Ефим Дорош - Дождливое лето Страница 3

Я не был при этом, но я хорошо представляю себе, как директор взглянул на Андрея Владимировича — на его порозовевшее, татарского склада лицо и упрямо глядящие исподлобья узковатые глаза; как он охватил взглядом присадистую, чуть наклонившуюся на крепких ногах фигуру пожилого ученого… и махнул рукой.

А справку, которую составил Андрей Владимирович, я прочитал и еще раз убедился, что всюду, где есть гармония, — есть и поэзия.

Андрей Владимирович в своей справке писал, что для того, чтобы возделывать в энской пойме овощи, потребуется перестроить здесь всю осушительную систему и проложить заново прочные дороги, иначе посевы овощей будут страдать от избытка воды, а урожай нельзя будет вывезти. Вся эта работа, подсчитал он, обойдется в восемьдесят миллионов рублей. По существующему положению, треть этих средств обязано дать государство, две другие трети — расположенные в пойме колхозы. Однако государство вложит эти деньги в предприятие, от которого ничего не получит, а колхозы истратят значительную для них сумму лишь затем, чтобы завести дело, которое принесет одни убытки.

Свидетельствовали все это не столько слова, сколько цифры, из которых на две трети состояла справка. Эти цифры рассказывали, что каждому здешнему колхознику и без того приходится обрабатывать большое количество земли; если же занять пойму овощами, то площадь эта увеличится во много раз, а для возделывания овощей, как известно, покамест почти нет машин. Одна лишь прополка на этих торфяных почвах, прямо-таки благословенных для сорняков, потребует огромных затрат ручного труда, потому что до сих пор не найдены хоть в какой-то мере эффективные механические или химические способы уничтожения сорной растительности на торфяниках. В лучшем случае колхозы посадят овощи, но уж обрабатывать их и убрать урожай у них недостанет сил, если они не забросят все остальные работы, что, конечно, невозможно.

Но есть и другая возможность использовать пойму реки Эн: засеять ее травами, превратить в сенокосные угодья. Для трав, особенно если выбрать влаголюбивые, не потребуется сколько-нибудь серьезно улучшать существующую уже здесь осушительную систему. Не только вспашка земли, как при возделывании овощей, но и посев и уборка трав, тем более на ровных, обширных, хорошо спланированных поемных площадях, могут быть произведены машинами — давно и в достаточном количестве имеющимися у нас тракторными сеялками, косилками, граблями, стогометателями. Надо будет только добавить их здешней МТС, и на это, как и на некоторые другие расходы, связанные с организацией большого лугового хозяйства, ассигновать три миллиона рублей.

В одном случае — восемьдесят, в другом — три!

Причем восемьдесят миллионов принесут одни лишь убытки, расстроят все хозяйство, тогда как три миллиона, напротив, сразу же начнут давать доход, послужат толчком к дальнейшему развитию колхозов.

Если занять пойму травами, можно будет в три раза увеличить поголовье крупного рогатого скота и одновременно поднять его продуктивность. Сейчас каждая корова получает здесь только две трети необходимых ей грубых кормов, а сочных и того меньше. Богатые сенокосные угодья дадут возможность кормить скот сообразно с требованиями науки, потому что и других кормов станет больше.

Вот тут-то этот скучный на вид документ достигал той высокой степени изящества, какая свойственна ясной и неожиданной мысли.

Обилие сена — это ведь не только избыток мяса и молока, но и навоза. Значит, пахотные здешние земли, ныне оскудевшие, станут получать с поемных лугов лучшее из удобрений, а это скажется на урожае кормовых корнеплодов, кукурузы, пшеницы, картофеля, кстати сказать — тех же самых овощей.

Я пересказал справку несколько пристрастно. У Андрея же Владимировича факты изложены были спокойно, без какого-либо к ним отношения.

Должно быть, товарищ, читавший составленную Андреем Владимировичем справку, почувствовал, что готовил ее человек, который мнение свое сообразует лишь с истиной, какой она ему представляется. Андрея Владимировича, помимо директора института, вызвали в руководящую инстанцию. Относительно энской поймы с ним согласились, но товарищ, который его вызывал, занимался вопросами овощеводства и поэтому стал спрашивать, нет ли под Москвой других земель, удобных под овощи.

И вот тут-то Андрей Владимирович назвал пойму озера Каово, которая всего лишь на каких-нибудь шестьдесят или семьдесят километров дальше от Москвы, чем пойма реки Эн, но зато связана с нею прямым железнодорожным сообщением и великолепной автомобильной дорогой.

Здесь имеется еще и то преимущество, что в деревнях вокруг озера уже в шестнадцатом столетии крестьяне выращивали овощи на продажу.

Во времена Петра, свидетельствуют историки, здешние мужички ездили в Голландию — смотреть, нет ли там чего поучительного. А в первой половине девятнадцатого столетия о мастерстве райгородских крестьян знали не только в России, но и далеко за ее пределами. Московские и петербургские фирмы выписывали отсюда и овощи и огородников. Несколько здешних семейств обосновалось даже под Парижем, на берегах Сены, где с тем же успехом, что и на берегах Каово, «пахали лучишко с огурчишком и тем кормились».

Процветало овощеводство в Райгороде и в наше время.

К сожалению, шаблонное планирование, имевшее место в недавние годы, низкие заготовительные цены на овощи, ныне, правда, значительно повышенные, а также многие другие помехи, недавно еще общие для всего нашего сельского хозяйства, привели к тому, что с каждым годом все меньше и меньше овощей производили колхозы Райгородского района.

А овощей здесь можно вырастить куда больше, чем в старое время.

Я не стану приводить всего того, что говорил в пользу рай-городского овощеводства Андрей Владимирович, скажу лишь, что после этого разговора он и был спешно командирован в Райгород. В этой командировке была еще и та сторона, несколько забавная, что вмешательство руководящей инстанции на некоторое время как бы избавляло Федора Ивановича Головина от необходимости думать об осушении райгородской приозерной котловины. Пункт этот стоял первым в той докладной записке, «которую с помощью Андрея Владимировича, но без какого-либо участия областного отдела водного хозяйства готовили райком КПСС и райисполком. И вот тут-то мне открылось одно обстоятельство, которого я прежде не знал и которое укрепило меня в давнишней моей мысли, что бездеятельность Федора Ивановича Головина прямо-таки преступна.

На этом, за поздним временем, я тогда остановился,:— старинные часы в соседней комнате, у Михаила Васильевича, мелодично вызванивали третью четверть двенадцатого часа. А на следующее утро я поднялся раньше всех и записал главнейшее из того, что было накануне в райисполкоме, в комнате, где работала комиссия.

Я привожу эту запись, ничего в ней не изменив.

Перфильев рассказывает о своей недавней поездке в один из дальних колхозов, куда он ездил от райкома на отчетно-выборное собрание.

Колхоз этот отстоит от Райгорода километрах в двадцати. Районные работники бывают здесь редко, по поводу чего один старик, выступивший на собрании, сказал: «Посреди болота мы живем, а у начальников, должно, сапог нету… Надо бы им такие сапоги пошить, чтобы выше головы завязывались». Но старик только начал, а уж продолжили женщины, которые повели речь куда серьезнее и основательнее.

Женщины подступили к Перфильеву с одним только вопросом: «Почему канавы нам не копаешь?» Тот им в ответ, что он здесь присутствует не как директор ММС, а как уполномоченный райкома партии. Но колхозницы и слушать этого не захотели. «Мы знаем, кто ты такой… У нас вот ни радио нету, ни клуба, ни телефона. Церковь, правда, открылась. Поп — хороший, молодой, да разве ж церковь культурное- развлечение!»

Тут Перфильев стал говорить, что надо, мол, укреплять экономику, повышать уровень агротехники, увеличивать продуктивность животноводства, однако эти его слова еще пуще распалили женщин.

«Ты нам этого не говори, — кричали женщины, — ты нам скажи, когда ты нам канавы станешь копать!.. Мы тут в грязи тонем!»

И они объяснили ему, человеку в Райгороде сравнительно новому, что было время, когда жили они в своем колхозе очень хорошо. Главными статьями дохода были у них капуста и картофель, причем картофеля колхоз производил столько, что полностью обеспечивал сырьем существовавший в селе терочный заводик. Капусту, правда, и сейчас здесь земля родит, хотя и меньше, но вывезти урожай почти невозможно, потому что дороги разбиты, заплывают грязью. Урожаи же картофеля куда как плохи стали — водой его заливает. Прежде-то канавы работали хорошо, уводили воду, а теперь они частью засорились, заросли, частью их тракторами перепахало, и где была пашня, там сейчас болото.