Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность Страница 25

Потом начались годы стяжания и скопидомства, в чем ему деятельно помогала жена его Варвара Ивановна, взятая Николаем Ивановичем из купеческой семьи.

Купив первый дом, Камневы стали подумывать о детях. Варвара Ивановна родила дочь, но роды были неудачными, и Женя оказалась ее первым и последним ребенком. Когда Жене исполнилось три года, Камневы имели уже три дома.

Первый, выходивший фасадом на улицу, Камневы сдавали зубному врачу; второй — огромный мрачный домина — был заселен разной чиновничьей мелкотой и приносил большие доходы; третий, который Николай Иванович построил для себя на Церковноучилищной улице, стоял в глубине двора. Балкон дома, летом густо увитый плющом, выходил в сад. Вдоль дощатого забора росли живописные старые вязы, между которыми обычно вешались гамак и качели.

Николай Иванович насадил в своем саду малину, груши, крыжовник и яблони, и все это давало богатый урожай; за садом Николай Иванович ухаживал необыкновенно любовно, отдавая ему весь досуг. Досуга же у Николая Ивановича к описываемому времени было много.

Два дома у него отобрали. Подряды, на которых он зарабатывал немало денег, ушли в область преданий. Николай Иванович, мечтая о том, чтобы вернуть дома и подряды, знал, что ждать каких-то благ от большевиков нечего. Соответственно с этим Камнев относился и к своей службе в губплане. Он отсиживал свои шесть часов, выполнял то, что ему прикажут, все равно, было ли приказание умным или глупым, полезным или вредным.

Сутулый, желчный, он ходил, тяжело двигая ногами и часто дергая унылые бесцветные усы пожелтевшими пальцами. В воскресные дни бродил по базару, скупал часы, картины, мебель, неистово торговался и тащил все это домой, превращая комнаты в склад безвкусных подержанных вещей.

Был Камнев страшно завистливым и тщеславным человеком. Дочь он любил, и ему хотелось, чтобы она была первой в городе. В пять лет Женю отдали в музыкальную школу.

Однажды Николай Иванович узнал, что с Женей дружит Виктор Ховань, сын некогда известнейшего аристократа. Камнев был чрезвычайно этим польщен и слова не сказал, когда в холодный ноябрьский день в дом к нему нагрянула компания знакомых и незнакомых молодых людей.

Собрание началось речью Опанаса. Меньше всего он говорил об истинных задачах «Круга». Дело шло пока о создании кружка.

— Все сидящие здесь, — Опанас обвел глазами присутствующих, — будут собираться, читать интересные книжки, вместе ходить на лыжах, ставить спектакли, обсуждать происходящие события. — Виктор недоумевающе поднял брови. — Конечно, — поправился Опанас, — если это будет интересно. Ну, и так далее. Вы сами понимаете, — продолжал он, — что болтать об этом не стоит. Если кто-нибудь захочет ввести в «Круг» своего друга, то сперва посоветуемся сообща, стоит ли его приглашать. Вы понимаете?

Все хором закричали, что понимают.

Затем Опанас перешел к организационным вопросам. Он предложил название кружка. Название приняли: оно понравилось всем.

Остальное, о чем говорил Опанас, было не менее интересным.

После собрания устроили танцы. Виктор не отходил от Жени. Лена сидела хмурая и скоро ушла, сославшись на головную боль. Она думала, что Виктор пойдет ее провожать. Он вышел в переднюю и спросил:

— Тебя проводить?

— Нет, Витюша, оставайся, — деланно спокойно сказала Лена.

Виктор заметил что-то неладное в ее тоне, но провожать все же не пошел.

Завернув за угол, Лена села на скамейку и горько заплакала. Кто-то подошел к ней и положил руку на плечо. Это был Джонни.

— Ты о чем, Леночка?

— Так, ни о чем, — прошептала Лена и, уткнувшись в плечо Джонни, зарыдала.

До позднего часа Джонни и Лена гуляли по набережной. Они молчали, думая каждый о своем.

У Камневых веселье длилось далеко за полночь. Молодежь угостили чаем. После чая снова начались танцы и пение. Разошлись поздно. Виктор пошел провожать Николу.

— Да, Опанас, — вдруг сказал Виктор. — Знаешь новость? Все забываю тебе сказать. К адвокатше приехал парень. Помнишь, я тебе говорил?

— Помню. Даже видел, кажется! Ну конечно, видел! Худой такой!

— Он самый. Замечательный человек, умница! Привести его к тебе, а?

— Что же, приведи!

— Прекрасный парень. Фамилия только у него странная — Кагардэ.

— Кагардэ? — повторил Опанас. — Да, очень странная фамилия. Гм… Кагардэ!

«Круг» собирался часто, ребята спорили о книгах, о кинокартинах, а Опанас ловко направлял споры в одно, и только одно, русло: интеллигенция создала все, интеллект — высшая сила, ей и должна принадлежать ведущая роль в мире, а в России в частности.

Впрочем, все его разговоры на этот счет были весьма неопределенными. Опанас проверял ребят и зорко следил за тем, чтобы знакомства их не были опасными для «Круга».

«Круг» не расширялся, хотя Андрей и лелеял план создания филиала, где бы руководителем был он.

«Вот там, — думал Андрей, — я бы уж нашел сторонников».

Попытки вести разговоры на анархистские темы в «Круге» были безуспешными: Опанас их явно боялся. Он с ужасом думал о том, что не за горами время, когда чтение у лампы под зеленым абажуром и спектакли не будут удовлетворять растущие интересы ребят. Опанас часто вспоминал советы Одноглазого, но не знал, как их применить. На что-нибудь серьезное ребята были не способны, да на серьезное не был способен и сам Опанас. Массовая организация, которая могла бы противопоставить себя комсомолу, — явно не удавалась. «Круг» можно было расширить, но Опанас боялся делать это.

«Каждому в душу не влезешь, — думал он. — Этих я знаю, эти не предадут, а другие? Вот тот же Лев, о котором все они так много болтают. Кто его знает, что это за птица?» И Опанас упорно стоял на своем: Льва в «Круг» пока не принимать.

Несколько раз и Андрей, и Виктор, и Джонни требовали, чтобы Лев был введен в общую компанию. Опанас тянул. Из рассказов ребят следовало, что Лев умница, Опанас и сам это знал, он разговаривал с ним несколько раз и понял: Лев на самом деле человек необыкновенный.

Вот этого-то Опанас и боялся пуще всего. Он был единственным и полновластным хозяином в «Круге» и не хотел никому уступать своего положения. Завидуя растущему авторитету Льва, Опанас возненавидел его только за одни хорошие отзывы ребят о нем.

Он боялся Льва.

Виктор впервые в жизни начал зарабатывать. Однажды Саганский вызвал его из класса и спросил, не сможет ли Виктор помочь ему.

— А в чем дело? — спросил Виктор.

— Понимаете ли, у меня есть знакомый лесник. Он живет верстах в двенадцати от города. Трое детей. Школа далеко. Вот он и просил меня найти человека, который бы сам приезжал к нему. Туда надо ехать на лыжах, а обратно в город его будут отвозить на лошади. Три раза в неделю.

Виктор с радостью принял предложение Саганского, взял у него записку к леснику и на следующий день после обеда ждал у ворот Женю — она захотела проводить его до леса.

Виктор крепил лыжи, когда пришла Женя.

— Ну, что ты копаешься? — закричала она Виктору. — Пойдем!

Они пересекли реку, вышли на луг, покрытый ослепительной и ровной снежной коркой, и прибавили шагу. Скоро им сделалось жарко, Женя сняла треух и остановилась. Виктор, услышав, что скрип лыж позади него прекратился, обернулся. Женя подошла к Виктору, воткнула палки в снег и положила руки на плечи Виктора. Зеленые глаза ее были совсем близко, пухлые губы улыбались.

Так они, молча, стояли друг перед другом несколько мгновений. Губы Виктора дрожали, словно он хотел что-то сказать и не мог. Потом он почувствовал, что горячие руки обвили его шею. Выронив палки, он притянул к себе Женю и поцеловал ее в губы.

Дойдя до леса, они снова остановились. Так они целовались через каждые двадцать шагов. В лесу стало темнеть, и Жене надо было возвращаться домой.

На другой день вечером Виктор и Женя были в кино, смотрели «Красных дьяволят». Картина им очень понравилась. Возбужденные, с разгоревшимися щеками, возвращались они домой, обсуждая геройские поступки «дьяволят».

Около ворот Женя, поцеловав Виктора, спросила его:

— А как же Лена?

Виктор зажал ее рот своими губами.

— Глупый, — сказала она, — а ты боялся Льва. Ты же видишь, кто мне нужен! Может быть, поэтому вы и не принимаете Льва в «Круг»? Ну, скажи! Нет, ты сначала скажи мне!.. Глупый!.. — прошептала Женя и, крепко поцеловав его, исчезла.

На следующий день утром Джонни, Андрей и Виктор пришли в аптеку к Опанасу. Он колдовал над пробирками и весами. Увидев друзей, Никола провел их в маленькую комнату позади аптеки и холодно осведомился о цели посещения.

— Почему ты не хочешь, чтобы Лев был принят в «Круг»? — спросил Джонни. — Крутишь ты, длинноносый! Смотри!

Никола потер пальцем бледный нос. «Вот оно что! Они требуют?»