Да и само понятие – «хорошо – плохо»… Есть среди нас, к примеру, энергетические вампиры. Они вытягивают из нас жизненную энергию, что для нас, конечно, очень плохо. Но для них-то – естественно, им-то на пользу идет! Как тут разобраться? Не знаю! Надо просто научиться их распознавать и держаться от них подальше.

– А как распознавать?

– Для меня это несложно. Я их сразу отличаю. И даже внешне… Чаще всего у них черные волосы и черные глаза – будто насквозь пронзают.

– Знаю! – вскинулся Карнаухов. – У нас бухгалтерша такая – точно вампирша. Как глянет, гадюка! Слушай, а этот, дружок твой, чернявый – он-то как?

– Этот в порядке. Он, кстати, в соседнем подъезде живет. Может, позвать? Ты как, Гриша?

Карнаухов отмерил глазами уровень водки. Снизился он, считая от горлышка, всего на треть, остаток выглядел более чем внушительно и вызывал сомнение, что управиться с ним удастся вдвоем. И разрешающе кивнул.

Звали чернявого изысканным именем Эдуард. На нем был прежний вельветовый костюм и домашние тапочки, а в руках увесистый батон докторской колбасы. Он с сомнением осмотрел фарфоровых аистов, презрительно скривил губы, по-хозяйски прошел на кухню и вернулся с тремя гранеными стаканами.

– Ты чего, Эдик? – взволновался Леонид Ипполитович, но чернявый даже не посмотрел на него. Отодвинув аистов, он деловито разлил водку тремя точно выверенными дозами, отчего уровень в бутылке сразу заметно сократился, выпил, крякнул, смачно схрумкал огурчик, а следом за ним крупно нарезанный ломоть докторской колбасы и только тогда обратил внимание на прикрученное к столу приспособление.

– А это еще что такое?

– Гриша подарок для экстрасенсов придумал, – сказал Леонид Ипполитович. – Чтобы у пациентов сомнений не оставалось, будто мы сами рамки вращаем.

– Ловко! – Эдуард щелкнул по цилиндру-держателю пальцем, подергал его посильней. Усики рамки не шелохнулись. – Ловко. Сам делал?

– А как же! – гордо подтвердил Карнаухов. – Я механиком в автомастерской, у нас там и сварка точечная, и диагностика. Если с тачкой проблемы будут – приезжай, всегда помогу.

– В автомастерской, значит… И платят у вас там, похоже, неплохо.

Эдуард выразительно кивнул на бутылку и наполнил стаканы. Карнаухов поднял свой, посмотрел на свет, вспомнил, что с экстрасенсами лучше не лукавить, и раздумчиво сказал: