Аркадий Первенцев - Матросы Страница 102

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — поблагодарил Вадим своего отзывчивого спутника. — Если не ошибаюсь, отдел офицерских кадров там?

— Совершенно верно, товарищ лейтенант. Начальнику передайте от меня привет. Он тоже из матросов…

В отделе офицерских кадров молодого выпускника принял разомлевший от жары и собственного веса добродушный капитан второго ранга с лысой головой, выбритой до арбузного блеска, и мясистыми губами, алыми, как помидор.

— Посылаю к самому жадному на молодежь, к Ступнину. — Начальник отдела кадров добавил на бумаге еще одну завитушку к своей длинной фамилии. — Доценко поблагодарите за привет. Встретите его на «Истомине». Без парторга вам, как кандидату в члены партии, естественно, не обойтись, товарищ лейтенант. — Он приблизил глаза к часам на своей мохнатой вспотевшей руке. — Барказ отойдет от Минной стенки через полчаса. Успеете, если попадете на троллейбус… Поспешите…

Вадим не опоздал.

На борту крейсера молодого лейтенанта встретил вахтенный офицер с тонкими усиками и смуглым узким лицом. Выслушав четко представившегося ему нового офицера, вахтенный уже с открытым любопытством оглядел его а, что-то черкнув в своем блокноте, направил к дежурному по кораблю капитан-лейтенанту Апресяну.

В рубке дежурного Апресян гортанно клокотал в телефонную трубку. Это был плоскогрудый, сутулый офицер с желтыми белками глаз. Продолжая разговаривать, он жестом потребовал документы, развернул их одной рукой на коленке.

— Минуту, — сказал он в трубку. — Лейтенант Соколов уже на борту. Совершенно точно! Есть, товарищ капитан первого ранга!

Вероятно, на корабль позвонил начальник отдела офицерских кадров. «Ишь какие оперативные», — подумал Вадим и приободрился. Внимание старшего начальства всегда отражается на самочувствии подчиненного.

— Командир корабля просит вас к себе. — Апресян приложил руку к козырьку своей белой фуражки. — Сначала явитесь к нему, а потом уже к командиру бэче, товарищ лейтенант!

Рассыльный в белой-белой форменке с вылинявшим воротником стремительно повел лейтенанта по корабельным лабиринтам. Вадим старался поспеть за ловким парнем, скользившим, словно вьюн, по палубам и трапам.

На корабле пахло просыхающей после недавней приборки морской водой, подогретой солнышком, краской и канатами: неистребимый запах флота, сохранившийся со времен парусников даже на стальных современных гигантах. По пути встречались матросы, уступавшие дорогу, офицеры, бесцеремонно оглядывавшие новичка, от носовой батареи слышался стук костяшек домино, а там, на берегу, в ярком мареве безоблачного дня будто плыл похожий на огромный белый корабль все тот же изумительный Севастополь.

Вадим пытался разобраться в своих первых впечатлениях, но постепенно все в голове спуталось, сердце билось все сильней; хотелось поспеть за рассыльным, не осрамиться, споткнувшись на скользком трапе…

Заглянем пока в каюту командира крейсера «Истомин» капитана первого ранга Ступнина. Он устроился на диване на своем любимом местечке — там образовалась даже небольшая вмятина — и просматривал недавно полученную литературу по 6-му американскому флоту, назойливо бродившему по Средиземному морю; затем он прочитал переводы некоторых статей, опубликованных в заграничной прессе. Удивительно неспокойные соседи, флоты блока НАТО, заставляли наших моряков задумываться над характером грядущих испытаний.

Вода занимает больше двух третей нашей планеты. На моря и океаны, судя по материалам, иностранные военные мыслители обращали настойчивое внимание. Они считали, что самой практичной подвижной базой для наступательных боевых средств явится некая база, передвигающаяся по воде. Надводный корабль, подводная лодка, гидропланы сумеют запускать управляемые снаряды, быстро менять места, внезапно появляться на просторах, окрашенных на глобусе в голубые тона. Военно-морские силы обеспечивают в первую очередь стратегические потребности. Именно эти силы обладают подвижностью, неуязвимостью и способностью отвлечь внимание противника на море и тем предохранить от ударов густонаселенные районы суши. Оттуда, с броневых палуб, грозятся термоядерной летучей смертью. Ударные плацдармные силы будущего атомного нападения рассматриваются ими как оперативные группы кораблей, передвигающихся с большой скоростью при всех условиях погоды. Что же это за оперативная группа? Солидно! Три авианосца, семь крейсеров с установками для запуска управляемых снарядов, два быстроходных судна снабжения, самолеты со сверхзвуковой скоростью, подводные лодки с атомным оружием. Каждая такая группа рассредоточена на поверхности океана на площади, равной площади штата Мэн. На триста миль нельзя безнаказанно приблизиться к этому заколдованному кругу. Вот так планируются будущие атаки, планируются точно, зловеще-предусмотрительно. Им надо противопоставить нашу организацию, наш флот, нашу боевую технику, обученных, сильных и духом и телом людей.

Ступнин отодвинул в сторону кипу бумаг, пока еще только бумаг. Но эти затеи могут в любой момент обернуться атомным пламенем и неисчислимыми жертвами. Глубоко вздохнув, Ступнин взял томик Джека Лондона и открыл на странице, заложенной ниточкой мулине. Это был рассказ «Кусок мяса».

И те бумаги, которые Ступнин отложил, и эта книга, которую он взял в руки, написаны гражданами одной и той же страны, людьми одной и той же национальности, а какая пропасть между ними! С одной стороны, чудовищные извращения маниакальных садистов, с другой — замечательный взлет разума, тонкий гуманизм, вызывающий на глубокие, человечные раздумья. Ступнин с наслаждением погрузился в чтение любимого автора.

К нему, командиру боевого корабля, вот-вот должен явиться молодой человек, возможно, тот, который в конце концов сменит его, Ступнина. Этому человеку будет дано право управлять кораблями, решать задачи обороны, анализировать противостоящие силы, отвечать за судьбы Родины с ее давней историей, начиная от скифского всадника на мохнатом степном скакуне и кончая покорителями космического простора Вселенной.

…Рассыльный привел Вадима к месту и молча исчез. Итак, стоит переступить полоску металла с двенадцатью головками заклепок, лежащую у твоих ног, и начнется новый этап жизни. Еще сегодня поутру можно было лежать у Альмы, наблюдать за полетом птиц, принадлежать самому себе. От поступков Вадима могло быть хорошо или плохо только ему самому. Теперь все по-другому. Останутся и Альма, и небо, и парящие птицы, и свобода — принадлежать придется не только себе и отвечать не только за себя… Незамысловатые вольности ученика остались позади, впереди ответственность учителя; он начальник и отвечает всем, что у него есть. Может быть, ответит и жизнью, но не бесцельно, а с пользой для других, которые надеются на него и доверяют ему.

Главное в большом, добровольно избранном пути начиналось сейчас, за этой легкой дверью, которую красил неизвестный ему маляр верфи. Что же, и перед маляром верфи должен отвечать он, лейтенант Соколов, с замиранием сердца остановившийся сейчас у каюты своего будущего командира.

Ступнин… Вадим немало слышал о нем, видел его в дни стажерской практики, пытался и сам походить на этого волевого, крепкого, кинжально откованного человека.

Вадим еще раз оглядел себя, смахнул пыль с ботинок (бархотку он всегда носил при себе) и только после этого осторожно стукнул в филенку двери. Донесся густой, приятно-басовитого тембра голос: разрешалось войти. Переступив порог и увидев вставшего ему навстречу командира, Вадим отрапортовал:

— Товарищ капитан первого ранга, лейтенант Соколов! Представляюсь по случаю получения назначения на корабль!

Говоря уставные слова, столько раз произносимые до него «по случаю» назначения на должность или ухода с нее, «по случаю» убытия и возвращения из командировки и отпусков, Вадим почувствовал их странный для его душевного состояния смысл. Почему «по случаю»? Ведь он с детства мечтал о море и не случайно попал в военно-морское училище (он же хотел!), не случайно приехал сюда обученный, по-прежнему влюбленный в море… Почему же «по случаю»?

На бумагах об американском флоте лежала книга о неравной борьбе Старости с Юностью. Ниточка мулине шевелилась под ветерком, проникавшим в иллюминатор. Командир легкого крейсера «Истомин» даже мельком не просмотрел протянутые ему документы. Разве дело в бумажках! Пусть они пока полежат на книге, потрясающе раскрывшей власть времени над таким железным человеком, каким был боксер Том Кинг.

Молодой офицер с крепкими плечами и тугими мышцами, с курносым, почти плакатным лицом северного россиянина, с жаркими веснушками, рассыпанными по щекам и шее, совершенно не понимал силы своей молодости. Ему ли волноваться и трепетать?