Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто Страница 33

Колесниченко пошел за ним и открыл дверь. К его удивлению, аудитория была полна студентов, а Токмарев стоял рядом с кафедрой и начинал лекцию. По внимательно-сосредоточенным лицам студентов видно было, что его лекции пользуются успехом. В самой позе Федора было что-то свободное, легкое.

«Выйдет из него научный работник, — подумал Колесниченко. — Выйдет, но…»

Что скрывалось за этим, Дмитрий Петрович сам не мог определить. Ничего плохого о Токмареве он не знал, но и симпатий этот молодой человек почему-то не вызывал. Не то что Снопов. Тот весь какой-то открытый, а этот вроде себе на уме…

Раздосадованный тем, что пришлось ждать целый академический час, Колесниченко зашел в деканат и сел на диван.

В следующий перерыв Колесниченко собрался выйти и разыскать Федора, но тот сам зашел в деканат вместе с пожилой женщиной.

— Не понимаю, товарищ Токмарев, почему вы отказываетесь от всех поручений? — громко отчитывала женщина.

— А я не вижу в этом особой необходимости для себя, — ответил Федор, не замечая Колесниченко. Он злился. — У меня и без того времени не хватает.

— Мы вашу кандидатуру утвердили на парткоме.

— Напрасно старались.

— Для другого у вас времени хватает, а если с народом поработать, у вас времени нет, — рассердилась женщина и ушла.

Федор заметил Колесниченко и подошел к нему.

— Кто это? — спросил Колесниченко, кивнув головой на дверь.

— Местком, — ответил Федор с иронией. — Хотят пробудить во мне политическую активность, а я не поддаюсь, — засмеялся он, но увидев в глазах Колесниченко осуждение, ожесточился: — Ну на что мне это все нужно? Ходить там по рабочим баракам… Вот никто не спросит, сколько мне приходится работать и что у меня есть. Никто не подумал, что на мне первое приличное зимнее пальто!.. Время, как вы знаете, не баловало нас. Бывало, и недоедали! Стараюсь, работаю… Ну что им еще надо от меня? Что? Профессор Андреев требует от меня иного…

«Этот добровольно на фронт не пойдет, как Коля, — подумал Дмитрий Петрович. — А ведь учились вместе. Кажется, друзьями были».

Записав адрес отца Снопова, Колесниченко пошел в актовый зал. Собрание уже давно шло. Доктор Пронин и Вера Васильевна, занявшие место и ему, издали помахали газеткой, приглашая к себе.

В этот момент Колесниченко еще раз увидел Токмарева. Тот шел вместе с профессором Андреевым, как бы подчеркивая этим свою близость с ним, и сел рядом со своим учителем.

«Все же почему он такой? — задал себе вопрос Колесниченко. — Конечно, дело не только в общественной работе…»

Сам Дмитрий Петрович всегда был занят не только своей прямой работой. Для него всегда хватало дела и в месткоме, и в лекторских группах, и в студенческих общежитиях. Да он я не мог без этого жить. Как же иначе?

— Все же к чему это приведет? — забывшись, пробормотал он, усаживаясь на место.

— Что вы сказали? — переспросил Пронин. Колесниченко растерянно взглянул на своего учителя и понял, что рассуждал вслух. Оба засмеялись.

Без конца моросил осенний надоедливый дождь. Федору казалось, что промокла не только его одежда, но и сама душа. В эти дни было так пасмурно и сумрачно, что трудно было отличить день от вечера.

Он поднял воротник реглана, но и это не помогло: капли воды, скатываясь с кожаной фуражки, пропитали голубой модный шарф с красными крапинками, который теперь мокрой тряпкой охватывал шею.

Федор испытывал мучительное недовольство собой и тем, как сложилась его жизнь, как проходили его вечера. Ровно без пятнадцати десять он закрывал лабораторию, где готовился к лекциям, и уходил из института. Через десять минут он был уже в темном вестибюле городской библиотеки и терпеливо поджидал появления Нины, каждый раз боясь, что, увидев его, она бросит по его адресу что-нибудь презрительное. Что скрывать, бывало и это, но он терпел.

И так каждый день…

Совсем недавно Федор считал себя победителем в соперничестве с Николаем: в доме отдыха Нина, казалось, навсегда порвала с ним, выбросила его из сердца. Но не тут-то было: хотела забыть, считая себя оскорбленной, а когда стало известно, что Николай не вернется, прорвалось настоящее. Федор понял, что Нина никогда не могла заглушить в себе чувство первой любви и Николай всегда оставался для нее первым человеком. Отчаянию Нины не было предела. Она надломилась, поникла, видимо, обвиняя себя в гибели Николая. Она похудела, голубые глаза ее ввалились, стали печальными и, к несчастью для Федора, еще более привлекательными.

В первое время после известия о гибели Николая Нина не хотела даже видеть Федора. С большим трудом ему удалось убедить ее, что он заботится о ней только как друг Николая.

Сегодня Нина долго не появлялась, хотя почти вея публика уже ушла из библиотеки. Отбросив всякую нерешительность, Федор поднялся в гардеробную. Нина была там. Не смея взглянуть ей в глаза, он поздоровался, взял ее одежду, пока она надевала боты.

— Как хорошо, что ты пришел! — устало сказала Нина, когда они спустились по лестнице. — К нам, говорят, сегодня трамваи не ходят. Ремонт какой-то. Я не боюсь, но как-то не по себе бывает, когда идешь одна. А на улице такая темнота… Теперь мы живем далеко… Зина решила, что мы обязательно должны жить со старшекурсниками. А напрасно…

Федор знал, почему Зина настояла на переезде. Она не хотела оставлять подругу в том общежитии, где все напоминало о времени, когда был жив Коля. Но и на новом месте Нина не могла найти успокоения. Каждый день она ездила в читальный зал библиотеки: там никто не знал о ее горе, никто не сочувствовал ей. Домой в общежитие она возвращалась только к ночи.

В новом общежитии Федор не бывал ни разу, хотя каждый день провожал Нину. Ему не хотелось встречаться с Зиной, которая окончательно возненавидела его с тех пор, как у него вырвалось неосторожное восклицание: «Ах вот в чем дело!.. Не может быть!» Зина восприняла это как злорадство. Нет же! Просто он думал тогда только о Нине… Поэтому и получилось так.

Знала бы Зина, что он тоже переживал… Друзьями ведь были…

Теперь Федор окончательно убедился в том, что Зина тоже любила Колю, но, зная, что он любит другую, ничем не выдала своих чувств. Даже Нина и Клава до сих пор не подозревают этого. За нарочито грубой жалостью к подруге она скрывала свои нежные чувства к тому, кто ее не замечал.

— Я сегодня чуть не опоздал! Вначале подумал, что ты ушла. Решил заглянуть в гардеробную.

— Спасибо, Федя. Ты всегда такой заботливый., Добрый…

— Не нужно об этом…

Нина сегодня была разговорчивее, чем обычно. Она рассказала, что в клинике ее похвалил доктор Пронин и заговорил с ней об аспирантуре. Предложил, если у нее и дальше так хорошо пойдет с учебой, подумать об этом.

Дождь перестал.

— В кино можно бы пойти, но мы опоздаем. Не посидеть ли в саду? — предложил Федор, обрадованный тем, что Нина сегодня не так замкнута. Ему хотелось вывести ее из мрачной задумчивости.

— Домой хочу… Устала я.

— В таком случае я провожу тебя до общежития?

— Дождь опять будет, — сказала она, посмотрев на темное небо. — Промокнешь.

— А ты? Разве не промокнешь?

— Я, если и промокну, то за себя…

— У меня реглан…

Хотя дорога и была знакома, но по разрытым улицам, где строили водопровод, пробираться было трудно.

— Вот и дошли. Дождя нет и как будто не предвидится, — сказал Федор, останавливаясь у железной калитки. — Спокойной ночи, Нина. Иди, поспи. А то, я гляжу, измучилась ты вся. Нельзя так. Надо поберечь себя.

— Не знаю, — сказала она, потом, помолчав, спросила: — Ты очень любишь меня, Федя?

— Сама же видишь. Если бы… Он недоговорил. Молчала и Нина.

Она вспоминала все свои встречи с Федором, как бы со стороны, глазами постороннего человека, оценивала все его поведение и не находила ничего плохого. Особенно запомнился день возвращения из дома отдыха.

Она не торопилась с парохода. Не все ли равно, где проводить время: в общежитии или в дороге? Почти последней она сошла по трапу на берег.

Поднимаясь по крутой лестнице в набережный сад, она увидела Федора. Он стоял, на верхней ступеньке и озабоченно смотрел на шоссейную дорогу, по которой шли последние пассажиры с парохода.

«Меня ждет», — догадалась Нина.

В это время Федор посмотрел вниз, увидел ее, что-то крикнул и побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки.

— С приездом, Нина! — радостно крикнул он. — Я ведь с утра поджидаю тебя!

Федор подхватил ее чемодан и пошел вперед.

— Как экзамены, Федя?

— Хорошо! Очень хорошо! Диплом с отличием получу. Это уже обеспечено.

— Поздравляю.

Федор остановился и с чувством пожал протянутую руку Нины.

— Коля тоже сдал все на отлично. Его уже нет в городе. В день приезда сдал экзамен и ушел в казарму. Я еще раз видел его перед отправкой. Удалось немного поговорить.