Роберт Енгибарян - О, Мари! Страница 69

– Рафа, ты еще на работе?

– А ты куда звонил? Нет, я в филармонии, слушаю симфонический концерт, побрит, надушен и на всякий случай сменил нижнее белье. Что нужно?

– Хочу видеть твою интеллигентную физиономию. Убедиться, действительно ты пахнешь, как свежий цветок, или воняешь тюремными нарами.

– Вчерашний вечер ты мне испортил, но сегодня я тебе не позволю. Ладно, раз просишь, мягкость моего сердца не позволяет отказать другу. Будь в кафе-булочной «Аракс» через двадцать минут.

– Рафа, как я понимаю, тебя не вызывали в КГБ? И спасибо, что предупредил о подставе.

– Я же сказал: опаздывай. Мои люди тут же сообщили, что настоящего приемщика Гургена и продавщицу прямо после открытия магазина увезли. Сейчас их освободят, извинятся, скажут что произошла ошибка. На их место поставили своих людей. Если бы ты не пошел, они бы подумали, что ты предупрежден, это бы их насторожило. А так ты выглядел наивным фраером. Ну что, в том, что мы с тобой задумали, и мы и они остались при своих. Никто на нас серьезно не выходил, кроме Аветисова, который хотел прощупать что-то. Что – пока не догадываюсь, надеюсь, ты прояснишь. Ясно то, что они работают в связке с Бифштексом. Они нужны друг другу. Бифштекс не мог бы так свободно работать, ездить в Москву и другие города, заниматься валютными махинациями и оставаться на свободе – только в случае, если ему покровительствует КГБ. А покровительствуют не зря, есть у них какой-то серьезный интерес, а этот сукин сын так или иначе его обеспечивает. В свою очередь, интерес Генриха в том, чтобы их руками устранить своих конкурентов. При необходимости они для него это делают, потому что таково одно из обязательных условий сотрудничества. Говоришь, их особенно интересовали ценные картины? Не помнишь, какие там были классики?

– Подожди, давай-ка поразмыслим на эту тему. Знаешь, много раз в разговорах с отцом я слышал, что первому эшелону руководителей республики в дни рождения или юбилейных дат дарят картины известных художников, иногда – классиков. Ценятся также армянские классики, скажем, Мартирос Сарьян, Геворк Башинджагян и другие. Но в особой цене – картины Айвазовского, Шишкина, Коровина. Потом часть этих картин и ценностей первые лица республики, в том числе руководители КГБ и МВД, «дарят» своим московским начальникам и проверяющим. Если в Азербайджане московской верхушке дарят бриллианты и золотые изделия – что поделаешь, Восток! – то здесь предпочитают как бы не прямую взятку, а интеллектуальный подарок.

Немного отходя от темы, хочу отметить, что в одну из поездок Леонида Брежнева в Азербайджан в 1970-е годы Гейдар Алиев подарил генсеку ЦК КПСС бриллиантовое кольцо с одним большим камнем в середине, символизирующим Брежнева, окруженным пятнадцатью меньшими, символизирующими составляющие СССР республики. Ценность этого подарка составила тогда 226 тысяч рублей. С учетом тогдашнего соотношения рубля и доллара, это составило бы более триста тысяч долларов. Сегодня по покупательной способности они равны трем миллионам долларов, не меньше. В государстве с нормальным разделением властей, с парламентским контролем, при верховенстве закона Алиев и Брежнев, как совершившие тяжкое уголовное преступление, были бы пожизненно заключены в тюрьму, ведь хищение социалистической собственности всего на две с половиной тысячи рублей согласно Уголовному кодексу РСФСР и других союзных республик предусматривало 15 лет лишения свободы или расстрел. А ну-ка, давайте прикинем, сколько раз по 15 лет могло бы вместиться в этой сумме?

В Грузии ювелирные изделия в виде золотых и серебряных чеканок сочетались также с подарками художественного плана, в том числе картинами национальных классиков, таких как Пиросмани. Но так как армянское руководство всегда было более осторожным и располагало значительно меньшими материальными возможностями, чем руководители соседних республик, оно предпочитало более доступные художественные ценности с трудноопределяемой ценой. Таким путем они старались продлить свое политическое долголетие. Мне достоверно известен случай, когда через сына Мартироса Сарьяна Лазра Сарьяна, ректора Ереванской консерватории, первые лица республики приобрели картину мастера за тогдашние пятнадцать тысяч рублей для подарка одному из родственников Брежнева – Чурбанову. Немалые деньги для обычного обывателя – стоимость двух тогдашних трехкомнатных кооперативных квартир. Сегодня эта картина стоит не менее миллиона долларов. Постепенно эти факты становились известны все большему кругу лиц. При Ельцине и Лужкове взятки и воровство фактически стали узаконены, превратившись в обычное явление, а тогда они все еще поражали воображение наивных и бедных советских граждан

– Да, я тоже краем уха слышал о таких нравах нашей элиты. Но при чем здесь Бифштекс – фарцовщик и валютчик?

– Понимаешь, такая крыса должна обеспечить свою безопасность и со стороны власти, и со стороны криминала. Для первых он рыщет повсюду и покупает все, что угодно: и картины, и валюту; выполняет любые их поручения, ведь жены, любовницы и любимые чада наших руководителей часто бывают за рубежом. Они там покупают все, что им заблагорассудится: технику, лекарства, одежду, получают удовольствие, оплачивая все это валютой. Для них валютные поступления обеспечивают такие, как Бифштекс. Ну, понятно, не ехать же им за рубеж, подобно хомо советикусу, с тридцатью – сорока долларами в кармане, мечтая о бокале пива и ветке бананов! От криминала милиционеры и чекисты Генриха полностью не освободят, бандиты свое получат, но если Бифа «оштрафует» серьезный авторитет, его никакая «крыша» не спасет. Поэтому он служит двум хозяевам. В основном, понятно, это чекисты. Кстати, тебе не кажется, что этот подонок Бифштекс хотел подставить Мари и ее родителей?

– Маловероятно. Он взял свое – и ищи ветра в поле, что ему родители Мари!

– Не скажи. В день передачи небольшой части валюты по его доносу их могли задержать, деньги изъять. Наличная часть перекочевала бы в руки чекистов, остальное осталось бы у Бифштекса. Азат и Сильвия отправились бы в тюрьму на долгие годы, а Бифштекс остается безнаказанным и с валютой. Все в выигрыше, преступление раскрыто, чекисты хорошо поработали, раскрыв большую валютную операцию, плохие люди в тюрьме.

– Теоретически возможно, но не думаю, что Бифштекс с чекистами пошли бы на такую подлость.

– А ты разве сомневаешься? Во-первых, Бифштекс на любую подлость пойдет. Что касается чекистов, я удивляюсь, что у тебя есть какие-то сомнения насчет них. Это же главная составляющая их профессии!

– М-да, дружба с француженкой сделала тебя непатриотичным. Ладно, закончим.

– А где девушка Вика?

– С нетерпением ждет интеллектуального общения со мной. Кстати, Давид, валюту спрячьте подальше от дома Мари.

– Я уже позаботился.

– И как?

– Попросил отца держать у себя в сейфе. Потом по частям отдам родителям Мари для отправки по их каналам за кордон.

– А папа не спросил, что это?

– Ну, я сказал: «Папа, это деньги родителей Мари, твой сейф в ЦК недоступен никому. В течение короткого срока они все заберут». Папа молча согласился… Постой! Обо всем поговорили, кроме важного. Что проясняется насчет заказчика похищения Мари?

– Информация есть, но недостаточная. Этим ребятам, которые сейчас там сидят в отдельных кабинах, со вчерашнего дня вместе с едой дают легкие наркотики, развязывающие язык, так что они должны завтра-послезавтра уже полностью расколоться, и через несколько дней у нас будет полная, ясная картина.

– Мари? Расскажи, обрадовались ваши, когда получили деньги, которые похитил этот мерзавец?

– Обрадовалась только мама, она не сомневалась, что ты в конце концов спасешь нас. Папа какой-то безразличный, ушел в себя, его состояние вызывает у нас серьезное опасение. Да, забыла сказать – во время эфира у меня чуть не началась рвота, слава Богу, пронесло.

– Пошли к нам домой, там отоспишься.

– Лучше буду у себя. Родители издерганы до предела. Профессор Долбачян, тоже репатриант из Франции, подозревает, что у отца предынфарктное состояние. «Будьте осторожны, не напрягайте его. А то, не дай Бог, инсульт и сопутствующие прелести», – предупредил он. Мы очень опасаемся, вдруг с ним что-нибудь случится и папа останется инвалидом навсегда или произойдет что-нибудь похуже…

Глава 24

– Давид, дорогой, скоро мы освободим тебя от тяжелого бремени нашего присутствия. Если бы я знала, с какими трудностями будет связан наш отъезд, я не предприняла бы этот роковой для нашей семьи шаг!

– Ничего, мадам Сильвия, постепенно все уладится.

– Понимаешь, сынок, я разбила мою семью на две части. Дети выросли здесь, и эта ужасная страна для них стала понятной, жизнь привычной, в конце концов, они нашли свою судьбу. А мы? Бедный Азат от переживаний впал в глубокое безразличие, часами сидит и смотрит в одну точку. Возврата нет, понимаешь ты это? Дом и имущество проданы, вернуться к прежней жизни мы уже не можем. Тысячу раз прости, что причинили тебе столько переживаний и неудобств! Но пройдет время, все забудется, так уж устроен человек. Дай Бог моим планам хоть частично исполниться. Я иногда задумываюсь, Давид, зачем я вышла замуж за Азата? Вся трагическая судьба вашей несчастной нации перенеслась на меня и на моих детей. Жить с таким грузом до конца своих дней очень тяжело. Знала бы я, что мое замужество принесет мне бесконечное страдание, отказала бы Азату.