Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 20

Входит Дононов.

Здравствуй, товарищ Дононов, давно не виделись. Я даже соскучился.

Дононов. Шутишь, товарищ начальник… много шутишь. А сам от меня бегаешь. Ведь я не раз давал тебе понять, что нам надлежит потолковать по твоим личным делам… Что делать… не Магомет к горе, так гора к Магомету.

Суходолов. Кто гора, кто Магомет?

Дононов. Ты — мудрец, тебе виднее.

Суходолов. Впрочем, что я?.. Ты сам себя определил в горы. Но смотри, горы бывают разные: покатые и плоские, крутые и страшные… А вообще, что есть гора? Мертвое тело.

Дононов. Ты мастер острить… не всегда к месту.

Суходолов. Не сердись, Афанасий Кузьмич… вредная привычка. Чаю желаешь?

Дононов. В такую жару чай!

Суходолов. А вот представь себе… меня казахи на Турксибе научили.

Дононов. И где ты только не бывал! Так что же, потолкуем?

Суходолов. Я издал бы всеобщее постановление — личными делами в нерабочее время заниматься, по ночам. Ночи, они самой природой предназначены для личных дел. Опять же и экономия государству! Сразу бы этих личных дел на девяносто процентов убавилось. Но — давай! Нет, посиди минуту. Пока работает с областью телефон, надо позвонить в гражданскую авиацию. (Переговариваясь со станцией.) Комаров хочу истребить.

Дононов. По-моему, неосуществимо.

Суходолов. Я уже однажды операцию подобного размаха осуществлял.

Дононов. Чего только ты не осуществлял!

Суходолов. Двадцать пять лет осуществляю. (Его соединили.) Гражданская?.. Мое почтение, Суходолов с вами говорит. Нельзя ли к нам сюда прилететь на предмет уничтожения комаров? Операция у нас обширная, миллионная… Прилетайте. Кланяюсь.

Дононов. Как легко решаешь ты миллионные операции!

Суходолов. Так ведь Магомет знаешь чего наделал? Ввел на земле магометанство.

Дононов. Бросаешься словами. А что такое комары? Кому они мешают? Нежные мы стали очень.

Суходолов. С ними одна производительность, без них другая.

Дононов. А ты считал?

Суходолов. Все поддается учету, товарищ Дононов! Даже такая неуловимая вещь, как наши с тобой отношения… в какую копеечку они обходятся государству. Про электронные машины слыхал? Они все подсчитают.

Дононов. А какие у нас отношения? Если критикуемся взаимно, то это только страхует от нездорового сращивания. У нас самые нормальные отношения.

Суходолов. От таких нормальных отношений у людей инфаркты бывают. Но давай сегодня поедем на участки. Ты ни разу на Кедровом стану не был. Начальник там ни к черту. Тянуть надо. А Кедровый стан имеет громадное будущее.

Дононов. Слыхал, знаю, поедем. Но, Суходолов, я ведь пришел к тебе с твоим личным вопросом.

Суходолов. Извини, высыпай.

Дононов. Что значит — высыпай?

Суходолов. Глагол в повелительном наклонении. Дел у нас много, Афанасий Кузьмич, не тяни.

Дононов. Дела, дела. И в делягу тоже превращаться не следует. Иногда невредно остановиться и оглядеться, что с тобой происходит. Я, например, давно хочу узнать от тебя, почему ты дома не ночуешь?

Суходолов. Заметил?

Дононов. А как же!

Суходолов. Ну и какое это имеет значение?

Дононов (значительно). А ты не знаешь?

Суходолов. Нет.

Дононов. Если понадобится, я тебе объясню. Но как же быть в настоящем конкретном случае?

Суходолов. Как быть? Никак не быть.

Дононов. Нет, ты мне ответь на мой прямой вопрос.

Суходолов. А я не хочу отвечать на этот вопрос.

Дононов. Как-как?

Суходолов. Так. Не желаю и не буду отвечать.

Дононов. Считаешь ниже своего достоинства?

Суходолов. И моего и твоего достоинства.

Дононов. Скажи, куда метнул. Это почему же?

Суходолов. Не тебе, по твоему общественному и государственному положению, задавать такие вопросы, не мне на них отвечать.

Дононов. Ну знаешь, уважаемый!.. (Недоброе молчание).

Суходолов. Не знаю. Скажешь, буду знать.

Дононов. Люди — не чета тебе, повыше, тоже хорохорились, а потом как миленькие отвечали.

Суходолов. Значит, они не чета мне.

Дононов. Вот в чем твоя беда! Димитрий Алексеевич, ты большой человек, и не ошибочно тебя ценят в верхах, но ты страдаешь колоссальным самомнением.

Суходолов. Да какое тут, к дьяволу, самомнение? Я не понимаю и понимать не хочу, почему я должен отчитываться перед тобой в том, где я сплю. Где мне удобно — там и сплю.

Дононов. Брось, брось, не уходи от существа дела. К тебе приехала супруга. Все это знают.

Суходолов. Приехала… И какое вам дело?

Дононов. Что у вас случилось? Откройся, Димитрий Алексеевич, лучше будет.

Суходолов. Милейший Афанасий Кузьмич, будь ты мне ближайшим другом, и то не всегда можно открыться. Но кто ты мне? Официальное лицо… Как же я могу посвящать тебя в свои сокровенные дела! Прости, это по-человечески противно и бессмысленно. Помочь мне никто не может. Даже первобытные люди и те не вмешивались в распри пар.

Дононов. А мы не первобытные, а современное организованное общество. Я хочу тебе помочь… обязан, призван! Я вижу, что ты запутался.

Суходолов. Ты видишь, я — нет. Могу дать подписку.

Дононов. Брось… Давно все ясно.

Суходолов. Что ясно?

Дононов. Пассия.

Суходолов. Не понимаю.

Дононов. Полно. Что, неграмотный? Дама сердца… ну… любовница. Чего там. Люди мы взрослые.

Суходолов (волнение). Вот что, Дононов… вот как у нас будет… Я готов разговаривать с тобой на любые темы, можешь учить меня, как строить, но этого не потерплю. Заявляю тебе по совести и чести коммуниста, что ничего позорящего мою партию я не совершаю… Поэтому такие эпитеты, как «запутался», с негодованием отвергаю.

Дононов. Как ты возгордился! Поразительно.

Суходолов. Откуда у тебя поповские словечки?

Дононов. А твои словечки на мелкобуржуазный анархизм смахивают.

Суходолов. Научили вас на нашу голову. Действительно начетчик. Ну при чем тут анархизм? В общем, если ты пришел толковать о том, где мне ночевать, то считай, что наша беседа не состоялась. Меня с катера зовут, слышишь? А на том берегу ждут геологи, которые решают судьбу величайшей в мире плотины. Величайшей… (Уходит.)

Дононов. Глупый человек. Ребенок. Казалось бы, немолодой коммунист и должен понимать, что я стремлюсь оградить его от серьезных неприятностей. Ну зачем тебе, дураку, вызывать нездоровое любопытство к своей персоне?! Я же не могу пресечь болтовню. Она просочилась, пошла… И мне сигнализировали, хоть и анонимно. Конечно, мы знаем этих клеветников, которые порочат честных людей анонимными письмами. Но вот вам и подтверждение. Суходолов уклоняется от исполнения супружеских обязанностей. Очень хорошо. Прекрасно. Значит, что-то есть… Поссорился с женой. А почему поссорился? Мог поссориться, между прочим, и по своей вспыльчивости. Он нередко следует не уму, а сердцу. А кто же возражает? Мы не можем отнять у человека право иметь вспыльчивое сердце. Но у меня коммунисты спрашивают, почему директор не живет дома. Безусловно, тут тоже имеется доля обывательского любопытства. Любим мы поглядеть через щелочки в чужие квартиры. Есть это, есть. Тут тоже надо бы обуздать мещанские пережитки… А с другой стороны, только пойди навстречу и дай волю нашему брату… Тот же Суходолов, с его внешностью, моментально распустится. Смешной человек! Он думает отделаться благородным негодованием. Благородством от таких вещей не отделаешься.

Входит Ксения Петровна.

Ксения Петровна. Я не ошибаюсь? Товарищ Дононов? Суходолова… жена его.

Дононов. Очень рад, хоть неожиданная встреча. Садитесь.

Ксения Петровна. Давайте познакомимся.

Рукопожатие. Называют себя.

Дононов. Весьма приятно. Вы ко мне?

Ксения Петровна (очень настороженно). А почему вы так думаете?

Дононов (так же). Могу ошибиться.

Ксения Петровна. Нет, вы не ошиблись. Но у меня впечатление, будто вы меня ждали.

Дононов. Ждать не ждал…

Ксения Петровна. А сразу догадались, что я к вам.