Николай Чевельча - Рядом с молниями Страница 38

Сержант кивнул Зайцеву, и они быстро развесили на доске учебные пособия. Выполнены они были на больших листах простой бумаги черной тушью. Возле одной из схем Зайцев остановился и прочитал: «Силы, действующие на ракету в полете».

— Кто чертил схемы, товарищ лейтенант-инженер? — спросил Зайцев.

— Я это сделал сам.

— Здорово!.. Но мы их перерисуем, еще лучше будут.

Зайцев прошел к своему столу, выражая всем своим видом, что вполне доволен новым командиром.

Как обычно перед обедом, солдаты собрались в курилке. Сержант Низовцев был искренне изумлен:

— Надо же, четыре часа пролетело незаметно. Интересно, что ли, так было? Но ведь и раньше о том же говорили...

— Это потому, что лейтенант здорово материал знает, — заметил один солдат.

— Учили пять лет, — добавил другой. — Тут всякий...

— Не всякий, однако! — вспылил Зайцев. — Иной может академию окончить, а слушать скучно. Любит лейтенант технику, и талант к этому делу у него.

— И не только... Работает много, — задумчиво проговорил Низовцев. — У нас на тракторном был инженер молодой, а уж главный конструктор. Никто не знал, когда он уходил, когда приходил на завод.

— Товарищ Зайцев, снимите схемы и аккуратно сложите их, — приказал сержант Низовцев. — Скоро на обед.

— Есть! — ответил тот и пошел выполнять указания сержанта.

В коридоре Зайцев встретил Валиева.

— Слушай, друг, помоги мне схемы снять, — попросил Зайцев.

— Очень хорошо, помогу, — ответил Валиев.

Свернув схемы, сложив их на стеллажи, выбежали на улицу,встали в строй.

Вышел Федченко. Старшина доложил ему и попросил разрешения вести личный состав на обед.

— Ведите, — ответил Федченко.

— Равняйсь! Смирно! С песней шагом марш!

«Мы ракетные войска,Нам любая цель близка,Наши точные ракеты,Наши мощные ракеты,Безотказные ракетыГрозно смотрят в облака».

4

Уже четвертый день Смирнов с группой офицеров жил в подразделениях Бондарева. Проверяли, как командиры и политработники направляют работу комсомольских организаций.

Собственно, жить у Бондарева четверо суток, может быть, было и не обязательно. Уже к концу первого дня начальник политотдела убедился, что Ленинские чтения и тематические вечера проводятся регулярно, читаются лекции, организуются встречи с ветеранами войны, партии и комсомола, одним словом, все идет как надо... А вот сам Бондарев, вернее его участие в общественно-политической работе, вызывало у Смирнова некоторые опасения. И Михаил Иванович задал ему вопрос:

— Вы, Альберт Иванович, когда последний раз выступали перед молодежью?

— Товарищ подполковник, вы извините меня, но когда мне, командиру, в такой серьезной обстановке выступать с лекциями? А политработники на что? Мне надо готовить подразделение к боевому дежурству.

— Странно слышать такое, Альберт Иванович! — удивился Смирнов. — Мне казалось, что в душе вы останетесь моряком. А на флоте, я знаю, офицеры различных рангов — постоянно с личным составом. Одними приказами они никогда не живут.

— Все это так, товарищ подполковник, но где взять время?

И потому, как Бондарев волновался, Смирнов видел, что не убеждать его надо, а помочь. Вот и решил Михаил Иванович остаться еще на несколько дней.

Он сидел в кабинете Бондарева, думая, с чего начать, чем помочь человеку. Телефонный звонок прервал его размышления. Работник политотдела сообщал, что час тому назад приехал инспектор политуправления подполковник Забегайлов.

— Где он сейчас?

— Пошел в столовую и приказал подготовить все документы политотдела. Я ему предлагал поехать к вам, но он отказался.

— В таком случае представьте ему все бумаги, пусть читает... Передайте, что завтра все офицеры политотдела выступят с лекциями, а послезавтра будут на комплексных занятиях в ракетных подразделениях. Покажите ему план — там все расписано.

...Подполковника Забегайлова знали в политуправлении и штабе Ракетных войск как честного, исполнительного, но слишком педантичного офицера. Известна была и его любовь к бумагам, документам, планам, инструкциям.

Приехал же он затем, чтобы написать в информационный бюллетень статью «Об организации партийно-политической работы в ракетной части при подготовке к заступлению на боевое дежурство».

«Постарайтесь глубже вникнуть в существо работы политотдела и привезите хороший материал, чтобы других можно было учить», — напутствовал его перед отъездом член Военного совета.

Офицер политотдела выполнил указания Смирнова, однако пожаловался:

— Он требует все материалы по подразделению капитана Герасимова, а теперь — лейтенанта Федченко. Что делать?

— Я сказал вам, чтобы все представили. От политуправления Ракетных войск у нас нет секретов.

«Откуда узнал обо всем этом, и почему Федченко и Герасимов сейчас так его волнуют? Мы же сами разобрались с ними», — рассуждал Смирнов.

— С инспектором встретился подполковник Сырец. Он был у него, они долго говорили, — сказал офицер политотдела Смирнову, — но о чем шел разговор, нам не известно.

— Все ясно, — усмехнулся Михаил Иванович и пошел к Василевскому.

Главный инженер, выслушав Смирнова, посмотрел на развернутый лист под стеклом и с явным удовольствием заметил:

— Завтра Федченко проводит в учебном центре комплексные занятия. Поедем к нему на занятия и пригласим Забегайлова, пусть, хоть на время, оторвется от бумаг, прикоснется к жизни. Сейчас в Ракетных войсках есть люди, которые недостаточно разбираются в существе нового дела.

На следующий день утром начальник политотдела встретился с Забегайловым, он уже сидел, облокотившись на бумаги.

Они поздоровались.

— У нас сегодня комплексные занятия в учебном центре, — сказал Смирнов, — там вы познакомитесь с подразделением, которое вас интересует, и с его новым командиром.

— Вот так и знал, что начнутся приглашения на занятия. Эти маневры известны. Хотите отвлечь меня от проверки?..

Однако, подумав, Забегайлов согласился. Они сели в машину и минут через тридцать въехали на большой двор, огороженный каменной стеной.

— Куда вы меня привезли, Михаил Иванович? На экскурсию в монастырь? — спросил Забегайлов, когда они вышли из машины.

— Здесь у нас временно учебный класс. Сейчас строят новый. Очень хорошие корпуса воздвигаются, — улыбаясь, пояснил Смирнов.

— Ай-яй, Михаил Иванович, ракетную технику держите в монастыре! Ну, это уж ни в какие рамки не лезет, — возмутился инспектор.

— Почему? Как говорится, дураков и в церкви бьют, — отшучивался Смирнов. — Учиться надо было, а где? На улице? Вот то-то и оно! Маршал и Павел Иванович одобрили наши действия.

— Ну, если они «за», тогда другое дело, — сдался Забегайлов.

Они вошли в зал, который когда-то был трапезной палатой. Посередине на тележке лежала ракета, вдоль нее располагались различные агрегаты. Стоявшие полукругом офицеры, сержанты и солдаты внимательно слушали молодого офицера. В сторонке за столом сидели, склонившись над листами ватмана, Василевский и Бондарев. Оба поднялись, поздоровались с инспектором.

Молодой офицер спокойно продолжал вести занятия. Забегайлов посидел немного, а затем спросил у Василевского:

— Этот офицер и есть лейтенант Федченко?

— Да, это он.

— Странно, очень странно, — говорил инспектор. — Мне его разрисовали прямо-таки разбойником... Парень симпатичный и, видно, грамотный.

— Сделайте перерыв, — обратился к Бондареву Василевский.

Все вместе они подошли к ракете.

— Вы можете сказать, что это такое? — показывая на гироприборы, спросил Василевский у Забегайлова.

— Нет, — ответил инспектор. — У нас занятия начнутся в следующем месяце.

— А вы, Михаил Иванович?

Смирнов коротко рассказал о назначении приборов.

— Вот видите, Константин Тимофеевич, у нас все политработники хорошо знают ракету и наземное оборудование. Могут работать за номера расчета, а остальные — начальниками расчетов и даже отделений, — сказал Василевский и добавил с определенным умыслом: — А иначе как же можно проводить проверки и инспекции?..

Слова эти, кажется, ничуть не задели Забегайлова, был он невозмутим:

— Совершенно верно, согласен с вами... Однако пригласите секретаря партийной организации подразделения.

— Нет в этом подразделении парторганизации. Здесь пока один член КПСС и один кандидат, — ответил Смирнов.

— Тогда комсомольского секретаря.

Подошел среднего роста светловолосый сержант, четко доложил:

— Секретарь комсомольской организации первой ракетной батареи сержант Низовцев.

Инспектор критически посмотрел на сержанта, спросил:

— План работы есть?

— Есть на месяц и составляется на каждое комплексное занятие.

— Очень интересно... А какова ваша главная задача?

— Поставить в срок подразделение на боевое дежурство. Это задача максимум. Минимум: добиться, чтобы четверо комсомольцев, — он назвал их фамилии, — к следующему занятию теорию знали на хорошо.