Олег Михалевич - Форс-мажор. Рассказы Страница 57

Некоторое время сосед вглядывался в лицо Ояра, словно удивленный тем, что его отрывают по таким пустякам от очень хорошо заслуженного отдыха, но потом его губы растянулись в широкой улыбке.

– Конечно, мистер, э-э Овар, я вас помню. Вас долго не было. У меня появился новый сын, видите, – и он указал на малыша в его руках.

– Поздравляю, – машинально сказал Ояр.

– Так что не беспокойтесь, с вашим домом все в порядке. Малышу надо пространство, вот я и пристроил этаж.

– На моей крыше?!

– Конечно! Вы все равно тут не живете, какая вам разница?

– Мои поздравления, – опять сказал Ояр. – Я рад за вашу семью. И даже за ваш дом. Я пока только не понял, какое отношение к этому имеет мой дом. Это моя земля. И все, что на ней стоит, это мое имущество.

– О чем вы говорите, мистер, э-э Онар. – Сосед передал малыша присоединившейся к беседе жене и, огорченный столь явным непониманием ситуации, развел руки и воздел их к небу. – Если ветка дерева на моем дворе вырастет над вашей крышей, вы же не скажете, что это ваше дерево. Земля ваша, а небо над вашей землей принадлежит всем, мой адвокат так мне и сказал.

– Я понял вашу точку зрения, – сказал Ояр. – Боюсь, она немного расходится с моей. Бай-бай.

– Бай, – мистер, э-э Омар.

Воскресный день Ояр провел неспокойно. Взяв такси, он поехал на загородный пляж Курион, в ресторан, где запеченного в винном соусе осьминога подавали целиком, с живописно выложенными между его щупальцами каракатицами. Несмотря на апрель, температура воды для человека, выросшего на берегу Балтийского моря, была более чем приемлема. Пока блюдо готовилось, он заплыл в море к далеким буйкам, покачался в отдалении на слабой волне, пока не почувствовал легкий озноб, и вернулся за столик. Порция Chivas быстро согрела организм и подняла настроение. Вернувшись в город, он часа два провел в полудреме, валяясь на диване перед что-то вещающим телевизором. Когда и это занятие наскучило, он встал и долго бродил по улицам, заходя по дороге в многочисленные бары, и немного сбился со счета опрокинутых стаканчиков Chivas. Дома он уснул, едва коснувшись головой подушки.

В понедельник Ояр был готов к решительным действиям. Вместо шорт он надел белые парусиновые брюки, белую рубашку с коротким рукавом, легкие кремовые туфли и некоторое время размышлял перед вешалкой с галстуками, но, взглянув на стрелку термометра, решил, что вид у него и так получился достаточно официальный. Такой, к какому привыкли в адвокатской конторе, занятой обслуживанием его фирмы.

Контора со звучным международным названием занимала солидный четырехэтажный особняк в деловом центре города, всего в десяти минутах хода от его дома, и Ояр решил пройтись по хорошо знакомому маршруту пешком. По дороге, заглядывая в витрины, он не досчитался двух или трех не выдержавших испытания кризисом магазинов, а над оставшимися появились отсутствующие ранее надписи на русском языке. Киприоты, в отличие от его родной Латвии, отчаянно приспосабливались к новой реальности.

В холле первого этажа секретарша с ослепительной улыбкой предложила ему стакан воды и место на диване для посетителей, через три минуты ожидания в холл спустилась помощница старшего партнера адвокатской конторы и на лифте проводила Ояра в приемную на четвертом этаже. Там его поджидал сам мистер Тамтами с незнакомым ему прежде господином в строгом официальном костюме.

– Мистер Ояр! – воскликнул старший партнер, словно увидав лучшего друга своей жизни. – Мы всегда рады вашему приходу. И всегда, хочу заметить, готовы к нему. По телефону вы сказали, что вопрос ваш приватный, касающийся вашего личного дома. Вы знаете, что мы обслуживаем только корпоративных клиентов, но ваши интересы всегда стоят для нас на первом месте. Поэтому, в виде исключения, я взял на себя смелость пригласить для вас Тадакиса, лучшего в Лимассоле адвоката по жилищным вопросам. Вы можете побеседовать с ним в нашем переговорном зале.

– Огромное вам спасибо, – вежливо ответил Ояр, мысленно прикидывая, во что его компании обойдется это «исключение». Сам Тадакис, худощавый невысокий мужчина лет сорока с примечательной ниточкой чернявых усов, однако, прояснил этот вопрос очень быстро.

– Дело довольно интересное, – сказал он, выслушав рассказ Ояра. – Но непростое. На Кипре очень гибкая и справедливая судебная система. Когда судятся два грека, судьей назначается грек и суд протекает по законам Кипра. Турок судит судья-турок. Система всегда старается учесть тонкости национального вопроса. Но когда в дело вовлечены иностранцы, ситуация осложняется, судью-латыша мы для вас не найдем. В таких случаях применяется законодательство Великобритании, за основу берется прецедентное право. Мне придется основательно покопаться в старых делах. Поверьте, я лично полностью разделяю вашу точку зрения на право собственности и сделаю все, что смогу. Мое вознаграждение – 450 евро в час плюс расходы на судебные пошлины и тому подобное. Счет я буду выставлять один раз в месяц по результатам работы, а для начала вам надо будет перечислить страховочный депозит в двадцать тысяч евро. По рукам?

В конце октября в Лимассоле скучно и тихо. Под завершение сезона понежиться под все еще теплым Кипрским солнцем приезжают в основном семейные пары пенсионеров или родителей с малыми детьми из России и Англии, шумных тусовок не проводится, темнеет рано. Магазины в надежде на последнюю выручку перед мертвым сезоном работают допоздна.

К сожалению, в служебные командировки ездят не по сезону, а по необходимости. Днем в свободное от этих необходимостей время я совершал долгие заплывы в море и валялся с книжкой на пляже, а по вечерам гулял по растянувшемуся вдоль морского побережья городу, время от времени заглядывая в приглянувшиеся бары. Русская, английская или греческая речь вокруг звучит постоянно. А вот редчайший в этой части света латышский язык сразу привлек внимание.

Говоривший сидел в баре один, а разговор вел в телефонную трубку. Его лицо показалось мне знакомым.

– Лаб вакарс, Ояр, – сказал я, когда он убрал трубку в карман.

– Лаб вакарс, – ответил он, внимательно и немного настороженно вглядываясь в меня, и сразу же перешел на русский, как в большинстве случаев делают латыши, уловив у собеседника малейший акцент. – Кажется, мы знакомы, но я не могу вспомнить…

– Не удивительно, – пояснил я. – Это было лет двадцать назад. Мы вместе ездили в Вильнюс на прием к Бразаускасу и Прунскене по поводу приватизации, вы еще были с такой красивой девушкой…

– Да-да-да, – вспомнил он. – Потом она стала моей женой. А еще потом перестала ею быть. Так уж вращается жизнь. Но время было очень, очень интересное… Ну что, по стаканчику за встречу? Я пью Chivas.

– Мы же на Кипре, – возразил я. – Здесь есть замечательное местное вино с особым букетом. Говорят, его рецепт составил сам Дионис. Давай попросим хозяина принести нам свежее Мавро, натуральное, без консервантов.

Подумав, Ояр согласился на Мавро. Бархатистый напиток обволакивал небо удивительным ароматом, но оставлял сухость во рту. Потом мы оценили Офталмо и Ксинистери, после которого Ояр, причмокнув, сказал, что Chivas все-таки лучше. И рассказал мне про дом. К этому моменту мы уже перешли на «ты».

– А зачем тебе вообще этот дом нужен, – спросил я. – Ты хотел его разделить с той, которая стала твоей женой, а потом перестала ею быть?

Ояр задумался.

– С женщинами получается так: сначала ты ее один раз, а потом она тебя всю жизнь. Если не уйдет. А вообще это неприличный вопрос.

– Ты прав. Но твой рассказ звучит, как анекдот, – сказал я. – Ты его сейчас придумал? Хотя нет, такое придумать сложно.

– Пойдем, – немного обиделся Ояр. – Я тебе покажу. Это недалеко.

Мы вышли на улицу, сделали два или три поворота и остановились напротив одного из домов.

– Видишь?

– Вижу.

– Считай, сколько этажей.

– Да чего их считать. Три.

– Именно! И все три мои! Понял?

– Понял, – сказал я. – Твой адвокат оказался лучше, и справедливость восторжествовала.

– Ничего ты не понял. Пойдем покажу. У меня там, кстати, настоящий Chivas есть. Не то что твой Ксинистере.

Мы вошли в дом. На первом этаже Ояр захватил из бара початую бутылку Chivas и повел меня наверх. В холл второго этажа с трудом втискивалась винтовая лестница. Мы выбрались по ней в просторную спальню на третьем этаже с двумя дополнительными дверьми, в ванную и гардеробную, догадался я. Ояр подвел меня к окну и спросил, вижу ли я море. Я всмотрелся в ночной пейзаж, но увидел перед собой лишь крышу противоположного дома и черноту над ней, в чем честно и признался.

– Вот! – торжествующе объявил Ояр. – Пойдем дальше.

Мы вошли в дверь, за которой предполагалась ванная или гардеробная, и обнаружили еще одну лестницу. Ояр передал мне бутылку, поднялся первым и открыл люк над головой. Я выбрался вслед за ним наружу и оказался на ровной просторной площадке, посреди которой разместились два плетеных кресла и столик.