Петр Капица - Когда исчезает страх Страница 31

— Еще бы, — зло усмехнулся Ширвис, — ты ждешь моей дисквалификации, как манны с неба.

— Перестань! — сердито потребовал всегда спокойный и добродушный московский тяжеловес. — Иначе нам придется попросить тебя закрыть дверь с той стороны.

— Меня?

Ширвис отступил на шаг и, с презрением смерив его взглядом, хотел сказать что-то обидное, но вовремя заметил хмурые лица других боксеров и сдержался.

— Я вижу, что здесь по каким-то соображениям все против меня. Ну, хорошо. Попробуйте выступать с Кочевановым, пусть Кирюшка выиграет хоть один бой. Его-то я лупил как хотел.

Он выпрямился и с гордо поднятой головой демонстративно вышел из комнаты.

Ян был уверен, что к нему сейчас же прибегут главный судья с Сомовым и будут извиняться и уговаривать, но ошибся. В его комнату лишь заглянул Севров.

— Едешь на экскурсию? — спросил легковес, весело скаля зубы.

— Катись ко всем чертям!

Ян с такой злостью хлопнул дверью, что Севров отскочил в сторону и, обиженно сказав: «Ну и сиди балда балдой», убежал.

Из окна Ян видел, как ребята уселись в открытый автобус и уехали осматривать старую Прагу.

Обозленным на себя и на товарищей он спустился в вестибюль и, выйдя на улицу, решил самостоятельно осмотреть чешскую столицу. Он прошелся по каменным плитам панели, постоял около продавца «парок» — горячих сосисок, свернул к реке. Посмотрел на уморительно серьезных удильщиков рыбы на Влтаве. И, уже скучая, направился по узкой улице, которая привела его в старую часть Праги с ее остроконечными башнями и тесными улочками, похожими на сумеречные коридоры.

Ничего любопытного для себя Ян не нашел. Уткнувшись в какой-то тупик, он от досады плюнул и еще раз обругал товарищей, уехавших без него.

В гостиницу Ян вернулся не в духе, взял у портье ключ и стал подниматься к себе. Вдруг кто-то его окликнул. Решив, что Сомов кого-то послал за ним, Ян нехотя обернулся.

В вестибюле, широко расставив ноги, стоял краснолицый человек с приветливо вскинутой шляпой:

— Мое почтение, господин Ширвис! Вы бы могли на минутку спуститься ко мне?

Не понимая, зачем он понадобился этому иностранцу, Ян сошел вниз. Краснолицый подбежал к нему, протянув обе руки:

— Безмерно буду рад пожать руку такому великолепному боксеру! Я вчера вас видел на ринге, но не сумел пробиться. Меня зовут Тодор Штоль… будем знакомы. Я немножко имею отношение к боксу и люблю Россию.

— Вы замечательно говорите по-русски.

— Еще бы! Я жил у вас в плену. Потом из эшелона знаменитого чехословацкого корпуса видел Сибирь. Но чехов и словаков презираю, как и вы.

— Я? — удивился Ян. — С чего вы взяли?

— Ну-ну, — погрозил ему пальцем Штоль. — Я вчера всё заметил. Не смущайтесь, можете довериться судетскому немцу.

Громко хохоча и хлопая Яна по плечу, как старого приятеля, Штоль стал выпытывать:

— Как вы погуляли? Плохо? — Он был возмущен утвердительным кивком Ширвиса. — Боксер не должен плохо гулять! К госпоже Фридляндровой заходили? Нет? Как можно!

Не давая Яну опомниться, краснолицый господин потянул его на улицу и чуть не силой усадил в «фордик».

Обдавая Яна запахом крепкой сигары, он обещал показать, как гуляют в Праге.

Штоль привез Яна на Пожичью улицу в восьмиэтажный дом молодой миллионерши-пловчихи Беллы Фридляндровой.

Госпожа Фридляндрова построила дом, в котором спортсмен мог получить всё, что ему угодно. Здесь была гостиница на сотню номеров, ресторан с бассейном, гимнастический зал, души, кабинеты, массажистки.

Они уселись за столик над бассейном с зеленоватой водой. В бассейне плавали рекламные шары, переливаясь огнями отражались столики. Штоль заказал полторы дюжины устриц, вина, тильзитского сыра. Ян было запротестовал против выпивки, ссылаясь на строгий характер капитана команды, но Штоль, не слушая его, наполнил бокалы:

— Для такого боксера, как ты, никогда не повредит бокал хорошего вина.

Пришлось выпить. После вина прохладные и скользкие устрицы показались необыкновенно вкусной закуской. Ян выпил второй бокал. С непривычки в голове зашумело. Всё стало шатким.

Ян, чтобы не показать своего опьянения, старался сидеть прямо, говорить поменьше. А Штоль все подливал и подливал вина. К их столу подсели еще какие-то люди, они уже знали Ширвиса по портретам, напечатанным в пражских газетах, наперебой упрашивали выпить за дружбу атлетов.

Внизу, в зеленой воде бассейна, шумная компания парней и девушек затеяла игру в ватерполо. По вспененной воде прыгал гулкий мяч. К столикам летели брызги. Ширвису показалось, что он находится не в ресторане миллионерши Фридляндровой, а в атлетической стране Элладе и в его честь устроено празднество. Он поднял бокал и сказал, что неплохо бы возродить страну атлетов.

Штоль сначала недоверчиво таращил на него свои голубовато-серые глаза, а потом полез через стол обниматься:

— Боже мой! Да мы оба думаем одинаково. Я всю жизнь желал делать в дряхлеющей Европе такую страну.

С Яном обнялся и маленький курносый человечек, подсевший к их столику. Этот щупленький пучеглазый гость Фридляндровой был суетливей и восторженней других. Он чем-то напоминал Ширвису вертлявую комнатную собачонку.

— А вы каким видом спорта занимаетесь? — спросил у него Ян.

— О, это Рэнгольм Лэйн — самый лучший импрессарио малых стран, — отрекомендовал Штоль и, вежливо улыбнувшись, что-то вполголоса сказал человечку.

Импрессарио немедля сорвался с места, побежал в другой конец зала и вскоре вернулся с высокой и стройной девушкой.

Девушку звали Боженой. Словачка, она умела говорить по-русски и по-украински. Ян пригласил ее танцевать. Пышноволосая и кареглазая словачка внешне напоминала Зосю Кальварскую. Даже смех ее был каким-то знакомым. Только опущенные уголки рта делали ее лицо утомленным. Танцевала Божена легко, послушно отдаваясь ритму.

Ян угостил словачку коктейлем и, не задумываясь, пообещал в ее честь нокаутировать всех противников.

Маленький человечек всё время с какой-то подобострастностью смотрел Ширвису в глаза. Казалось, что он сейчас подпрыгнет и по-собачьи лизнет прямо в нос. Яну надоел этот взгляд, он взял импрессарио за плечо и грубо спросил:

— Вы, кажется, чего-то ждете от меня?

Маленький человек, не поняв его, показал в заискивающей улыбке мелкие желтые зубы и вопросительно взглянул на Божену. Та сказала ему несколько слов по-английски. Он радостно закивал головой и поманил Яна с Боженой в отдельный кабинет.

В узкой комнате их уже ждал столик, накрытый на три персоны. Но Ширвис не стал здесь пить. Ему хотелось как можно скорее избавиться от неприятного человека.

— Спросите, чего ему от меня надо? — обратился он к Божене.

Импрессарио, сразу став серьезным, что-то заговорил на непонятном Яну языке. Божена не торопясь перевела:

— Содруг Лэйн, известный в Европе импрессарио, предлагает вам заключить контракт на один год. Каждое выступление — тысяча долларов. Тренер, разъезды и гостиница за счет импрессарио.

— Скажите ему, что Ян Ширвис и без его тысячи постарается уложить всех средневиков Чехии, Словакии и Скандинавии.

Лэйн был уверен в том, что подвыпивший боксер ломается, набивая себе цену. Решив основательно торговаться, он после некоторого раздумья увеличил сумму:

— Полторы тысячи!

Ян пьяно мотал головой:

— Не выйдет!

— Две тысячи! — застонал импрессарио, и выпуклые глаза его стали влажными.

— Советские боксеры не продаются, — гордо заявил Ян. — И если им очень назойливо предлагают доллары, то они, потеряв терпение, — могут покалечить неудачных менажеров.

— Три тысячи долларов! — как бы бросаясь в омут, трагически выкрикнул Лэйн и вытащил из кармана отпечатанный на машинке текст договора.

— Переведите этому шпику, — уже раздраженно сказал Ян Божене, — если он сейчас же не уберется отсюда, то испытает своим задом крепость моей ноги.

Божена, видно, перевела всё в точности. Лэйн с опаской взглянул на ноги боксера, вежливо раскланялся и, советуя обдумать предложение, пятясь вышел из комнаты.

С Яном осталась одна словачка. Он с благодарностью пожал ей руку и предложил выпить за дружбу. Девушка согласилась. Они медленно осушили бокалы и, взглянув друг другу в глаза, весело засмеялись.

У Яна вдруг появилось, желание обнять ее. Он протянул руки, но Божена, покосившись на дверь, уклонилась.

«Боится, что кто-нибудь войдет», — догадался Ян. Неверной походкой он подошел к двери и повернул ключ в замке.

Вновь приблизясь к словачке, он решил поцеловать ее, но она, лукаво погрозив пальцем, отстранилась.

Эта девушка умела гибкими движениями ускользать из рук.

Ширвису надоела игра словачки, он, как на ринге, сделал ложный выпад в сторону, крепко схватил ее и, притянув к себе, стал искать губами рог… И тут произошло неожиданное: Божена вдруг громко закричала, начала отбиваться, царапаться…