Николай Угловский - Подруги Страница 25

Логинов беззвучно хохотал: его всегда забавляли подобные вспышки, иногда по пустячному поводу. Все-таки он не без любопытства взял письмо, рассчитывая чуть позже посмеяться над Мартой Ивановной всласть. Однако уже первые строки насторожили его, на крутом подбородке сильнее обозначились мелкие оспины.

«ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ

Сомневаюсь, что мое письмо будет опубликовано на страницах Вашей газеты, но, быть может, вы сочтете возможным ознакомить с ним небезызвестных Вам В. Аникееву, Е. Прилуцкую и Е. Орешкину. Я прочитала очерк «Счастье трудных дорог», а потом и обязательство этих девушек, решивших бороться за звание фермы коммунистического труда. Позвольте Вам сказать, что я не верю в их благородные побуждения. Все это «показуха» и фальшь, а на деле все обстоит гораздо проще. Увидите, пройдет месяц, пусть даже, полгода — и писать о них будет нечего. Мало ли у нас таких «мыльных пузырей»? Развеется, как дым, головокружение от призрачной славы, наступят серенькие будни, и девушки сбегут (как сбежали уже многие,) или, если хватит терпения, будут тянуть опостылевшую лямку, как и все. Потому что, я уверена, никаких особых патриотических чувств они не испытывали, когда поехали в колхоз, а просто было увлечение очередным «движением», вот и все.

Конечно, на первых порах им постараются создать лучшие условия, даже, возможно, и звание почетное присвоят, но все это будет показное, а не настоящее. Так что умиляться сейчас этими «героинями» преждевременно и смешно.

Внизу стояла приписка от редакции:

«Как нам удалось выяснить, Эмилия М. — учащаяся десятого класса, сейчас сдает экзамены на аттестат зрелости. Публиковать ее письмо считаем нецелесообразным, это чистейшая демагогия. Опубликование письма повредило бы и вашим девушкам, и самому автору. Пересылаем его вам для сведения».

— Ну еще бы! — скривила яркие губы Марта Ивановна. — Недоставало только выплеснуть всю эту грязь на газетные страницы.

Логинов повертел письмо в руках, хотел было вложить его в конверт, но раздумал.

— А по-моему, редакция зря испугалась, — накрывая письмо длинной ладонью, сказал он. — Я бы хотел посмотреть, как отнеслись к этому наши девушки. Думаю, ничего страшного не случилось бы.

— Незачем их травмировать. Они не заслужили подобного оскорбления, — горячо проговорила Марта Ивановна.

— Разумеется, нет, — спокойно сказал Логинов, — но, мне кажется, ты не особенно в них уверена.

— Откуда ты взял? Нет, это просто возмутительно с твоей стороны! — передернула она плечами. — Напротив, я им верю, как самой себе.

— Тогда познакомь их с письмом.

— Ни за что! Кому это нужно? Все идет так хорошо, и вдруг мы сами испортим им настроение. Это нечестно.

— Они уже не маленькие и сами разбираются, что хорошо и что плохо. Пусть бы высказались начистоту. Это было бы честнее. Думаю, что наши комсомольцы дали бы достойный ответ этой Эмилии.

— Да, да, конечно, я в этом не сомневаюсь, но… — Марта Ивановна с напряженным лицом смотрела на Логинова, но вряд ли видела его. Логинов поразился, как много морщин может уместиться на обычно гладком лбу этой еще моложавой женщины. Яркие губы неуловимо дрогнули, когда она сказала:

— Дай сюда это письмо, я подумаю…

Ни в коем случае Марта Ивановна не хотела оставлять письмо у Логинова. Как с ним поступить — это было ее дело и никого другого. Логинов лишь изредка встречался и разговаривал с молодыми доярками, а Марта Ивановна, как ей самой казалось, знала их не хуже, чем если бы они были ее собственными дочерьми. Кому же, как не ей, оберегать их от всяких неприятностей? До сих пор все шло как нельзя лучше, и вот какая-то мешанка пытается заронить в их души сомнение, напакостить в большом и нужном деле. Конечно, можно представить негодование девчат в первую минуту, но что будет потом, когда они останутся наедине со своими мыслями? Нет, нет, это нечестно. Разумеется, Марта Ивановна покажет им письмо, но только не сейчас, позже…

Логинову тоже было над чем подумать, когда Марта Ивановна поспешно вышла из кабинета, а затем и из конторы. Она забыла даже попрощаться, и это одно говорило о многом. Однако почему она так разволновалась? Надо бы попытаться самому получше разузнать о настроении девушек, тогда все было бы яснее. Да, ему, пожалуй, давно следовало это сделать. Что там ни говори, им нелегко на первых порах. Конечно, сначала было увлечение, но это же так естественно в их годы! Самое главное, что это увлечение было чистым, во всяком случае — у большинства добровольцев. Дальше пошли будни, и счастлив тот, кто сохранят юношескую увлеченность до конца дней своих. Не всем это удается, и причины тому разные. Истинное призвание открывается не сразу, но помочь его найти можно. Да вот вопрос: как помочь? Хотя он, Логинов, и советовал Марте Ивановне познакомить девчат с письмом и даже опубликовать его в газете, сейчас и он не уверен, будет ли это для них помощью. А вдруг наоборот?

И все-таки Логинов в глубине души считал, что скрывать письмо было ошибкой. Таких, как Эмилия М., еще немало среди молодежи. Они не способны сами увлекаться и снисходительно посмеиваются над увлечениями других — что ж, тем хуже для них. Им кажется, что все люди созданы по их образу и подобию, романтика и дерзания, высокие побуждения и чистые порывы существуют лишь в книгах, а в жизни все происходит проще и грубее… Может быть, и проще, но только на первый, поверхностный взгляд. Жизнь сложнее, и дай бог автору очерка «Счастье трудных дорог» в следующий раз поближе приглядеться к ней. А может, письмо Эмилии М. уже кое-что подсказало ему?

Оно многое подсказало бы и девушкам. Конечно, они не узнали бы себя в этом письме, зато вполне нарисовали бы портрет Эмилии М. и отвернулись бы от нее. И если у кого-то из них таилось в душе нечто похожее, о чем пишет Эмилия М., они устыдились бы собственных мыслей. Это явилось бы для них суровой, но полезной, очищающей проверкой. Марта Ивановна считает такую проверку неоправданной жестокостью. Зато все встанет на свои места. Не надо будет гадать, что и как случится дальше. Крепкий выдержит, слабый отсеется сразу. Просто и ясно. Это и есть воспитание жизнью.

Логинов сам удивился, как легко он пришел к такому выводу. Но, в сущности, об этом же самом он думал уже тогда, когда читал письмо, только скрывал это от себя. Ему с самого начала претило «сюсюканье», как он выражался, Марты Ивановны с новенькими. Ни к чему это. Работа есть работа. Эмилия М. права: никакого героизма тут нет. И не надо было расписывать о девчатах в газете. Растрезвонили на весь белый свет, а теперь боимся, как бы сохранить престиж…

Недовольный собой, Логинов рассеянно просматривал газетные заголовки. Читать он уже не мог. Пора было уходить домой.

И Логинов ушел бы, если бы в кабинет неожиданно и неслышно не пробралась Катя. Он, как всегда, тщательно запирал ящики стола и не заметил, когда она встала у дверей. Только поднял на нее глаза, а Катя уже протягивала ему бумажку со словами:

— Я к вам, Сергей Емельянович. Принесла заявление…

Голос ее дрожал, но был звонок и напорист — видать, она еще не потеряла запаса решимости, очутившись за порогом председательского кабинета.

Озадаченный Логинов молча взял заявление. Он даже не пытался предположить, о чем оно могло быть — просто взял и прочел, как ото бывало бесчисленное множество раз, когда к нему приходили с заявлениями колхозники. И только потом осознал, что поставлен в тупик и не знает, что сказать девушке.

То была просьба Кати отпустить ее из колхоза, так как она должна в ближайшее время выйти замуж. Так и было написано — «должна», но Логинов даже не улыбнулся.

— Вам бы следовало обратиться с этим заявлением к Марте Ивановне, — неуверенно сказал он, пододвигая бумажку по столу к Кате.

— Но ведь ее нет, а вы же председатель и вообще…

Катя запнулась. Не могла же она сказать, что целый час простояла на улице, выжидая, когда уйдет из конторы Марта Ивановна.

— Да, конечно, я председатель, но я тоже по многим вопросам советуюсь с Мартой Ивановной. Да вы садитесь, в ногах правды нет… — Логинов с трудом собирался с мыслями. — А с подругами вы об этом говорили?

— Пока нет. Да это не важно, они и так знают, — бойко ответила Катя, для приличия опуская глаза. Она не испытывала никакой неловкости, с Логиновым, как она и предполагала, было легко разговаривать. Хорошо, что она пришла к нему, а не к Марте Ивановне.

Вот наслушалась бы всяких нотаций — с тоски умрешь.

— А когда ты ехала в колхоз, тогда думала выходить замуж? — спросил Логинов, почувствовав некоторое облегчение оттого, что перешел с Катей на ты.

— Н-нет, не думала. Вы же знаете, Сергей Емельянович, это не только от меня зависит.