Наталья Горская - Корова (сборник) Страница 66

– Дед, ори «SOS», – советует кто-то.

– Мне же на энтой станции выходить надоть! – деду в самом деле не до смеха.

В конце концов, кто-то обрисовал машинисту ситуацию с коровой.

– Ка-какой ко-ко-коровой?! – выдохнул он по громкоговорящей связи. – Ни х… не понял.

В других вагонах, должно быть, засмеялись над этой репликой, а может, у них ситуация была ещё сложнее, чем у нас с коровой. По составу понёсся слух, что поезд не трогается с места, потому что на путях возникла корова или её даже сбило поездом. Но мы-то знаем причину остановки и от этого чувствуем себя как-то умнее всех. Кто-то из окон нашего вагона орёт другим вагонам, что у нас тут едет целая корова.

Тут по связи машинист объявляет, что он сейчас самолично пройдёт по составу и «собственными руками с наслаждением удавит того, кто… мешает нормальной работе дверей». Его ждут, но он так и не появляется. Вместо него по перрону прибежал его помощник, совсем юный мальчик лет восемнадцати. Он беспомощно хлопает белыми ресницами на корову и очень вежливо возмущается:

– Ну вы совсем офуфели! Ну ваще! Да вы бы ещё бегемота додумались в электричке перевозить! Ну кто ж так делает?! Ну разве ж так можно? Да у нас каждый раз автосцепки проседают от вашего дачного десанта с досками и рассадой, а вы ещё и крупное рогатое животное в вагон впёрли!

– Му-у! – протестует корова против такого сравнения.

– Осподи, царица небесная! – рыдает дед, никак не ожидавший, что всё так скорбно получится.

– Викентий Михалыч, тут в самом деле имеет место быть корова. Настоящая! – верещит помощник дрожащим голосом машинисту по связи. – Её в тамбур запихнули носом внутрь, а назад она не может хвостом вперёд выйти.

– Да что ты говоришь? – нервно засмеялся машинист в ответ и строго добавил: – Сотрудники милиции, пройдите по вагонам, наведите порядок.

Сотрудники милиции тоже не пришли. То ли их вовсе не было в данном поезде, то ли им было не протиснуться к нам сквозь другие вагоны. В результате решили, что другого выхода нет, как провести корову через весь вагон и вывести её через двери в другом тамбуре. Потому что в узком и тесном вагоне, который к тому же под завязку завален людьми и утрамбован багажом, нет никакой возможности развернуть её хотя бы на четверть круга.

И вот корова пошла по проходу вагона. Это была даже не корова, а молоденькая тёлочка, очень хорошенькая. Настолько хорошенькая, что если бы где-то проводился конкурс красоты среди коров, эта корова наверняка заняла бы одно из ведущих мест. Вся такая бархатная, чёрная, как смоль, с белоснежными пятнами на боках и во лбу, с чубом и при очень выразительных глазах. Но самое замечательное, что ресницы у коровы были длинные и загнутые вверх, как у красавиц, рекламирующих тушь фирмы «Поднимите мне веки».

Некоторых пассажиров появление коровы крайне возмутило, других – удивило. Особенно тех, кто всё это время мирно дремал, а тут вдруг разлепил глаза, и на него смотрят две огромные ноздри такого же огромного и мокрого носа в чёрных волосках, а за ними выступают ещё два бездонных космоса мудрых воловьих глаз. Но большинство уже со всем свыклось и даже не обратило бы внимания здесь на настоящего динозавра. Лишь бы рассаду не помял.

Появление коровы одобрило многочисленное подворье. Тут же оживлённо загакал гусь в корзинке, закрякали утки, цыплята в коробке под сиденьем не запищали даже, а завизжали, словно первомайская демонстрация на Красной площади увидела на трибуне Мавзолея самого Генсека! Собаки залились лаем на разный лад, и только коты обменялись с коровой каким-то немым, только их высокой организации понятным, способом передачи информации: потянули носами и подмигнули глазом.

– Эх, тёлка какая славная! – шлёпнул корову по заду какой-то краснолицый мужик, сидевший на краешке сиденья.

Корова обернулась, внимательно посмотрела и метко ударила его по лбу кисточкой хвоста: «Что за манеры у Вас, товарищ? Сразу видно, что не в Оксфорде Вы обучались». Вагон засмеялся над посрамлённым хамом, а корова продолжила своё шествие. Она терпеливо и разумно ждала, пока пассажиры разгребут перед ней своё барахло, наваленное в проходе и вылезающее из-под сидений, дабы она могла пройти. Люди воспринимали её как существо, которому имеет смысл предоставить дорогу. Когда до этого они сами шастали туда-сюда, никто никому дорогу не уступал и не освобождал, а, наоборот, с наслаждением наблюдал, как «этот гусь лапчатый» споткнулся о доски и «сыграл под лавку», или слушал звуки рвущейся ткани, когда «эта квашня» зацепилась колготками или платьем за ощерившиеся зубья садового инвентаря. А тут – корова, существо совершенно иного порядка. Ей не крикнешь дурным голосом, чтобы она «тут не шарилась».

Корова словно бы удивлена, вот он какой – человек, провозгласивший себя царём всего и вся, венцом творения. Сам, между прочим, провозгласил, никого не спрашивая, даже корову. Но разве цари ездят в таких тесных условиях, где пахнет давно немытым телом, мочой, перегаром, метеоризмом, гнилыми зубами, больными желудками, мелкими болячками и запущенными болезнями, кислой капустой и ещё чёрт знает чем? Разве цари могут быть с такими распаренными красными лицами и с глупыми выражениями на этих лицах? Разве станут цари кричать такими отвратительными голосами и плевать себе под ноги, втягивая в себя какой-то ужасный сизый дым отвратительнейшего свойства?.. Она показалась здесь на таком несуразном фоне самым цивилизованным созданием.

В какой-то момент корова по запаху сориентировалась, что попала в отхожее место, поэтому посреди прохода плюхнула на пол небольшую такую лепёшку из отходов своей коровьей жизнедеятельности.

– Ну вот только этого не хватало! – взмолилось сразу несколько голосов.

– Сволочи, уберите быка отсюда!

– Ты сам конкретно бычара!

– Свиньё ты глупое!

– Можно подумать, что ты – свиньё умное!

– Митька, слышь, – жарко шепчет кто-то. – Давай эту лепёшку к нам в ведро: как-никак навоз. Навозу-то мы не купили… Я тебе деньги на навоз давала, а ты куда их дел?..

– Ой, отстань ты, дура серая…

– Я грю, давай живо эту лепёшку к нам в ведро, пока не умыкнули!

– Ага, щас вам, – громко отвечает на этот шёпот другой голос. – Она у нашего купе упала, стало быть, наша.

Корова, заметив такой спрос на свою «продукцию», милосердно выдала ещё пару-тройку лепёшек «по просьбам трудящихся» в разных районах вагона.

– Фу-у! – завозмущались чувствительные барышни и студенты.

– Ничо, щас придышитесь, – заверяют их дачники.

– Мы в ваши годы коровьим говном печки топили, – вспоминают «солнечные» годы своей юности пенсионеры в укор нынешнему «наглому поколению, нежелающему землю жрать» на манер старших.

– Вот… наклала тут, едри её рога в корень!

– Поду-умаешь! Всё ж подобрали, всё ж для пользы дела. Человек ещё больше гадит и всё без пользы. Никто так не гадит во Вселенной, как человек.

– Однако, каких только философских мыслей не услышишь в нашем многострадальном общественном транспорте!

– А вы как думали: трудности быта располагают к философии.

– Не к философии, а к философствованиям – это разные вещи.

– Поду-умаешь!..

Корова тем временем прошла-таки по вагону и благополучно вписалась в двери тамбура. Там тоже раздались звуки протеста и треска, так как второй тамбур был до верху завален рамами, дверными косяками и прочими строительными материалами.

– Нет, ну как так можно, ну что за люди?! – продолжает недоумевать помощник машиниста, идущий за коровой, как пастушок. – Это же электричка, а не товарный состав. Опупеть с вами можно! У нас же рессоры проседают от ваших грузов. Один корову везёт, другой – лес кубометрами. Совсем опупели!

Но умная корова аккуратно прошла мимо всех штабелей и вышла-таки из вагона, который снова слегка покачнулся, выпустив из себя такую весомую пассажирку.

– Му-у! – поблагодарила корова людей за внимание.

– Кукареку! – получилось-таки у петуха в сетке на полке подать командный голос.

Что тут началось! Всё пернатое и мохнатое племя загалдело, зарапортовало царь-птице, каждый на свой лад.

Дед суетился вокруг своей красавицы, пока помощник продирался сквозь доски в тамбуре к кнопке связи с машинистом, чтобы радостно сообщить ему, что аварийный пассажир покинул состав. Но тут появляется милиция в лице запарившегося сержанта и двух рядовых. У сержанта на форме оторвано две пуговицы, а по спине расползлось огромное потное пятно. Он тяжело дышит и постоянно вытирает лицо и шею платочком.

– И шта эта? Корова! Ага. В электричке?! Тэк-с, тэк-с, будем штрафовать, – и главный страж порядка указал жестом, чтобы его под-чинённые взяли под стражу корову, что они тут же и сделали.

Корова такому окружению обрадовалась, приветливо боднула одного милиционера чубатым лбом, другому под ноги снова шмякнула свою фирменную лепёшку, а сержанту помахала кисточкой хвоста.