Весна Михаила Протасова - Валентин Сергеевич Родин Страница 38

— Не все шанежки да пирожки, — охотно и весело отозвался Степан. — Ночи хватило…

— Вызывать Денисенко или сам поедешь? — пытливо взглянув на него, спросила Алевтина.

— Вот еще… Почему Денисенку? — перестав улыбаться, насторожился Степан.

— Так говорят, ты на валку к Бычкову идешь. Второй день трактор стоит…

Воспоминание о том, что он работал вальщиком, а потом ушел с этой работы, всегда почему-то немного расстраивало Степана, будто он сделал что-то неладное или оплошал в чем.

— Вот еще… Говорят, кур доят, а я и знать не знаю… Приснилось, что ли? — резко, сердито ответил Степан, и Алевтина обиделась, раскрыла журнал и принялась что-то в нем записывать.

Степан взял из шкапчика ключ зажигания и пошел к своему поблескивающему синей краской автобусу: новому, но уже объезженному и по нижней кромке кузова немного помятому, избитому на весенней лесной дороге.

Он завел автобус, заправился и поехал на речку к котельной. Из шланга помыл машину снаружи, полил резиновые коврики внутри, обтер чистой тряпкой стекла, сидения, приборы, рычаги, вернулся к диспетчерской и поставил автобус поодаль на полянке с короткой, свеже-зеленой травой.

Между делами Степан все поглядывал на дорогу, стараясь не пропустить того, кто первым придет на работу. Сегодня он загадал, кто это будет: мастер или другой какой человек? Но долго никто не появлялся. Лишь солнце высунулось из-за леса, осветило его, и стали видны редины, просеки, пустая луговина ближнего болота, и все, что было вокруг, приняло обычный, давно знакомый Степану вид.

Наконец на песчаной, широко раскатанной колесами дороге появилась фигура в синих брюках, в белой с темными горошинами блузке; на голове туго повязанная косынка, в руках тяжелый коричневый портфель. Это и была мастер леса Ирина Лозинская.

В коричневых быстрых глазах Степана промелькнула довольная улыбка, но тут же его брови нахмурились, худощавое лицо деловито озаботилось. Он взял отвертку и, выскочив из автобуса, начал подкручивать винты фар, открыл двигатель и там стал смотреть, трогать детали, хотя нужды в том особой не было.

Он слышал, как она подошла, остановилась совсем близко.

— Доброе утро, Степан Иванович! — сказала мастер, прошла к открытой дверце, оставила в автобусе свой портфель и направилась в диспетчерскую.

Степан сдержанно, не спеша поздоровался, проводил взглядом ее ладную, небольшую фигуру — энергичную, решительную в движениях.

«Опять пошла звонить начальнику, выпрашивать человека на валку…» — сочувственно подумал Степан и поднялся в автобус, сел там на водительское место.

Он знал, что толку от этих звонков мало — лишних вальщиков в лесопункте нет, и вновь, как вчера, на участке будет простаивать трактор Бычкова. Из-за нехватки вальщиков участок Лозинской не тянул график, и все видели, как она переживает.

Степану мастер нравилась: молодая и времени своего не жалеет, к людям интерес имеет, а характер у нее прямой, открытый; на решения быстрая, без оглядки на начальство.

Конечно, нет еще у мастера подхода к рабочему человеку. Узнала, что Степан на валке работал, и, не медля, к нему:

— Степан Иванович, надо бы на валку вам перейти!

— Вот еще. Я что, не у дела, на отдыхе? — удивился Степан и тут же отрезал: — Других ищите!..

Разве так заводят подобный разговор? Надо было начинать не сразу, а, к примеру, сказать о третьей деляне, где сплошь и рядом попадаются березовые двойники — два дерева, растущие в разные стороны от одного пня. Вальщика там поставили неопытного, он уже сломал на этих двойниках две бензопилы. Степан мог бы посоветовать, как ловчее справляться в том «пьяном» лесу.

Настойчивости мастеру тоже не хватает. Поговорила раз со Степаном и отпустила. Надо было еще раз подойти, да еще…

«Нашу совесть крепче долбить надо», — подумал Степан и, увидев подошедшего к автобусу тракториста Бычкова, обрадовался случаю отвлечься от своих размышлений. Но сегодня все как сговорились. Поздоровавшись, краснолицый, увалистый Бычков подсел к Степану, задымил сигаретой.

— Зря ты отказался. Обещали мне новый «тэ-тэ четвертый…» Говорят — зверь трактор! Дали бы с тобой копоти, а?..

Ну что ты будешь делать!

— Еще один сват нашелся! — возмутился Степан. — Иди-ка лучше отсюда, да копти снаружи… Не видишь, что написано — в автобусе не курить!

— Чего психуешь-то? Скажи по-человечески, а не ори! — обиделся Бычков и вышел из автобуса.

«Хотя и обливаюсь, а нервишки шалят… Раньше куда спокойнее был и чувствовал себя основательней…» — подумал Степан.

К семи утра собрались почти все рабочие, но в автобусе сзади оставались свободные сидения.

Прошедшая зима выдалась на редкость метельной, суровой. Одни рабочие не выдержали ее ветров, морозов — уехали, а некоторые ушли с участка из-за бывшего мастера Байдонова. Человек он был горячий, на любое слово мог не поскупиться, но свой изъян не замечал, чужие подсказки не терпел и зло в себе носил долго.

«И самого выгнали, и участок развалил — ни себе, ни людям! Правда, и народ остался самый крепкий, здешний. Такие хоть что выдержат, — подумал Степан и будто самого себя укорил этим: — Я вот тоже с валки ушел…»

Прибежала Ирина Лозинская — раскрасневшаяся, в серых больших глазах словно зарницы какие полыхают: видно, наговорилась по телефону, отвела душу.

— Поехали! — хрипловато и быстро приказала она и не присела: смотрела вперед, за поручень ухватилась цепко, хмурилась, сердито шевелила бровями, пока не справилась с собой, не отошла.

«Нет, все-таки настырная она, — управляя автобусом, изредка косил глазами на мастера Степан. — Молчит, молчит, а своего будет добиваться».

Приехала Ирина Лозинская в лесопункт после окончания института с мужем — высоким худощавым человеком в очках, застенчивым. Он стал работать в больнице врачом, а Ирина пошла в леспромхоз. Непривычно, но ничего особенного — дело знает, а работу по характеру выбрала. Теперь странным для Степана оказалось другое. Он часто думал о Лозинских с какой-то своей заботой, с ощущением, будто вот когда они приехали в поселок, то прибавили что-то хорошее и ему, Степану, оттого стало лучше, приятнее жить. Теперь вот подумал: «Люди очень нужные здесь. Не поможем — уйдут…»

Весной участок расположен от поселка недалеко — доехали в двадцать минут. Работать начали за полчаса раньше, и вскоре возле обогревательной избушки