Ольга Агурбаш - Первая жена (сборник) Страница 49

А потом… Потом ей встретился мужчина. Хороший, зрелый, достойный мужчина, который позвал замуж. Она, к тому времени устав быть одна, легко согласилась. Пожалуй, слишком легко. Тогда ей казалось: а что раздумывать? Внешне вроде бы все устраивало, все нравилось в нем. Ну а что до любви? Ей казалось, что всю свою любовь она отдала первому мужу и никакого запаса этого чувства у нее не осталось. Тем не менее приязнь была, симпатия присутствовала, все экономические показатели в виде квартиры, машины, финансов соответствовали ее запросам. Каких особых чувств ждать? Может, несколько цинично выглядели ее рассуждения, но она была откровенна с собой. Себе-то не соврешь… Ей уже исполнилось пятьдесят. Он был чуть моложе, но по сути ровесник. Возможны ли сильные чувства или страсть в их возрасте? Лена сомневалась. Может, где-то у кого-то такое и встречается, но лично для себя Лена не очень допускала подобную мысль. А вот встречать старость вдвоем казалось ей правильным, и она, никогда не страдавшая от одиночества, вдруг испугалась такой возможности – остаться одной в преклонном возрасте – и согласилась.

Была свадьба и медовый месяц: все, как положено! Дмитрий, а она звала мужа Димыч, даже настаивал на венчании. Но Лена почему-то все откладывала и откладывала это мероприятие, не видя в нем никакого смысла.

Димыч был отцом двух дочерей-близняшек, давно пребывающих замужем, и дедом двоих внуков – по пацану у каждой. Лена относилась к ним ко всем внимательно: передавала подарки к Новому году и к дням рождения, возила сувениры из поездок. Димыч тоже вполне терпимо относился к Лениному Сашке. По большому счету, в их расширенной семье царил вполне приемлемый мир и доброжелательность. Особой любви, может, и не было, но внешние приличия соблюдались всегда.

Волновало Лену другое: ей казалось, что она уговаривает себя. Мол, да, все устраивает, все хорошо. У меня семья, муж, у нас с ним никаких проблем.

Вроде бы и так. Проблем не было. Но не было и чувств. Во всяком случае, Лена все чаще и чаще ловила себя на этой мысли. Уважение, почтение – это да. А вот истинной тяги, стремления прикоснуться, лишний час провести вместе – нет. Он как-то больше проявлял к ней интереса, чем она к нему, и вполне обоснованно требовал взаимности:

– Посиди со мной!

– Давай чай попьем!

– Может, поваляемся сегодня подольше? Воскресенье…

Она уступала. Но именно уступала. И это ее мучило. Ей шестой десяток лет. Когда же наконец она будет честна перед собой? На этот вопрос следовал вполне логичный ответ: «А ты десять лет была свободна! Целых десять лет! Искренна, естественна… А потом захотела замуж. Могла бы и не выходить. Оставалась бы сама собой, ни под кого не подстраивалась, ни перед кем не отчитывалась, никому бы не подчинялась».

Да, все так, все так! Только почему тогда она чешется?! Болтушка помогает, пока ей пользуешься. Но после отмены расчесы и зуд возвращаются… И самой себе Лена так и не дала ответ: что же ее волнует настолько сильно, что даже кожа не выдерживает?

Что еще не так в ее жизненном круге? Пожалуй, все остальное более-менее нормально. Подруги – плюс. Сестра Милка с ее сыном, Лениным племянником, – тоже плюс. Они с сестрой очень близки, они, пожалуй, не только сестры, но и лучшие подруги.

С сыном и невесткой Инночкой – тоже все хорошо.

Остаются со знаком минус только работа и чувства. В принципе, и на работу можно махнуть рукой. Димыч прилично зарабатывает, так что Лене можно и вовсе не работать. Скорей, работа – это ее прихоть, а не финансовая необходимость.

Значит, прав был доктор. Надо же, молодец какой! Есть у Лены внутренние проблемы, и как бы ни хотела она их скрыть, они – эти проблемы – вырывались на поверхность в виде кожных реакций, дискомфорта и раздражения.

Да, еще досуг – интересная тема. Хотя эти две позиции – досуг и чувства – Лена вполне могла бы объединить, потому что именно после ее замужества Лену перестал устраивать ее отдых. Ведь как хорошо было раньше: ездила, куда хотела, когда хотела и с кем хотела. Ни под кого не подстраивалась, ни с кем ничего не согласовывала, все решала сама. Сын либо ехал с ней, либо оставался с ее родителями. На работе она всегда могла договориться, взяв десять дней в счет отпуска или за свой счет. Поездки выбирала недорогие, но насыщенные. Любила совмещать города, страны, открывая для себя новые места, каждый раз радуясь новым впечатлениям…

Димыч по-другому относился к отпуску. Его интересовал пляжный отдых или санаторно-курортное лечение. И две недели в году они непременно проводили на водах… А еще две недели жарились на солнце. Для Лены при всем кажущемся благополучии – лечение, оздоровление, шикарные номера, красивые пляжи – подобное времяпрепровождение становилось проблемой. Разговоры с Димычем пока ни к какому конструктиву не привели, и ей приходилось насиловать себя в то время, когда она по идее должна была бы наслаждаться отдыхом.

Димыч твердил одно:

– Супруги должны отдыхать вместе. Это мое стойкое убеждение, и вряд ли ты меня переубедишь.

– Хорошо! – Лена решалась на хитрость. – Пусть вместе, но нельзя же потворствовать желаниям только одного. Давай хотя бы через раз: раз – санаторий, потом – по моему маршруту! Другой раз – пляж, потом – мой интерес!

– Можно, конечно! – Он вроде бы вяло соглашался, но при рассмотрении любого предложенного Леной тура начинал хмуриться, в сердцах комкал программу и откровенно раздражался:

– Да что же это за отдых такой: бесконечные перелеты, переезды, экскурсии! Разве так отдохнешь? Только устанешь!

– Зато полстраны посмотрим, столько интересного в мире!

– Нет. Я так не согласен. – Он обрывал разговор, и все оставалось по-прежнему.

Как-то раз Лена попробовала отказаться от совместного с мужем отдыха. Случилась ссора. Димыч реально огорчился. Они не разговаривали два дня, чего до этого в их совместной жизни никогда не случалось. Примирение состоялось только после того, как Лена сдалась. Поняла, что мир в семье дороже. Хотя отношение к отдыху стало для нее очень болезненной темой. Теперь она не отдыхала, не расслаблялась, не испытывала того количества положительных эмоций, которое привыкла испытывать в отпуске, и, собственно говоря, не отдыхала. Просто меняла окружающую среду, что в общем-то само по себе уже является позитивным моментом, но истинного релакса не получалось. А в результате – нет энергии, нет источника новых сил. Зато раздражения – через край. Вот вам и расчесывание себя до крови!

Как-то Димыч спросил ее:

– Лен, а почему ты мне никогда не говоришь, что любишь?

Они лежали в постели, читали перед сном. Вопрос прозвучал неожиданно, и у Лены не было никакой возможности отшутиться или уйти от ответа. Она было попробовала:

– С каких пор ты читаешь книжки про любовь? Я думала, кроме детективов, тебя ничего не интересует.

– Лен, я серьезно. Книги здесь ни при чем.

Она искренне не знала, что ответить. А он с некой даже обидой продолжал:

– Я тебе, бывает, по нескольку раз в день в любви признаюсь, а ты – никогда…

– Дим, скажи, а тебя устраивает мое отношение к тебе?

– Очень!

– Ну вот тебе и ответ! Я своим отношением признаюсь тебе в любви. Разве этого мало?

– Мне мало! Я вдруг понял: мало! Тебе что, трудно лишний раз сказать: «Я тебя люблю!»? Тем более что такие слова лишними не бывают. А ты вообще никогда…

Она отодвинула книгу, приблизилась к мужу, прижалась, обняла.

– Люблю, люблю, – быстро проговорила Лена, целуя его живот, постепенно опускаясь ниже и заставляя его своей лаской отвлечься от ненужных мыслей и на время забыть обо всем, кроме их близости…

Позвонила мама Ивана. Сказала, что ее сын в больнице, что ему очень плохо и если возможно… «Если возможно…» – она повторяла эти слова многократно – не приедет ли Лена хотя бы на день. Иван очень просит. Он все понимает. Он не в праве… И все же… Если возможно…

Лена заметалась. С одной стороны, ей совсем не сложно: ночь на поезде туда, один день там, ночь обратно. С другой, это значит, две ночи не ночевать дома. И еще: как объяснить Димычу, куда она едет и зачем это нужно.

Мысли проигнорировать звонок у нее не было. Человек при смерти. Как можно проигнорировать? Правда, этот человек ей никто. Ежедневно кто-то умирает, страдает, болеет. Невозможно помочь всем и каждому. Но все-таки Иван не каждый. Да, понятное дело, она равнодушна к нему как к мужчине. Да, они расстались давным-давно, и все, что их связывало когда-то, рассеялось как дым, не оставив следа… Или все же оставив?

– Димыч… Тут такое дело… – начала она разговор за вечерним чаем после ужина, когда муж выглядел расслабленным и довольным.

– Какое?

– Мне бы на денек в Питер. Не возражаешь?

Он удивился:

– В Питер? Зачем?

– Ну есть там у меня один давний приятель. Позвонила его мама, сказала, что он лежит в больнице… чуть ли не при смерти… Если ты не возражаешь, я бы навестила его.