Ольга Покровская - Булочник и Весна Страница 55

– Зря он связывается, – сказал Петя.

– Да ничего не зря! Твой Михал Глебыч озверел вконец. Прикинь, они где-то раз в неделю сетку переносят – в сторону деревни! – пожаловался я. – Такой шагающий забор. Проснулись – а он ближе. Опять проснулись – ещё ближе. Как в страшном сне!

Петя удивлённо поднял брови.

– Серьёзно? Ну-ка пошли, глянем!

Мы оставили машину у монастыря и пешком дошли до стройки.

За время, что Петя не навещал нас, дракончик вырос. Он лежал в дрёме, защищённый желтой клеткой, хрипел и посапывал, ворочал лапами экскаваторов.

– Вот этот, что ли, забор? – спросил Петя, кивнув на сетку, ограждавшую стройплощадку. Секции со стороны Старой Весны и правда были не вкопаны, а только подпёрты кольями. Кому и для чего потребовалось двигать ограду, Петя собрался выяснить лично у Пажкова.

– Михал Глебыч! Я тут, из Воробьёва проездом, в Отраднове! – дозвонившись, бодро произнёс Петя. – Местные жалуются, мол, заборчик строители двигают. Так сказать, осуществляют самозахват деревенских лугов! Хотите, могу к нашим зайти, выяснить?

Следующую минуту Петя внимательно слушал. Поморщившись, взглянул на меня и качнул головой: не выгорит…

– Понял! Всё понял, Михал Глебыч! – бодро проговорил он. – Передам непременно! Вот как раз тут один со мной рядышком мнётся.

– Велел передать местным жителям, что самых языкастых зароет в траншею, – сказал Петя, отключившись, и кисло улыбнулся.

Я кивнул ему и улыбнулся тоже. Так мы стояли, улыбаясь друг Другу, не в силах перемолоть позор. А что за позор, о чём? И не скажешь.

– Ладно. Нет так нет, – первым встряхнулся Петя и, оглядевшись, полез по выступам на сложенные у забора плиты. Махнул мне: давай сюда!

С двухметровой высоты был отлично виден холм Старой Весны. Он вовсе не казался высоким. Напротив, был мал и сиротлив. Один только мой огороженный участок со срубом выглядел более или менее прочно.

– Вообще, конечно, это не случайность, – сказал Петя, оглядывая резкую даль холмов. – Ну какая, к чёрту, случайность? – Он обернулся на меня. – Ты тут живёшь в красоте – а я работаю на то, чтоб тебе это дело загубить. Прямо, как в революцию – брат на брата!

– Ну так и завязывай!

– Пока что рано, – качнул он головой. – Я себе на отдых ещё не заработал – так что ты мне не дави на совесть. У меня там и так сплошной синяк. Лучше подумай, чего ты упёрся в этот дом? Ты тут век коротать будешь? Напротив этой вот веселухи? Или, может, надеешься… – тут Петя скользнул взглядом по лесистому склону и оборвал. В секунду его лицо переменилось. По тропе, пересекающей холм, шла Ирина.

Она плыла со всей живописностью – силуэт Серебряного века, рыжие волосы, синее пальтецо. К сожалению для Пети, её путь лежал не вниз с холма, а направо, в сторону речки Бедняжки. Ирининых глаз было не разглядеть, но я чувствовал, что она смотрит зорко и, конечно, заметила нас.

Возможно, она даже слегка замедлила ход, потому что Петя вдруг вытянулся, вскинул голову и бешено замахал. Этот приветственный жест, птицей пролетев по дуге, свалился Ирине прямо в руки. Она приостановилась в нерешительности, подняла ладонь и, согнув пальцы, отпустила Петину птицу в обратный полёт.

Через двадцать секунд берёзовый лес растворил Ирину.

– Вот это да! – сказал Петя, переводя на меня взгляд. Сумасшедшая музыка неслась из его глаз. – Нет, всё же есть в ваших краях что-то мистическое! Вот серьёзно! Я бы в гости к тебе напросился, но и так уже опаздываю… – проговорил он, с жалостью взглянув на часы, и спрыгнул с плит на залитый глиной помост. – Мне сегодня ещё в одно место гнать. Сам понимаешь, весна – страда! Ну ничего, я на днях столик ей привезу! – прибавил он и стрельнул прощальным взглядом по деревне. – Тогда и посмотрим, куда жизнь повернёт!

Мне вовсе не хотелось смотреть, куда «повернёт жизнь». С некоторых пор я перестал доверять Пете на поворотах. Напротив, я был бы рад, если б жизнь шла не сворачивая: пусть Илья достроит дом, пусть мы с Майей и Лизкой заживём в нём, пусть Тузин выпустит спектакль и прославится, а Петя получит столько денег, сколько ему надо, чтобы «играть для себя». Единственный «поворот», против которого я не возразил бы, – так это чтобы пажковский комплекс по мановению какого-нибудь волшебного кольца перелетел, скажем, в Париж.

Проводив Петю, я вернулся в деревню и, не успев зайти в калитку, увидел Ирину. Она шла от своего дома с корзинкой на локте и, подойдя, похвасталась:

– Уже вторую порцию несу!

– Что это у вас там? Пирожки? – спросил я, косясь на корзину.

Ирина улыбнулась с таинственным видом и приподняла край газеты. Под ней был лоток с рассадой – зелёные «детки» в чёрной земле.

– И куда это всё?

– На Бедняжку, – произнесла она загадочно. – Хочу по всему ручью насадить примулы!

Я вообразил себе солнечный, в бурой траве, берег Бедняжки, зацветший белыми шапками цветов, и, кивнув на Колин забор, спросил:

– А Коля не возражает?

– Думаете, примулы рыбу распугают? – отозвалась Ирина и продолжила полушёпотом: – Вы представьте – вырастет целое царство. Я буду за ними приглядывать, а они за это меня потом увезут на своих кораблях!

– Кто увезёт? Примулы?

– Ну а кто же ещё? Только на них и надежда!

Впервые за разговор я посмотрел прямо в её улыбнувшееся лицо. Волосы, освобождённые от зимних платков, она собрала в старинную причёску. Этот золотистый бутон отзывался по всей земле стозвонным эхом ивовых ветвей – рыжих, как Иринины волосы. Куда ни глянь – всюду звенела Ирина, вольно покачивалась под ветром, укрывая собою холм Старой Весны.

У поворота на тропу, где мы видели её с Петей, она замедлила шаг и, кивнув на стройку, спросила:

– Костя, а что это вы мне там махали?

– Я не махал, – сказал я.

Ирина потрепетала ресницами. На её лице выразилась обида.

– Хорошо, вы не махали. Но кто-то ведь махал!

– Что значит кто-то? Махал Петя, – сказал я твёрдо.

Ирина вздохнула и умолкла, должно быть, соображая, как половчее сформулировать следующий вопрос. Тут некое постороннее движение всколыхнуло покой холма. Я обернулся: в распахнутой штормовке, с батоном в руке, умятым примерно на треть, в горку спешил Илья. Подлетев, он сразу кинулся к Ирининой корзинке.

– Это что у тебя тут?

– Пирожки! – хихикнула Ирина.

Узнав о том, что Ирина собралась обсадить Бедняжку примулами, Илья восхитился и, ни на грош не терзаясь сомнениями, перехватил у неё корзину:

– Пошли! Я помогу!

Вид его был весёлый и возбужденный, он нанюхался весны и вряд ли помнил в эту минуту, что вообще-то собирался строить мне дом.

В отчаянии я посмотрел им вслед.

39 «Смертельное оружие»

На следующее утро, в дожде и ветре накатившего циклона, Илья с Серго взялись за работу. Серго был хмур – должно быть, его мучила вина перед монастырским хозяйством, которое он бросил ради большого, по его меркам, куша. Илья же, напротив, весело шнырял под косым дождем, перетаскивая в дом подмокшие доски.

Мне было неловко отсиживаться в бытовке в то время, как эти двое зябли на улице. Я как раз подумывал, не сгонять ли к родителям, когда за забором раздался настырный гудок. Я узнал его, как иногда узнаешь визитёра по дверному звонку.

Дожидаясь, пока я выйду, Петя покуривал возле машины. Капюшон его синей куртки густо посыпал дождь.

– Что-то ты к нам зачастил! – сказал я, пожимая его ладонь.

– Зачастил? – удивился Петя. – Разве? Да я просто столик привёз!

– А чего встал тогда? Тебе дальше!

Петя стряхнул капюшон и посмотрел с любопытством, изучая причину моей неприветливости.

– А компанию мне составить? Помочь разгрузиться?

– Николай Андреич поможет.

– Ты всё насчёт Ирины волнуешься? Что я ей вчера помахал? – спросил Петя. – Ну а почему это плохо? Я не пойму, вы тут по Домострою, что ли, живёте?

– Езжай давай, промокнешь, – сказал я.

Но Петя не торопился. Он всё стоял под дождём, мял в зубах сигарету. С недоумением я почувствовал, что он робеет.

– Зря ты злишься! Думаешь, мне просто? – сказал он и взглянул как-то жалко, как, бывало, в детстве, «намазав», взглядывал из-за пианино на свою маму. – Когда я играл, даже без копейки, я всегда знал, что ношу в себе наследство, королевскую кровь! Миллиардеры отдыхают! А теперь? У неё рояль на полгостиной, а я даже сыграть не имею права, потому как «в завязке»! Ну а по большому счёту, кто я без музыки? Ноль! Припёрся ноль в гости!

– Слушай, выгружай давай свою мебель! – сказал я, разъярившись всерьёз. – Я сам отнесу.

Мой вопль возымел действие.

Петя выплюнул сигарету и, прыгнув за руль, со свистом дунул на другой конец деревни.

К тому времени как я пешком догнал его, он уже успел открыть багажник. В нём, тщательнейшим образом упакованный, лежал столик. Дождь стучал по полиэтилену, а из дома к калитке уже летела Ирина, весьма причёсанная и нарядная и отчего-то с лейкой в руке.

– А я как раз на речку собиралась – примулы подкормить и вдруг слышу – машина! – запыхавшись, проговорила она. – Ой, а это наш столик? – и, поставив лейку в траву у калитки, подскочила к багажнику.