Вениамин Каверин - Большая игра Страница 4

— Ах да, Панаев! Но может быть, вам известен его адрес?

— Нет. Я думаю, его адрес никому не известен. Если вы хотите найти его, отправляйтесь в игорный притон самого низкого пошиба.

— Притон? Вот странно! — вскричал Вуд. — Он, кажется, профессор университета, и вдруг вы предлагаете мне искать его в игорном притоне.

— Он давно оставил университет, — сказал Свехновицкий. — Впрочем, я ничего достоверного о нем не знаю. О Панаеве ходят странные слухи: говорят, что он наркоман, говорят, что он авантюрист и неоднократно показывал себя с этой стороны во время своего пребывания на Востоке.

Вуд снова беззвучно рассмеялся.

— И вы говорите, что у него целы обе руки?

Студент посмотрел на него с опаской.

— Да, у него целы обе руки, — сказал он, вставая и давая этим понять, что визит окончен.

Вуд вскочил, бросив на стол сигару.

— Благодарю за ваши сведения, — сказал он, я боюсь, что едва ли моему документу суждено быть переведенным в Петрограде.

Студент проводил его до двери. Он откланялся и ушел.

В течение недели Вуд шнырял по притонам Петрограда. Он бывал в тайных «малинах» на Васильевском, в глухих местах, куда не осмеливалась проникать полиция, на Ротах, в публичных домах, где рядом с солдатами, убегавшими на ночь из Измайловских казарм, биржевики и маклера, которыми кишел город, проводили пьяные ночи и где под веселую музыку танго и «Черных гусаров» процветали очко и железка.

Он бывал в картежных притонах на Витебской улице, где редкая ночь проходила без поножовщины, и в «Холмушах» на Воронежской, где бывшие экономки публичных домов торговали коньяком и ханжою. Внимательный и осторожный, занятый своим делом, помня только приказ № 348/24 и настойчиво стремясь найти человека, указанного розыскной карточкой, он мог бы удовлетворить самые строгие требования секретной агентуры. Инспектор Хью Фоссет Ватсон не узнал бы в нем автора письма о внеслужебных ощущениях, а английское посольство успокоительно ответило бы на запрос «Интеллидженс Сервис».

Однажды Вуд попал в игорный притон на Лиговке. Он был одет оборванцем, которому кое-что удалось стащить, в дырявом котелке, порыжелом пальто и в опорках.

Притон ничем не отличался от десятка других, которые посещал Вуд во время своих блужданий. На втором дворе во флигеле грязного дома в трех-четырех комнатах играли в карты, пили. Аферисты и шулера, иногда одетые изысканно, подчеркнуто модно, обсуждали дела наряду с настоящими архаровцами, пробродяженными до мозга костей. Гастролеры и марвихеры находили здесь все нужное для дела.

Вуд прошелся по комнатам с небрежным и рассеянным видом, останавливаясь здесь и там на минуту у каждого стола, чтобы взять карту, проиграть или выиграть два-три рубля, прислушаться к разговору и, мельком взглянув на лица и руки играющих, пройти дальше.

Наконец, снова потеряв надежду найти Панаева, он принялся наблюдать за игрой на небольшом столе в задней комнате.

Трое бродяг, молчаливых как статуи, играли в очко, любимую игру притонов. Один из них, молодой, румяный, с небольшими усиками, франтовски одетый в новенький пиджак и высокие лакированные сапоги, держал банк. Двое других — старик с бритым, сухим лицом, сидевший прямо, заложив левую руку за борт пальто, и костлявый парень в солдатской гимнастерке — были его партнерами.

Вуд шатался неподалеку от них, заглядывая в карты, куря крупную, едкую, как огонь, махорку и не пропуская ни одного мельком брошенного на него взгляда.

Спустя полчаса к столу, за которым он следил, подошел какой-то оборванец.

— Ха, бурч, дай-ка карточку!

— Не игра, — коротко сказал старик, отталкивая протянутую руку.

Это значило, что играют на какое-нибудь дело и нового партнера в круг не берут.

Привстав, старик вытащил левую руку из-за борта пальто и осторожно положил ее на стол. Рука, разгибаясь, щелкнула.

«Лет сорок пять — пятьдесят? Пожалуй, больше. Носит бороду, светлые волосы, ходит прихрамывая», — розыскная карточка промелькнула перед глазами Вуда. — Посмотрим, однако, ходит ли он прихрамывая?

— Играем, брат, на гранд, — вежливо сказал франтоватый банкомет оборванцу, — подходи через полчасика.

Они продолжали игру.

— Карту!

— Пожалуйте шеперочку!

— Еще! Довольно!

— Восемь, двенадцать, шестнадцать. А ну, натянем-ка чижика!

Положив две карты рубашками вверх, франт принялся медленно выдвигать нижнюю карту. Старик равнодушно глядел на него.

— Просадил, — сказал банкомет, бросая карты на стол. Банк перешел к старику.

Собрав карты на столе и вложив их в левую руку, он быстро стасовал колоду. Рука приподнялась вверх, снова щелкнула и упала на стол с металлическим стуком.

Вуд, блестя глазами, закурил и вновь прошелся по притону.

Спустя несколько минут франтоватый парень, проигравшись дотла, о чем-то горячо заговорил со стариком, бросил карты, плюнул и подошел к прилавку. Костлявый партнер исчез куда-то.

Старик остался один за столом.

Франтоватый парень выпил водки из пивного стакана, притопнул ногой и затянул сладким тенором:

ПозарасталиМохом дорожки,Где проходилиМилого ножки.

Мужик в поддевке, стоявший за прилавком, тотчас подтянул:

Позарастали,Попропадали,Где мы с тобою,Мой милый, гуляли…

И уже весь притон пел:

Позарастали,Попропадали,Где мы с тобоюЦветики рвали…

Старик сидел неподвижно, глядя перед собой равнодушными и усталыми глазами. Левая рука, которая, казалось бы, ничем не отличалась от правой, свисала со спинки стула.

Вуд отошел в сторону. Его оборванное пальто было заколото большой портняжной иглой. Он вытащил иглу. Пошатываясь, как пьяный, он сзади подошел к старику и сильно уколол его левую, свисавшую со спинки стула руку.

Старик не обернулся. Вуд беззвучно рассмеялся и, блестя глазами, спрятал иглу.

Притон гремел:

В темную ночкуСтук, стук в окошко.Вставай с кроватки,Милая крошка.

Дверь распахнулась, визгливый женский голос прокричал:

— Фа-ра-оны!!

Старик вскочил и, осторожно пробираясь вдоль стены, свернул, прихрамывая, в темный коридор. Вуд прошел за ним крадущимися шагами.

Четырехугольник света косо отразился на потолке, черная фигура мелькнула и исчезла.

Вуд осторожно подошел ближе: подъемный люк закрывал выход на круговую лестницу.

Подождав, пока шаги умолкли внизу, Вуд поднял люк и спустился по лестнице.

Пробежав через небольшой двор, он вышел на Лиговку. Под фонарем он различил четкую фигуру. Осторожно ступая в тени вдоль заборов, он приблизился к старику. Ветер донес до него песню. Старик пел глуховатым голосом, слегка помахивая в такт правой рукой:

Маруся встала,Точно не спала.Милому другуДверь отворяла.«Милая дуся,Я не боюся, —Мене зачалют,Я откуплюся».

Старик с искусственной рукой пересек Знаменскую площадь, прошел по Лиговке до Мальцевского рынка и свернул вдоль решетки сада по Бассейной. Агент шел за ним, избегая освещенных мест. Походка его приобрела эластичность и мягкость.

Опустив голову и подняв воротник пальто, он скользил, прячась за каждым выступом дома. Старик пересек Большую Болотную, прошел дальше и на углу 10-й Рождественской и Суворовского купил газету. В ясном свете фонарей, покачивая левою рукою, он пошел дальше по 10-й Рождественской. Вуд остановился неподвижно в тени огромного углового дома.

Едва только четкая фигура скрылась в снежном тумане, агент быстро перебежал дорогу и осторожно выглянул из-за угла.

Старик исчез. Вуд прошел несколько шагов и заглянул в переулок. Никого не было видно в снегу.

Вуд отошел, закурил. Спустя несколько минут мимо него в ворота дома прошел китаец.

Немного погодя за ним последовал другой.

Вуд бросил папиросу и, выдвинув нижнюю челюсть, опустив углы губ, беззвучно рассмеялся. Он прошел небольшой дворик, наугад постучал в двери.

— Ктоа таам?

— Свой, отворите, пожалуйста.

Подслеповатый китаец без шума отворил дверь.

— Раостуй, господин, — сказал другой пожилой китаец, сидевший на табурете в коридоре.

— Здравствуйте, — отвечал Вуд.

Они помолчали немного.

— Пеарвый рааз? — спросил китаец.

— Первый раз, — отвечал Вуд, улыбнувшись.

Китаец встал и отворил двери в комнату. Вуд сделал несколько шагов и остановился, зорко оглядываясь.

Комната вдоль по стенам была прорезана высокими нарами.

Кое-где на грудах тряпок с полузакрытыми глазами лежали китайцы. Старик с искусственной рукой растянулся на низкой кушетке, недалеко от двери.