Роберт Енгибарян - О, Мари! Страница 66

– Не надо, ребята, я все отдам, когда Монстр вернет! Еще пять тысяч баксов сверху, – Бифштекс с большим трудом выговаривал слова. Видно было, что ему на самом деле плохо.

– Что ты врешь, гнида, Монстр уже четыре месяца, как сидит в Риге, а ты деньги взял у Варужана от силы сорок дней назад. Зачем врешь? Ты же не дебил, понимаешь, что мы так легко тебя не отпустим.

– Було от имени Монстра приехал, сказал, что деньги нужны для освобождения, если не дам, зарежет!

– Откуда Було знал, что у тебя такая большая сумма? Это во-первых. Во-вторых, это же не твои деньги. И, наконец, я с тобой останусь, а Рафа поедет и привезет Було сюда. Понятно, что ты врешь. И я заставлю Було собственными руками утопить тебя в ванной. Полминуты на размышление!

– Дав, ты только посмотри, кто у нас в комнате! Бифа не оставляй одного, тащи тоже сюда.

– Було?

– Какой Було?! Приятное знакомство приготовил для нас, мерзавец. Глянь, какая молодуха! Беленькая, чистенькая, да еще и сисястая!

– Рафа, не дури, мы сюда не за этим приехали.

– Ты займись своими делами, а в мои не лезь. Я с девушкой поведу светский флирт, она, правда, пока онемела от радости, увидев такого джентльмена, как я.

– Биф, лучше отвечай. Ты же понимаешь, если Було приведем, у нас выхода не останется, как тебя выбросить с седьмого этажа. Шансов даже для такой живучей мрази, как ты, никаких. Или утопим в ванной, или тихонько через подушку пристрелим из твоего же пистолета. Форменное самоубийство. Но тогда придется пристрелить и девушку, и Було, а как-то не особо хочется. Не тяни, тварь, отвечай. Не пытайся падать в обморок, пой, птичка!

– Дав, ты же знаешь, как я тебя уважаю…

– Докажи, и я тебе отвечу взаимностью.

– У меня … у меня… шесть тысяч фунтов…

– И где они?

– Ты не найдешь… проводи меня в ванную, я не могу ходить, ноги подкашиваются.

– Дав, я слышал, что он говорит, сейчас подойду, – сияющий Рафа вернулся из спальни, в руках – несколько галстуков Бифштекса. – Смотри, какие шикарные галстуки, жаль, придется их использовать не по назначению.

Своими могучими руками он перевернул Бифштекса и крепко связал ему сзади руки.

– Ай, больно!

– Ничего, мразь, недолго тебе осталось, потерпи.

За зеркалом, под приклеенным картоном, нетолстыми пачками лежали деньги.

– Молодец, даже ты иногда способен говорить правду. А где остальное?

– Я же сказал, я обязательно отдам, клянусь честью! Ну, пять тысяч отдал Було, остальное ребята еще должны поменять на валюту, деньги у них на руках.

Ничего не говоря, я начал заполнять серую, нечистую на вид ванну водой.

– Ты что делаешь?

– Ты, скотина! Честью он, видите ли, поклялся! Издеваешься, да? Готовься к водным процедурам. Выдержишь – выживешь, нет – судьба у тебя такая. Пойми, идиот, у тебя полон дом добра: картины, ювелирные изделия, серебро. Мы же все заберем. Не лучше ли нам отдать деньги, и мы уйдем? Ты зачем пришел, Рафа? Выйди, займись поиском денег, а я пока с человеком мирно побеседую, он поклялся честью, как же я могу ему не поверить?

– Слушай, Дав, чего мы с ним цацкаемся? Смотри, сколько добра у этого говнюка, всю оставшуюся жизнь можно прожить без напряга. Ты не видел, а там два Айвазовских, правда, небольшие, Башинджагян, Коровин, Шишкин, Сарьян, а ювелирки сколько!..

– И что?

– Как что? Шлепнем его на хрен из его же оружия и уйдем! Правда, у меня ствол тоже не зарегистрирован, могу использовать, искать его без вариантов.

– Ты что, садист сумасшедший, а девочку?

– Жалко, конечно, девка аппетитная, но, значит, не судьба. Неразборчива она в выборе друзей, попала в дурную компанию.

– Но нельзя же так просто лишать людей жизни, ты что, Бог? Тем более, невинную душу губить?

– Какую невинную, одной шлюхой меньше станет! Кому какое дело? Бесследно исчезнет, и всё, они тысячами пропадают, кто их ищет? А эта вонючая крыса заслужила смерть сполна. Пусти меня, не держи, а то первая пуля в твою дурную башку влетит!

Рафа говорил настолько искренне, что даже я не заметил в его голосе и интонациях ни малейшей фальши. Только взглянув на его лицо, чуть не захохотал от неожиданности. Жестом он велел мне молчать и вошел в ванную.

– Рафа-джан, умоляю, не убивай! Все отдам! Только обещай, что слово сдержишь и не убьешь меня! Девушка будет ваша, что хотите, то и делайте, но она не проститутка, она студентка института Мориса Тореза, подрабатывает у меня…

– Пошли быстро, твою мать!

В спальне я увидел сидящую в кровати смертельно напуганную, полуголую девушку лет двадцати.

– Вика, встань, – проскулил Бифштекс, – под матрасом двойное дно, деньги там. Только лишнее верните мне.

– Послушай, Дав, ты раньше мог себе представить человека, который деньги любит больше, чем жизнь? Сволочь! А как же наши переживания?! Мы же интеллигентные люди, а по твоей вине заняты совсем неинтеллигентным делом, вынуждены в присутствии девушки говорить грубые слова… Знаешь, как нам от этого тяжело? А впрочем, посмотрим, сколько там. Укройся, Вика, чужие мужчины не должны видеть тебя раздетой, – обратился к ней Рафа. – Мы с тобой одинокие сердца и только что нашли друг друга, давай, шевелись, твою мать! Сколько здесь, Биф?

– Двадцать тысяч долларов, шесть тысяч фунтов вы уже забрали, еще десять тысяч франков и семь тысяч немецких марок.

– Короче, курс мы не знаем. Ты должен Азату тридцать пять тысяч долларов?

– Нет, тридцать три с половиной, остальное мне причитается за обмен.

– Смотри, как чирикает! Ожил, подлец, как речь пошла о деньгах. Биф, я забираю чуть больше тридцати пяти, остальное твое. Забирай и исчезни, чтобы завтра тебя в городе не было. А пистолет заберем и составим акт, подпишешь и ты, и девушка. Потом я с вас возьму короткую объяснительную, что ты добровольно вернул нам деньги. Пока между нами всё, но если начнешь петь, эти документы с пистолетом представлю прокурору. Ясно? Рафа, вот фотоаппарат, сними меня с улыбающимся Бифштексом, как он радостно выполняет акцию гражданской сознательности и передает мне деньги. А сейчас с Викой вместе фотографируй. Биф, ты меня понял? Завтра исчезни, чтобы я тебя не видел, и не вздумай выступать или обращаться к авторитетам. Тогда у меня руки будут развязаны, и за твою жизнь я не ручаюсь.

– Разрешите спросить, товарищ прокурор, вы лишили меня голоса, или я могу еще говорить?

– Заканчивай клоунаду, Рафа, пошли.

– А мне здесь очень даже нравится, просто этот плачущий мужчина портит общую радостную картину! Я тоже принадлежу к стану победителей и как истинный джентльмен предпочитаю деньгам это прелестное невинное создание. Одевайтесь, моя Дульсинея, ваш паспорт пока останется у меня, вдруг этот нехороший человек его украдет. Скажите, моя прелесть, этот низкий человек оплатил вам ваши романтические услуги?

– Вика, этот великий артист спрашивает, Бифштекс отдал вам причитающиеся деньги?

– Ну так, по мелочи.

– Во сколько вы оцениваете вашу дружбу с ним?

– Авиабилет до Москвы – тридцать пять рублей, еще сорок, пока не получу стипендию…

– Подожди, Давид, эта светлая душа стесняется таких грубых, материальных отношений. Думаю, одна тысяча рублей – достаточное, хоть и скромное, возмещение ее усилий. Так вот, мразь, я забираю оставшиеся деньги, завтра проверю, улетел ли ты, насчет остального – включи свою фантазию. Давид, курс валюты скачет, забери еще две картины в качестве гарантии от неожиданностей. Мало ли их в нашей жизни! То банки рушатся, то валюта падает в цене. Выйди на минутку, хочу два слова сказать.

– Рафа, на хрена нам эти картины? Деньги забрали и всё.

– Да нет, француз, нам надо провентилировать такой невинный вопрос, как покупка картин через комиссионный магазин. Интересно, что выкинет этот подлец и кто выйдет его опекать. И вообще, исчезнет он или…

– Ладно, раз чувствуешь какую-то опасность, давай включим перестраховочные варианты.

Мы вернулись в спальню.

– Биф, продашь мне эти два Башинджагяна?

– Дав, возьми лучше Айвазовского.

– Слушай, нечестный человек и недостойный член советского общества, завтра в двенадцать тридцать ты будешь на углу улицы Амиряна, подойдешь к Минасу Ленинаканскому, товароведу комиссионного магазина, и оформишь сдачу этих двух Башинджагянов для продажи по нормальной цене, после получишь свой паспорт. Годится?

– Дав, верни хотя бы записную книжку! Там телефоны серьезных людей, они мне по работе нужны.

– Ну нет, я еще буду изучать, какие там номера, с кем ты работаешь. Возможно, найду много интересного для себя.

– Пожалуйста, хочешь, возьми японский магнитофон, только записную книжку верни!

– Верну, когда изучу. Уверен, что найду что-то, о чем даже не догадываюсь. И вообще, нечего оскорблять нас такими предложениями, будто мы грабители. Мы берем только то, что ты украл.

Неожиданно резким движением Бифштекс попытался отнять у меня записную книжку. Завязалась небольшая потасовка, но быстрый удар в голову отправил Бифштекса на пол.